Экстаз - Джордан Николь (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗
— А что я предложил? — невинным тоном спросил он. — О чем ты говоришь? Разве мы не муж и жена, и само Небо не велит нам делать то, что положено?
— Да… — пробормотала она. — То есть нет… У нас особые условия брака, и тем не менее я согласилась, чтобы… чтобы… — Она окончательно запуталась и беспомощно добавила: — Так нельзя поступать, как вы… При жене, при посторонних любезничать с другой женщиной…
— Что ж, если для вас это стало способом доказывать мою вину, жена, я с радостью буду предаваться своим занятиям по два раза на дню!
Он наконец справился с шейным платком, надел простой кожаный жилет.
Рейвен предпочитала отмалчиваться, он же находился в благодушном настроении и продолжал балагурить.
— …Скажу тебе откровенно, дорогая, если хочешь, чтобы муж хранил тебе верность, то для начала окажи ему предпочтение хотя бы перед твоим придуманным ночным возлюбленным.
Келл улыбался, но Рейвен было не до смеха: ее обидели его слова, губы у нее задрожали. Однако она сумела не заплакать и сдержанно сказала:
— Это разные вещи. Вы говорите о моих снах, порожденных одиночеством. Я же говорила о подлинных, живых возлюбленных и о супружеских изменах. О прелюбодеянии, за которое карает Господь.
— Для иных мужчин, — весело возразил Келл, — измена жены с несуществующим на самом деле возлюбленным куда унизительнее интрижки с живым соседом.
Рейвен не хотелось продолжать разговор в столь легкомысленном тоне. Она нахмурилась и после небольшой паузы произнесла:
— Во всяком случае, я должна доставить вас в известность, что не смогу в ближайшее время исполнять свои супружеские обязанности и оберегать вас от адюльтеров, поскольку отправляюсь к своему деду на рождественские дни.
— Я знаю, — сказал Келл. — Он прислал мне письмо.
— Письмо?
— Что тебя удивляет? Я получил приглашение провести Рождество у него в поместье.
— Вы? От него? Зачем?
Он начал злиться.
— Откуда я знаю, зачем, черт побери? Возможно потому, что я пока еще твой супруг.
Но Рейвен вовсе не хотела обидеть его своим изумлением, что стало ясно для Келла, когда она сказала:
— Надеюсь, что этим приглашением он хочет извиниться перед вами за все те слова, которые он наговорил вам в доме моей тетушки. И за тетушку тоже.
Келл уже облачился в рубинового цвета куртку, застегнул пуговицы.
— И как вы решили? — нетерпеливо спросила Рейвен. — Поедете к моему деду?
Келл неопределенно хмыкнул и лениво произнес:
— Еще не знаю.
Ей захотелось ударить его, и он, видимо, понял, что она может взорваться, потому что добавил:
— Конечно, если мы появимся вдвоем, дорогая, это будет лучше для общественного мнения. Все утвердятся в мысли, что наш брак исключительно по любви, и любые другие предположения и слухи будут отвергнуты раз и навсегда.
— Да, вы правы, — едко заметила Рейвен, стараясь не замечать его иронии.
— Полагаю также, — продолжал он тем же тоном, — что между собой мы воздержимся, находясь там, от каких-то проявлений любовных чувств, кроме занятий сексом. — Он бросил на нее лукавый взгляд. — Что касается меня, я вполне осилю это. А вы, мадам?
Она не ответила. Его это нисколько не обескуражило, потому что он опять улыбнулся и добавил:
— Не нужно так пугаться, дорогая. Главное, не забывать об условиях нашего брака и свято соблюдать их: никакой любви, только исполнение супружеских обязанностей.
Она по-прежнему молчала.
— Увидимся сегодня ночью, дорогая.
— Ночью? — машинально повторила она.
— Разумеется, милая. Я уйду из клуба пораньше и буду дома около полуночи. — Он наклонился и запечатлел на ее губах поцелуй. — Хочу, чтобы ты ожидала меня. В постели. Раздетая…
Оставив Рейвен в смятении, он повернулся и вышел из комнаты.
Остаток дня и много раз за вечер Рейвен мысленно возвращалась к словам Келла. Как он сказал о постели — таким повелительным, уверенным тоном, как будто точно знал, что она ему подчинится.
Поступит'ли она так? И действительно ли он уверен в этом? Не является ли его попытка командовать следствием неуверенности? Попыткой убедить самого себя, что стоит ему изменить тон, и она сразу же станет исполнять все его прихоти?.. Но ведь этого никогда не будет, пусть он не воображает и не рассчитывает на такое.
И все же: как ей поступить? Наотрез отказаться разделить с ним постель? Но ведь прошедшая ночь была такой… такой новой для нее, необычной и прекрасной. И стоит лишь вспомнить об этих часах блаженства… В самом деле, зачем отказывать себе в том, что приносит такое наслаждение? Разумно ли это? И какой опасностью грозит? Неужели она попросту боится его? Опасается увлечься настолько, что потеряет себя, растворившись в нем, иными словами — полюбит… А любила ли она своего пирата, рожденного ночной фантазией? Душою, наверное, нет. Только плотью. Но разве можно сравнить его нереальные, эфемерные прикосновения с тем, что она испытала, что знает теперь благодаря Келлу?..
Близилась ночь, а она так и не решила, как себя вести. Душа и тело разрывали ее существо в разные стороны. Ох, насколько спокойнее все-таки было ей с пиратом, который не терзал ее своими речами, не ставил никаких условий, приходил и уходил, как ей казалось, по ее зову…
Наконец она легла, но о том, чтобы уснуть, не могло быть и речи.
Через какое-то время она услышала, что Келл вошел в их общую гардеробную. Возможно, он забыл о своих словах? Возможно, устал после упражнений на рапирах и прочих дел? А быть может, он уже посетил одну из своих женщин — не исключено, что и Эмму Уолш! — и уже не нуждается в ней, в Рейвен, которая лежит, прислушиваясь к каждому его шагу, и ждет… Или вовсе не ждет?..
Он вошел к ней в комнату, тихо притворив за собой дверь, и сразу к нему потянулись все ее чувства. Было ли среди них то, которое называется любовью, она не знала. Не думала сейчас об этом. В тусклом свете ночника она увидела, что на нем длинный парчовый халат черного цвета с золотыми разводами.
Сначала он приблизился к камину и помешал угли, потом остановился возле постели и нарочито небрежно произнес:
— Ты лежишь обнаженная, как я просил?
Ей хотелось крикнуть что-нибудь резкое, даже грубое, но она сказала почти спокойно:
— Это действительно, так. Только если вы ожидаете, что я превращусь в покорного исполнителя всех ваших распоряжений, то глубоко ошибаетесь, сэр.
Он улыбнулся.
— О нет, дорогая, я и представить себе не могу, чтобы ты подчинилась чему-то, с чем не будешь согласна сама. Поэтому мне особенно приятно, что ты оказала мне честь, исполнив мою робкую просьбу. — Совсем другим, серьезным тоном он добавил, оглядывая ее контуры под одеялом: — Я думал о тебе целый день… И сейчас тоже…
Развязав пояс халата, он распахнул его, и Рейвен увидела обнаженное тело и возбужденный член. Она замерла, ощутив ставшее уже привычным волнение в крови.
— Можешь убедиться воочию, — пробормотал он, — что я говорю чистую правду. А ты… Ты ожидаешь меня, думаешь о том, как мы сольемся в одно целое?
Ей не нравились эти словоизлияния по поводу их обоюдного возбуждения, но, чего греха таить, они усиливали желание.
Он, не снимая халата, уселся рядом с ней на постель и достал из кармана небольшой атласный мешочек, о назначении которого она уже смутно догадывалась. В мешочке оказалось несколько тампонов из ваты и марли с короткими тесемками и крохотная бутылка с какой-то янтарной жидкостью.
— Для того, о чем мы говорили, — пояснил он, смачивая тампоны жидкостью. — Это бренди, — добавил он в ответ на ее вопросительный взгляд.
Откинув одеяло, он с видом опытного лекаря наклонился над ней и вставил влажные стылые тампоны глубоко внутрь. Рейвен, лежавшая с закрытыми глазами, с безвольно расставленными ногами, содрогнулась от холода и от прикосновения его пальцев, которые он не торопился отнимать, даже когда ощущение холода сменилось у нее почти нестерпимым жаром, заставившим ее со стоном изогнуться на постели.
