Единственная моя - Сатклифф Кэтрин (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Время, увы, не изменило его. Он все так же высокомерен и дерзок, как всегда. И все так же сногсшибательно красив – как и все Уорвики. Однако, в то время как другие юные леди вздыхали и грезили о Рэндольфе и Дэмиене, она всегда была очарована Майлзом – отверженным сыном, который, как магнит железо, притягивал к себе скандалы. Оливия, сама будучи парией, всегда воображала, что ее любовь и понимание растопили бы гнев и боль в его душе.
С другой стороны, красивой была и Эмили, и роман с Майлзом Уорвиком являлся для нее игрой, чтобы доказать себе, что она может завлечь любого мужчину – будь он грешник или ангел, – на которого положит глаз. Но с Майлзом она получила больше, чем рассчитывала. Вместо того чтобы использовать, Эмили Девоншир в первый раз оказалась использованной сама. Ни одна из дочерей не заполучила его.
Выпустив штору из пальцев, Оливия оглядела комнату. Огонь, мерцающий в маленьком камине, уютно окутывал спальню. Большая кровать с пологом манила мягким пуховым матрацем и подушками, но спать ей не хотелось. Она была слишком встревожена. Прогулка взбодрила ее. И вдруг эта встреча...
Что он здесь делал, – недоумевала девушка. Какие дела может иметь отец с Майлзом Уорвиком? Всем известно, что все его попытки управлять рудниками потерпели крах. Рудокопы винят во всем его, и вся шахтерская деревушка Ганнерсайд хотела бы повесить Майлза Уорвика. И он не осмеливается снова показаться в Лондоне из-за страха, что кредиторы разорвут его на куски.
Беспокойно шагая по комнате, Оливия вытаскивала гребни из волос, позволяя тяжелым локонам рассыпаться по спине. Затем она сняла мокрое платье и отшвырнула его в сторону. Девушка вспомнила время, когда танцевала перед костром, обернутая в полупрозрачную ткань. Казалось, это была другая жизнь. Стоя перед камином, она наблюдала за игрой желтого и оранжевого света на коже, потом снова вспомнила, как выглядел Майлз Кембалл Уорвик с рассыпанными по плечам волосами, посеребренными каплями холодного тумана. Лицо его было бледно от холода – поразительный контраст с густыми черными кудрями. А его глаза... Она всегда была околдована его глазами. Несмотря на ауру опасностей и страстей, окутывающую фигуру незаконнорожденного сына Джозефа Уорвика, его пленительные глаза были безжизненны. Настроение его изменчиво. А внезапные вспышки неистовства в прошлом сокрушили не один джентльменский клуб. Ходили слухи, что однажды он провел целых две недели за решеткой за то, что сломал стул о полисмена, посланного забрать его из имения.
Как это ужасно.
Как интригующе.
Как волнующе.
Если бы ей посчастливилось родиться мужчиной, она бы, пожалуй, посоперничала с его непокорным нравом. В конце концов, мужчинам не обязательно заботиться о своей репутации, они порождают скандал и смакуют его последствия.
Слава Богу, годы не укротили Уорвика. Для высшего света, задыхающегося от собственной напыщенности, Майлз был бодрящим глотком свежего воздуха.
А теперь?
Она нахмурилась, не отрывая взгляда от огня. В сердце у нее поселилась тревога. Последнее, что им всем нужно, – это оказаться каким-то образом связанным с этим человеком.
Оливия направилась к двери, ведущей в детскую. Просторная комната, которую она украсила фресками с изображением персонажей детских стишков, слабо освещалась от мерцающего в камине огня. Мальчик лежал среди горы стеганых одеял и пуховых подушек и сонно разглядывал потолок. Услышав, как она вошла, он повернул голову и поглядел на нее большими карими глазами.
– Ай-ай-ай, – мягко пожурила она его, ложась рядом. – Вам ведь полагается спать, мистер Брайан.
Его розовый влажный ротик улыбнулся, когда он потянулся к ней ручками.
Оливия прижалась губами ко лбу малыша, позволив себе задержаться дольше, чем необходимо, и закрыла глаза, вдыхая знакомый, такой любимый запах теплой кожи и талька, и, слабый аромат апельсинового мармелада, который ребенок ел на завтрак. Она погладила его густые темные кудряшки и поудобнее устроила в одеялах, тихо напевая ему, пока веки малыша не отяжелели и глаза не стали закрываться. И все-таки он продолжал бороться со сном, предпочитая с любовью взирать на Оливию, крошечными пальчиками играя с атласными лентами ее рубашки.
– Цветок, – произнес он, дотрагиваясь до ее кожи прохладными кончиками пальцев.
– Роза, – объяснила Оливия, переводя взгляд на изящную бледно-розовую розу, вытатуированную на груди.
– Красивая, – прошептал малыш и погрузился в сон, оставив Оливию с тоской любоваться его ангельскими чертами и улыбкой. Ребенок видит красоту в том, что свет считает неприемлемым. Неужели человечество перестало видеть в чем бы то ни было хорошее, а лишь выискивает и смакует дурное?
Еще раз поцеловав мальчика в лоб, Оливия вернулась к себе. Она бы с удовольствием осталась с сыном и провела остаток этого унылого дня с ним. Увы, неотложное дело ждет ее.
Схватив расческу, она провела ею по волосам и бросила на трюмо, небрежными движениями заплела и закрутила волосы в узел и снова сколола их гребнями. Потом девушка порылась в гардеробе и выудила оттуда строгое серое платье, закрывающее ее от подбородка до кончиков пальцев.
Водрузив очки на нос, она пробормотала:
– Итак, лорд Девоншир, дорогой, милый папочка, вам придется ответить мне на пару вопросов.
