В горах мое сердце - Картленд Барбара (библиотека электронных книг txt) 📗
Она, без сомнения, была женщиной с характером, вполне самостоятельной личностью, при этом личностью очень чувствительной.
Жить с человеком, одержимым идеей собственной значительности и ведущим себя при этом не просто как король, но и как настоящий тиран, сделалось для нее невозможным.
Когда Алистер стал взрослым, он понял, насколько смелым поступком было бегство матери: ведь страх, что ее задержат и силой вернут назад, терзал ее, словно кинжал в сердце.
Но герцог оказался слишком горд для того, чтобы преследовать ее: когда он узнал, что она бежала на рассвете, взяв с собой младшего сына, он запретил всем в замке говорить о ней и сам больше ни разу не упомянул ее имя.
Только узнав о ее смерти, он употребил власть и настоял, чтобы она, будучи герцогиней Страздонон, была похоронена там же, где и умершие ранее герцогини.
Кладбище, расположенное неподалеку от замка, окружено было деревьями и высокой стеной, чтобы любопытные не глазели на своих владык даже когда они мертвы.
Лорд Алистер отказался встретиться со старейшинами клана, которые приехали, чтобы увезти тело герцогини к месту ее последнего упокоения.
Лорд Алистер утешил свою печаль тем, что оплакал мать во время поминальной службы, которая состоялась в домашней церкви Харлоу.
Свернув с Пиккадилли на Сент-Джеймс-стрит, лорд Алистер увидел прямо перед собой ступени, ведущие к входу в клуб «Уайтс», и понял, что этого места ему больше всего будет не хватать, когда он уедет на север.
Самый лучший и самый привилегированный клуб в Лондоне. Именно здесь лорд Алистер мог встретить друзей в любое время дня и ночи.
Сейчас в клубе полно было родственных душ, и все, кто видел лорда Алистера, улыбались ему.
Сразу несколько человек приветствовали его, едва он вошел в кофейную; лорд Алистер уселся рядом с одним из своих ближайших друзей, лордом Вустером, который спросил:
— Как ты себя чувствуешь после вчерашней ночи, Алистер? У меня до сих пор горло дерет. Никогда больше не стану пить вино в борделе.
— Мы оба сваляли дурака, — согласился лорд Алистер, — но, судя по цене, нам должны были подать отменное вино.
— Скорее всего, они решили, что к тому времени мы утратили способность к чему-либо придираться, — заявил лорд Вустер. — Чего бы ты хотел сейчас?
Официант принял у них заказ, и лорд Алистер, сидя в удобном кожаном кресле, решил, что стоит поточнее запечатлеть комнату и находящихся в ней людей, — такую картину неплохо будет вспоминать в изгнании.
То же самое пришло ему в голову, когда они с лордом Вустером поглощали отличный второй завтрак в столовой с ее красными стенами, высокими окнами и картинами в золоченых рамах.
Потом, несколько раньше, чем Олив могла ожидать его появления, он принял предложение одного из своих приятелей, который отправлялся на свидание со знаменитой куртизанкой Харриет Уилсон, подбросить его на Парк-стрит.
Последние два часа Алистер с нетерпением ждал, когда же он увидится с Олив и получит ее согласие выйти за него замуж.
Он был совершенно уверен, что, поскольку может предложить ей герцогскую корону, ее любовь отринет все прочие обстоятельства, и она согласится поехать с ним в Шотландию.
Разумеется, не завтра, о таком просить это уж слишком, но через несколько дней.
Он должен убедить ее, что не стоит чересчур раздражать отца, потому что он и без того рассвирепеет по случаю крушения своих планов.
«Вряд ли он станет обвинять меня только за то, что я в этом возрасте женился, — уговаривал себя лорд Алистер, — и вполне легко заставить его поверить, что брак имел место еще до смерти братьев».
Он понимал, что от Олив придется потребовать слишком многого.
Самое главное, что из-за траура он не может венчаться с ней, как она, несомненно, хочет, в церкви Святого Георгия на Гановер-сквер, в присутствии принца Уэльского; невозможно устроить и пышный прием после венчания.
Поскольку она вдова, то не может надеть на свадьбу белое платье, но лорд Алистер был уверен, что выглядеть она с ее несравненным умением одеваться будет ошеломительно.
То, что она выходит замуж за будущего герцога, в большом свете воспримут как нечто вполне естественное и достойное ее.
Приятно также сознавать, что он, лорд Алистер, натянул нос Торчестеру и Харроуби.
Он женится не только на самой красивой из всех известных ему женщин, но и такой, которая, как она непрестанно повторяла, любит его всем сердцем.
Что ж, это и неудивительно, подумал лорд Алистер, ведь они так подходят друг другу, и страсть их гораздо более сильная и бурная, чем испытанная им раньше к любой другой женщине.
Однако это не вполне тот брак, о котором он мечтал; в глубине сознания шевелилась не слишком приятная мысль, что он не может быть вполне уверен в неизменной верности Олив.
Многие замужние женщины откровенно жаждали, чтобы он стал их любовником, и лорд Алистер с немалым цинизмом относился к возможности долговременной женской верности в тех случаях, когда женщина достаточно привлекательна.
Где-то в глубине души, в той сокровищнице сердца, которая оставалась пустой, он затаил желание, чтобы его собственная жена не только любила его, но и относилась бы с негодованием ко всякой попытке со стороны другого мужчины посягнуть на ее честь.
При этой мысли губы лорда Алистера искривила насмешливая улыбка по отношению к самому себе: чересчур многого он хочет!
Только женщина простая и ограниченная, какой он заранее считал леди Морэг, способна была бы сохранить верность ему одному, пока смерть их не разлучит.
Он так глубоко задумался, что не заметил, как дошел до дома Олив; здесь он остановился у входа и протянул затянутую в перчатку руку к блестящему дверному молотку.
Дверь немедленно отворил молодой лакей в огненно-красной ливрее, какую носили все слуги в семье Беверли.
Лорд Алистер вошел, не дожидаясь, пока дворецкий, хорошо его знавший, поспешными шагами подойдет к нему по мраморному полу.
— Ее милость дома, Бэйтсон?
— Она еще не вернулась, милорд. Но насколько я понял, ее милость ожидала вас к четырем.
— Я пришел пораньше.
Дворецкий немного замялся, потом сказал:
— В гостиной какая-то молодая леди тоже дожидается ее милости. Этой леди не было назначено, поэтому я полагаю, что ее милость не заставит вас ожидать долго.
— Тогда я подожду в карточной комнате.
— Да, конечно, милорд, — ответил дворецкий, сопровождая его. — Я принесу вам газеты.
— Спасибо, Бэйтсон.
Лорд Алистер вошел в нарядную комнату, получившую несколько необычное название «карточной».
Она примыкала к гостиной, и когда на прием собиралось много народу, в «карточной» расставляли либо несколько обтянутых зеленым сукном маленьких столиков, либо один большой — для тех, кто считал вечер незавершенным без попытки выиграть.
Сейчас здесь столов не было; лорд Алистер устроился в удобном кресле у окна, надеясь, что Олив не слишком задержится и очень недовольный тем, что у нее состоится другая встреча до того, как они смогут поговорить о своих делах.
Бэйтсон принес газеты со словами:
— Я сообщу ее милости, что вы здесь, как только она появится, милорд.
— Подождите, пока уйдет посетительница, — сказал лорд Алистер, — а потом постарайтесь сделать так, чтобы нам не помешали. Мне нужно обсудить с ее милостью чрезвычайно важный вопрос.
— Положитесь на меня, милорд. Дворецкий вышел и прикрыл за собой дверь. Лорд Алистер даже не притронулся к газетам.
Сидел и смотрел перед собой отсутствующим взглядом, гадая, как Олив отнесется к тому, что он ей преподнесет.
И ничего не мог поделать с собственной уверенностью, что она будет невероятно счастлива возможности стать его женой, даже если ей придется несколько месяцев в году проводить в Шотландии.
«Она продаст этот дом, — подумал лорд Алистер, — и откроет Килдонон-Хаус на Парк-Лейн».
Его постоянно раздражало, что отец велел закрыть фамильный особняк в Лондоне, в котором нередко живал дед, и запретил жене и сыновьям там останавливаться.
