Дезире — значит желание (Желание сердца, Уроки куртизанки, Заветное желание) - Картленд Барбара (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
— Пройдем в библиотеку, моя дорогая, — сказал лорд Бедлингтон. — Сейчас спустится твоя тетушка.
Корнелия даже не представляла себе, что комната может быть такой роскошной и великолепной. Высокие окна были задрапированы тяжелыми бархатными и элегантными муслиновыми занавесками. В комнате стояли диваны и стулья с атласной и парчовой обивкой, между книжными полками, занимавшими часть стен, висели большие зеркала в позолоченных рамах.
Корнелия раздумывала над тем, что было бы уместнее с ее стороны — выразить свое восхищение или промолчать, и тут в комнату вошла леди Бедлингтон. Корнелия смотрела на нее с изумлением: она не ожидала увидеть такой красавицы в розовых и золотистых тонах, столь элегантно одетой, с такой великолепной осанкой, да еще так молодо выглядевшей.
— Итак, Джордж, это твоя племянница. Познакомь меня, пожалуйста, — услышала она приятный, заметно аффектированный голос.
— Это Корнелия, — отрывисто произнес лорд Бедлингтон.
— Здравствуйте, — тихо проговорила Корнелия, беря протянутую руку тетушки.
— Что ж, теперь я могу оставить Корнелию на тебя, — сказал лорд Бедлингтон с облегчением, будто избавился от чего-то чрезвычайно утомительного.
— Ну конечно, Джордж. А ты поезжай во дворец, к лорду гофмейстеру, и устрой так, чтобы я могла представить Корнелию ко двору на предстоящем приеме. Списки закрыты несколько месяцев назад, но я уверена, что тебе удастся использовать свое влияние. Если же не получится, тогда я сама поговорю с королем. Во вторник вечером я увижу его в Лондондерри-Хаус.
— Лучше это сделать официально, — заметил лорд Бедлингтон.
— Разумеется, если это возможно, — согласилась Лили.
— Вы хотите сказать, что я буду представлена королю и королеве? — спросила Корнелия, внезапно охваченная ужасом. — Это обязательно? Лучше бы не надо.
Она вообразила себя при дворе — неуклюжую и неискушенную, совершающую промах за промахом, являющую собой посмешище для сотен придворных, таких же элегантных и повергающих в трепет, как и ее тетушка.
— Разумеется, обязательно, — заявила леди Бедлингтон категорическим тоном. — Платье для тебя придется делать в страшной спешке, но думаю, что я с этим справлюсь. Полагаю, тебе так или иначе потребуется много новой одежды. — Ее взгляд скользнул по старым пальто и шляпе, которые вышли из моды пять лет назад.
— Да, это так, — согласилась Корнелия. — В Ирландии нелегко что-то купить, да и вообще у меня никогда не было времени съездить в Дублин.
— Не думаю, что дублинская мода — именно то, что подошло бы для Лондона, — сказала Лили. — Джордж, закажи мне, пожалуйста, карету. Как только Корнелия отдохнет, мы поедем по магазинам — посмотрим, что для нее найдется.
Корнелия тихонько вздохнула. Она ненавидела одежду. Есть масса других дел, которые она предпочла бы поездке по магазинам.
— Полагаю, Корнелия, тебе хотелось бы умыться и переодеться во что-нибудь полегче. — Помолчав, Лили высказала то, что явно занимало ее мысли больше всего: — Эти очки… тебе обязательно их носить?
— Да, — твердо ответила Корнелия. — Прошлой зимой на охоте я повредила глаз, и врач сказал, что я должна носить их по меньшей мере девять месяцев.
— Жаль, — заметила леди Бедлингтон, но особого сочувствия в ее голосе не прозвучало. — Моя горничная покажет тебе твою комнату. Она ждет тебя в холле.
— Благодарю вас… тетя Лили.
Корнелия вышла из библиотеки в холл, где ее ждала строгого вида женщина в маленьком белом фартуке.
— Пожалуйте сюда, мисс, — деловито сказала она. В библиотеке Лили опустилась на стул.
— Джордж, что такое ты привез? Ты когда-нибудь видел такую одежду? Пальто, должно быть, вынули из Ноева ковчега… а что касается шляпы, то ее место в музее!
— Послушай, Лили, не придирайся. Как тебе известно, эта девушка — сирота, а Розарил находится в глубинке. У нее не было возможности купить себе одежду.
— Дело не только в одежде, Джордж. Взять, например, эти ее очки. Ты слышал, что она сказала — она намерена носить их еще три месяца.
— Ладно, сделай для нее, что можешь. Во всяком случае, денег на расходы у тебя будет предостаточно.
— Это единственное утешение, — заметила Лили. — Но не жди от меня чудес — я не волшебница.
— Ее мать была красивой женщиной, — припомнил лорд Бедлингтон, — а Берти всегда считался у нас в семье воплощенным Адонисом, хотя человек он был дрянной. Так что у их дочери вполне может оказаться приятная наружность, особенно если ты немного над этим поработаешь.
— Я ведь уже сказала, что я не волшебница, — холодно возразила Лили. — Но не беспокойся, Джордж, я все устрою.
Лорд Бедлингтон повернулся к двери и остановился, явно испытывая неловкость.
— Надеюсь, ты говорила с Рочемптоном?
— Да, я с ним говорила, — сказала Лили. — Я передала ему твои слова, Джордж, но не забывай, что мы вывозим в свет девушку, а он сейчас — самый завидный жених в Лондоне. Нам придется приглашать его на все балы и приемы, которые будем давать в честь Корнелии.
Если он ограничит свои ухаживания Корнелией, то мне от него ничего больше не нужно, — уточнил лорд Бедлингтон. — Но я не такой дурак, чтобы думать, будто молодой Рочемптон в данный момент жаждет вскружить голову какой-нибудь дебютантке.
Он вышел из библиотеки, хлопнув дверью. После его ухода Лили немного посидела, потом поднялась и подошла к зеркалу в позолоченной раме. С минуту она рассматривала свое отражение, потом ее губы тронула улыбка, и, наконец, она рассмеялась.
— Очки! — воскликнула она. — Ах, бедный, бедный Дрого!
Глава 3
Король и королева вошли в бальный зал, и дамы, приседающие в реверансе по обеим сторонам от них, стали похожи на волны какого-то необыкновенного моря.
Он в точности такой, как на портретах, — думала Корнелия, — а она намного, намного прекраснее.
Рядом с королевой Александрой, на которой было платье из светло-серого атласа, все другие женщины казались неуклюжими и безвкусно одетыми. Идеальный овал лица, гладкий лоб, четко очерченный нос и ослепительная белизна кожи удивительно гармонировали с цветом ее глаз. Небольшая голова сидела на стройной белой шее с неподражаемой грацией и достоинством, а лучезарная улыбка покоряла всех, на кого она смотрела.
Бальный зал в Лондондерри-Хаус, с его сверкающими люстрами, белыми и золотыми украшениями, великолепными портретами, с букетами и гирляндами оранжерейных цветов, являл собою зрелище, способное заставить любого неискушенного человека — такого, как Корнелия, — ахнуть от изумления.
Но еще больше поражали гости. Блеск диадем на головах дам, сверкание их ожерелий и корсажных украшений, усыпанных бриллиантами, изумрудами и сапфирами, почти ослепляли. А глядя на их платья, Корнелия поняла, как ничтожны ее знания о моде и как нелепо она, должно быть, выглядела, когда приехала в Лондон.
Даже сейчас ей ничуть не нравился ее внешний вид, несмотря на платье, купленное на Бонд-стрит, и прическу, которой занимался личный парикмахер тети Лили. У них не было времени сшить что-нибудь на заказ, специально для нее, и единственной вещью, которую можно было подогнать по ее фигуре за двадцать четыре часа, оказалось платье из белого атласа, отделанное венецианским кружевом. Узнав, сколько оно стоит, Корнелия потеряла дар речи, а когда надела его, то поняла: оно ей к тому же не идет. Цвет кружев, пенившихся вокруг ее плеч и по подолу платья, придавал ее коже землистый оттенок, и, даже будучи неопытной в таких вещах, она видела, что и сидит оно плохо. Посмотрев на себя в зеркало, она воскликнула:
— Боже мой, да я просто страшилище!
— О нет, мисс, вы очаровательны, — заверила ее горничная, помогавшая ей одеваться.
Но Корнелия состроила гримасу своему отражению.
— Лестью дыр в чулке не залатаешь, — сказала она и рассмеялась, увидев выражение лица горничной. — Это ирландская пословица, — объяснила она. — Одна из самых любимых пословиц Джимми. Джимми работал конюхом у моего отца, и никакой лестью нельзя было заставить его поверить ни во что, кроме правды. Надо откровенно признать, что выгляжу я ужасно.
