Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Ох, доченька моя дорогая, — тяжело вздохнула Агнесса, — я об этом думаю день и ночь, ведь тебе уже шестнадцать лет! Но подходящих женихов унесла многолетняя война. На какую семью ни посмотрю, везде одно и то же: погиб, погиб, погиб…
— Ужас! — передернула плечами Аделаида.
Дамы прослезились.
— Тем более, тетя Агнесса, — первой пришла в себя Сабина, — давайте сменим тему разговора.
— Ты, как обычно, рассуждаешь здраво! — похвалила тетя племянницу и продолжила: — Расскажу-ка я вам лучше занимательную историю. Дело было в Тортосе. Христиане под предводительством тамплиеров наконец-то отвоевали эту каталонскую крепость у сарацин. Однако через год неверные решили отомстить и начали штурм Тортосы, уверенные в легкой победе (в крепости почти не осталось мужчин — те в это время осаждали Лериду). Но не тут-то было. Язычники не учли воинственного духа христианских женщин! Надев доспехи мужей и братьев, отважные жены с боевыми топорами забрались на крепостные стены и успешно отразили вражеские атаки. И нужно заметить — в наступление шли регулярные войска сарацин, а не какой-нибудь разношерстный сброд! Граф Барселоны Раймон-Беренгер Четвертый подошел к городу, когда мусульмане уже отступили. Подвиг женщин потряс его! В знак благодарности он воздал дочерям Тортосы достойные почести — основал Орден Топора. Замужние женщины имеют в нем одинаковые права с мужьями, а незамужние — с братьями и отцами. Женщины-рыцари Ордена Топора на равных участвуют в сборах, освобождены от налогов и передают свой рыцарский титул по… женской линии!
— Невероятно! — выдохнула потрясенная Сабина с блестящими от удивления глазами. — Ордену Топора уже около семидесяти лет, но я уверена — о нем мало кто знает!
— Ты права, — великодушно согласилась настроенная на философский лад Агнесса, слышавшая эту историю из уст всезнающего графа Тулузского. — Хроники составляют монахи-мужчины, а им незачем увековечивать столь курьезный с их точки зрения факт. Лучше промолчать, дабы не создавать прецедентов.
— И то правда, — согласилась Сабина, с явным напряжением силясь понять тетину философию.
— В чем мужчины видят наше главное предназначение? Только в продолжении рода! Остальные прелести жизни они в трогательной заботе о нас галантно оставляют для себя, — саркастично хохотнула Агнесса. — Вот почему мне сразу же понравился свободолюбивый Лангедок. В отличие от Севера, здесь к голосу женщин прислушиваются, их уважают, а в правах наследования они равны с мужчинами. Дама, которая пером владеет лучше, чем веретеном или иглой, становится объектом восхваления, а не осуждения!
— Поэтому вы и не вышли снова замуж?
— Совершенно верно, моя любопытная племянница! — Задорное настроение не покидало баронессу. — Дважды поймать удачу за хвост в виде снисходительного к моим желаниям супруга мне не суждено, а сидеть взаперти в каком-нибудь замке на вершине горы совсем не хочется. И здесь мне на выручку снова пришел граф Раймон, решительно ограждавший меня от настырных претендентов.
— Тарабарщина какая-то. — Аделаида откровенно зевнула. Она не любила, когда ее мать и кузина вступали в интеллектуальные беседы, и ревность, усиленная завистью, больно кольнула ее.
— Все, все! — тут же сдалась Агнесса.
Материнское самолюбие было уязвлено: в который раз она с сожалением поняла, что ее ум передался по наследству племяннице, а не дочери. В этот миг из-за угла показался знакомый молодой человек, и баронесса весело воскликнула:
— Девочки, похоже, сегодняшний день мы проведем в обществе мужчины! По нынешним временам это большая редкость, а потому роскошь!
— Кто это? — На лице Аделаиды тут же появилось хищное выражение.
— Кретьен де Термес, племянник одной моей знакомой. Я как-то говорила вам о нем. Он чудом спасся после резни в Минерве и сейчас живет у отцовской родни здесь, в Тулузе. Я имела удовольствие несколько раз с ним беседовать; весьма неглупый юноша. Кретьен! — окликнула молодого человека Агнесса. В каждом мужчине она невольно видела потенциального жениха для Аделаиды или Сабины, хотя и осознавала: бедный юноша, которого родственники приютили из сострадания, не пара ее девочкам.
Перед дамами предстал привлекательный блондин лет семнадцати, среднего роста, с широкими прямыми плечами, на которые был наброшен темный плащ с кожаным оплечьем, и пронзительно-голубыми глазами. Цвет неба, резко контрастировавший с черной шляпой, завораживал, и Сабина невольно замерла, до тех пор пока Агнесса не дернула ее за рукав. Кретьен в свою очередь смотрел на высоких стройных девушек. Румяные лица, сияющие озорной юностью, свидетельствовали о том, что они родственницы, лишь цвет глаз отличался: одни были янтарные, другие же напоминали молодую зелень. Но глядели девушки по-разному. Кареглазая источала елейность легкомысленной кокетливости, умный же взгляд и благожелательная улыбка зеленоглазки приглашали к доверительной беседе.
— Познакомьтесь, сеньор де Термес, это моя дочь Аделаида и племянница Сабина. — Баронесса де Лонжер поочередно указала на девушек рукой, затянутой в лайковую перчатку.
Ответ юноши был заглушен неожиданным криком, донесшимся с соседней улочки. Вслед за этим послышалась отборная ругань и ожесточенный звон стали. Не иначе в какой-то таверне сцепились сторонники различных политических сил, перейдя от словесных аргументов к оружию. К спору тут же присоединились собаки: их отрывистый лай слышался со всех сторон, и редкие прохожие торопливо исчезали в ближайших калитках. В нескольких окнах показались любопытные лица, но большинство горожан закрыли даже ставни, видимо, уже наученные не совать нос в чужие дела.
После нескольких сокрушительных поражений граф Раймон де Сен-Жиль вместе со своим юным сыном все же покинул Тулузу, отправившись искать новых союзников. И его некогда миролюбивая столица покрылась безобразной паутиной баррикад, а улицы застонали от кровавых потасовок, зачастую перераставших в открытые вооруженные столкновения. Город разделился на два лагеря: сторонников епископа Фолькета — апологета борьбы с катарами — и приверженцев графа де Сен-Жиля.
— Сеньор Кретьен, проводите нас домой. День, похоже, окончательно испорчен! — засуетилась Агнесса, понимая, что вскоре к поединку присоединятся белые и черные, и тогда разгорится кровопролитный бой [12].
— С огромным удовольствием! — откликнулся молодой человек.
Девушки с двух сторон взяли его под руки, и они все вместе быстро зашагали к дому.
***
Слегка подкрепившись сыром со свежими лепешками и запив их разбавленным вином, баронесса и ее спутники расположились в просторной гостиной на втором этаже, где под лучами южного солнца сияли витражи. Свет, проникая сквозь разноцветные стекла, расплескивался по комнате красочными пятнами, оживляя и без того выразительные шпалеры* с ветхозаветными сценами, обильно развешанные по стенам. Эти окна, как и убранство комнаты, свидетельствовали о расточительности, но баронесса любила шик. Резные столики, расставленные по залу с видимой небрежностью, были заставлены корзинками с рукодельем, подносами с фруктами и чеканными кувшинами с вином. Особняком в окружении уютных кресел стоял изысканный шахматный столик с фигурами из слоновой кости и черного агата. За ним-то и устроились Кретьен с Сабиной: оказалось, что они оба заядлые шахматисты.
Аделаида заскучала и вскоре демонстративно удалилась в свою комнату. Ее откровенный флирт не произвел впечатления на умного юношу. Сабина заметила, как сестра гневно фыркнула; наверняка она мысленно обозвала его мужланом. Вскоре, встревоженная грохотом и криками в кухне, ушла и баронесса — выяснять причины шума и наказывать виновных.
Сабина осталась с Кретьеном наедине. Она уже успела немного рассказать ему о себе и теперь ждала такой же откровенности от него, но юноша явно не спешил делиться с ней своей историей. Кретьен был скуп на слова и улыбки. Сабина даже мысленно ставила себе маленький плюсик за очередную реплику, после которой уголки его губ приподнимались. Услышав страшное слово «Минерва», девушка догадалась, что этот юноша происходит из семьи катаров и пережил ужасную трагедию. Наконец любопытство взяло верх над деликатностью.
