Грешный ангел - Лэндон Джулия (книги .TXT) 📗
— По-моему, ваша мысль просто замечательна. Меня зовут Эбби Ингрэм, и я с удовольствием помогла бы вам.
Мисс Хилл ответила ей благодарным взглядом и улыбнулась.
— А я — Лорен Хилл. Вы знаете Роузвуд? Это маленькое поместье, и я размышляла о том, как мы могли бы сами себя обеспечивать. Дети, которые у нас живут… ну, я думаю, им необходимо привить чувство ответственности, насколько это возможно. Но они ничему не научатся, если с ними не заниматься, а в Роузвуде, к сожалению, никто не бывает. За исключением аптекаря. Но нельзя рассчитывать, что он возьмет достаточно много овощей в обмен на…
— Мисс Хилл! Прошу вас! То, что вам удалось сделать с этими двумя мальчуганами, — настоящее чудо, и я буду счастлив сделать для вас все, что в моих силах, а взамен получать помидоры — крупные, как окорока! — проревел доктор Стивене.
Женщины посмотрели/на него — словно на блаженного. Леди Дарфилд вскинула бровь и, отвернувшись в сторону, пробормотала:
— Я была совершенно уверена, что он согласится.
— Правда? А я — нет, — сказала Лорен. — Хотя не теряла надежды. К сожалению, мы несколько ограничены в средствах.
— Об этом не беспокойтесь! — весело проговорила леди Дарфилд. — Вряд ли доктора Стивенса так уж интересуют деньги. Он человек обеспеченный. И с радостью согласится присматривать за вашими подопечными!
Мисс Хилл одарила доктора лучезарной улыбкой.
— Я давно догадывалась, что он не такой ворчун, каким выглядит. Значит, вы полагаете, что на его помощь можно рассчитывать?
— Разумеется! — восторженно закивала леди Дарфилд.
Доктор Стивене переводил взгляд с одной женщины на другую. Обе обольстительно улыбались. Будь он послабее, пал бы перед ними на колени. Однако, не сказав ни слова, он резко повернулся и направился к своему письменному столу.
Когда Лорен Хилл наконец ушла, унося с собой две бутылки удовольствия, а взамен пообещав корзину помидоров, которую должны были принести на следующее утро, женщины договорились встретиться в Роузвуде на другой день, чтобы обсудить дальнейший план действий.
Эбби Ингрэм, как всегда, взяла быка за рога. Она сияла улыбкой, пока доктор осматривал порез на коленке Алексы, стараясь при этом доказать, что он совсем не ворчун.
Через несколько недель дела пошли вовсю. Лорен меняла овощи и фрукты на лекарства, на муку, дважды в неделю в Роузвуд приходила швея. Пустующие поля из-под пшеницы были отведены под тыквенные культуры, а вдоль всех изгородей произрастали томаты и ягоды. Каждое утро, закончив занятия, Лорен с детьми полола и поливала эти маленькие овощные угодья.
Дети были в восторге от такой работы. Каждый день измеряли, насколько выросли дыни, искали огурцы, спрятавшиеся на плетях под густыми листьями, и с удовольствием ухаживали за тыквами. Вскоре их маленькое хозяйство уже способно было обеспечить овощами несколько кухонь, а благодаря Эбби — активно участвовать в обмене. Жители Пемберхита стали более благожелательно относиться к сиротам.
К началу осени Роузвуд уже напоминал тот скромный загородный дом, каким был когда-то. Лорен все успевала, даже заботиться о неряхе дядюшке и время от времени спорить с ним о своем будущем. Пол на эту тему хранил молчание, только попросил Лорен купить два учебника по политической экономии. Свои намерения он держал в тайне, но всякий раз, оторвавшись от книг, проводил рукой по своим темно-каштановым волосам и улыбался. Его голубые глаза сверкали от волнения, когда он уверял сестру, что дела в Роузвуде скоро пойдут на лад.
Лорен очень хотелось верить, что так и будет. Обмен овощами полностью не обеспечивал нужды Роузвуда. С помощью Эбби Лорен строила планы на будущее: планировалось начать торговлю молочными продуктами и шерстью, что приносило бы более существенный доход.
Дружбой с маркизой Лорен очень дорожила. Только сейчас она поняла смысл изречения: «Из всех небесных даров, восхваляемых смертными, какое истинное сокровище в мире может сравниться с дружбой?» Вопреки ожиданиям Эбби, похоже, совсем не волновало, что Лорен бедна. А когда миссис Питерман как бы между делом сообщила маркизе, что мисс Хилл на самом-то деле вдовствующая графиня Берген, Эбби, судя по всему, нисколько не обиделась за то, что Лорен от нее это скрыла.
Как ни странно, женщины еще больше сблизились благодаря Тэдиусу Привереде. Его непрекращающиеся домогательства вывели наконец Лорен из терпения, и она поделилась своими соображениями с Эбби. Эбби, смеясь, сказала, что Лорен подходит мистеру Голдуэйту не больше, чем впавшей ныне в немилость старой свинье Люси, и помогла подруге избавиться от пылкого обожателя. Но бедняга Голдуэйт не упускал возможности устремить на Лорен тоскующий взгляд собаки, перед которой захлопнули дверь дома.
Глава 3
Сазерленд-Холл, Англия
Не успел блестящий дорожный экипаж подкатить к массивному дому в григорианском стиле, как Александр Дэниел Кристиан спрыгнул на землю. Коротко кивнув лакею, он вошел через двустворчатую дубовую дверь в мраморный вестибюль, где его ждали еще два лакея и дворецкий Финч.
— Добро пожаловать домой, ваша милость, — с поклоном проговорил Финч.
Алекс швырнул шляпу лакею.
— Финч, — произнес он вежливо, отдавая дворецкому дорожные кожаные перчатки. Лакей в синей с серебром ливрее герцога Сазерленда шагнул к Александру, чтобы снять с него плащ. — Можете сообщить матушке о моем приезде. Где моя корреспонденция? — спросил он, расправляя французские манжеты шелковой рубашки.
— В кабинете, ваша милость.
Алекс кивнул и решительной походкой направился по мраморному коридору, мягко поскрипывая веллингтоновскими сапогами. Он не замечал ни заново обитых узорчатой тканью стен, ни множества роз, расставленных в вазах на консольных столиках. Едва войдя в кабинет, он снял сюртук, положил на покрытое толстым слоем пыли зеленое бархатное кресло и подошел к резному столику в стиле Людовика XIV, стоящему посреди кабинета.
— Виски, — бросил он лакею, подхватывая груду писем.
Опустившись в кресло, обитое темно-красной коринфской кожей, он просматривал корреспонденцию, накопившуюся за те две недели, что провел в Лондоне. Кроме обычных деловых посланий, там было несколько приглашений на светские приемы. Отбросив их в сторону, он остановил взгляд на пухлом конверте с печатью его поверенного в Амстердаме. Даже не взглянув на виски, которое принес лакей, Александр разорвал конверт, пробежал глазами письмо.
Проклятие! Опять эта чертова компания! Резким жестом он скомкал письмо, сообщающее об очередных убытках, и не глядя швырнул через всю комнату в направлении камина. Мало этого бесконечного потока убытков, так еще английские тарифы берут за горло! Пошлины на импорт так высоки, что перевозки становятся совершенно невыгодными.
Охваченный беспокойством, он взял стакан с виски, отпустил лакея и подошел к высокому, от пола до потолка, окну. Он смотрел не отрываясь на огромную зеленую лужайку и беседку на берегу озера, туда, где была могила его брата. Не Александр Кристиан, виконт Беллингэм, должен был стать герцогом Сазерлендом, несущим на себе всю ответственность за состояние семьи, налагаемую этим титулом, а его брат Энтони; Александр был вторым сыном, не имел такого высокого титула, зато имел уйму времени, чтобы искать приключения по всему свету.
И столько у него их было, этих приключений, что казалось, хватит на всю жизнь, но Александр никак не мог успокоиться. В то время как Энтони был жизнерадостен и прекрасно справлялся с обязанностями герцога, Алекса терзала скука. И когда один старый друг семьи сообщил о сокровищах, найденных им в Африке, Алекс с готовностью принял приглашение сопровождать его в путешествии. Опыт, почерпнутый им во время пребывания на Серенгети-Плейн, обострил в нем склонность к грубым приключениям. Он бродил по Гималаям, плавал на Восток и исследовал дикие места в Северной Америке.
Такой образ жизни вполне его устраивал, и Александр не собирался его менять, но пять лет назад Энтони погиб в результате трагического несчастного случая. Александр с горечью вспоминал, как внезапно был вызван домой, где ему сообщили, что его горячо любимый брат погиб и что он, Александр, стал новоиспеченным герцогом. Его обязанности изменились так же резко, как и отношение к нему окружающих — и старые, и новые знакомые теперь расшаркивались перед ним. Еще не оправившись от постигшей его утраты, он оказался главой могущественного герцогства и огромного состояния. И теперь уже не мог позволить себе роскошь тратить несколько месяцев в году на путешествия.
