Повелитель желания - Джордан Николь (книги TXT) 📗
– Он мой пленник, – бросил Джафар, – но цел и невредим.
Алисон закрыла глаза. Эрве в плену, но жив! Жив! Радость хлынула в сердце, облегчая груз отчаяния, который она несла так много дней. Джафар не дал Эрве умереть! Он вовсе не тот жестокий варвар, каким она его считала! И не бессердечный убийца! Джафар благороден, добр и милосерден!
Алисон, вне себя от счастья, закрыла лицо ладонями. Джафар выругался. Вынести это невозможно! Она думает лишь об этом проклятом французе! Двумя шагами он пересек комнату и, стиснув плечи Алисон, поднял ее с пола.
– Не смей плакать о нем! – Только сейчас Алисон осознала, что по ее лицу катятся жгучие слезы, слезы ликования, слезы восторга. Девушка молча смотрела на Джафара. Рыдания сжимали горло, и говорить она не могла.
Не дождавшись ответа, Джафар еще сильнее сжал ее плечи.
– Прекрати немедленно, слышишь?
Алисон судорожно сглотнула, пытаясь взять себя в руки.
– И что теперь? Что станется с Эрве?
Пальцы Джафара больно впились в кожу.
– Довольно! Я запрещаю произносить при мне его имя! Понятно?
Алисон медленно кивнула. Даже странные, неразумные требования Джафара не смогли затмить торжество, которое испытывала в этот момент девушка. Она свободна, свободна от мрака, неотвязного страха, преследовавшего ее эти последние несколько недель, свободна от неумолимых угрызений совести.
Она глядела на него сквозь пелену слез. Его глаза по-прежнему сверкали бешеным гневом, и это должно было бы испугать Алисон, однако, как ни странно, почему-то успокоило. Более того, в ее памяти воскресло воспоминание о той ночи, темной ночи безумного желания, когда Джафар дал ей угадать, что это такое – быть женщиной. Алисон отчаянно пыталась забыть эту ночь, забыть жгучие, страстные ласки, которыми он осыпал ее, заставляя терять голову и рассудок, дрожать от неутоленного желания. И теперь ее нервы, тело, сердце и кожа неожиданно вспомнили те ощущения, которые лишь он смог в ней вызвать.
Девушку пронзила неудержимая дрожь. Она хотела дотронуться до Джафара, потребность, бушевавшая в ней с такой первобытной страстью, придала ей решимости поднять руки и запутаться пальцами в его густой гриве.
Джафар на мгновение застыл, словно не в силах вынести ее прикосновения, однако не отстранился. Алисон шагнула ближе и прижалась к нему всем телом. Она знала: он по-прежнему хочет ее, ведь Джафар сам научил ее распознавать истинную страсть, именно он виновен в том, что Алисон простилась с прежней наивностью. Она ощущала напряжение мужского тела, исходящий от него жар, твердость набухшей мужской плоти. Он сгорает от желания.
И она тоже хотела его. Хотела испытать те утонченные наслаждения, которые обещали его ласки, хотела почувствовать властное прикосновение этих жестких губ.
Глядя в глаза цвета осенних листьев, она подняла голову в ожидании поцелуя.
– Алисон, не надо!
Слова прозвучали тихим рычанием, приказом, мольбой. Но она не подчинилась. Джафар, не в силах отстраниться, закрыл глаза, чтобы не видеть Алисон. Однако, когда ее теплое дыхание коснулось его лица, остатки самообладания исчезли.
Его губы, голодные, жестокие, беспощадные, прижались к ее губам. Неутолимый инстинкт обладания, более сильный, чем любые доводы разума, охватил его. Он хотел прогнать все мысли о Эрве де Бурмоне из ее головы и сердца. Хотел, чтобы она шептала его имя, молила его о ласках, кричала от радости, достигнув невероятных высот наслаждения, которое он дарил ей.
Безжалостная свирепость его поцелуя испугала Алисон не из-за неукротимого гнева, которым все еще был полон Джафар, но потому, что в этом поцелуе ощущалась боль. Его боль. Мучительная уязвимость, ранимость, неожиданно ставшая частью и ее души.
Девушка что-то тихо пробормотала, застонала и, сдаваясь, приоткрыла губы.
Джафар мгновенно понял, что она готова на все, грубо схватил ее за волосы: возмущение и чувственное возбуждение зажгли пламя в крови. Негодование на себя за то, что предал родителей, отступился от клятвы, гнев на Алисон, причину этого предательства. Ярость при мысли о том, что она любит другого. Бешенство оттого, что она сейчас отвечает ему из благодарности за спасение жениха.
Да, это всего лишь благодарность. Ужасное сознание этого, словно солью, обожгло открытые раны, неожиданно вернув Джафара к реальности. Он не собирается и не желает воспользоваться ею из благодарности. Не допустит, чтобы призрак Бурмона был третьим в их постели. Он никогда не сможет жить с собой в ладу после этого.
Сверхчеловеческим усилием взяв себя в руки, Джафар оторвался от Алисон и почти оттолкнул ее от себя. Испуганная девушка непонимающе смотрела на него. Лицо Джафара было застывшим, неподвижным, челюсти плотно сжаты, хотя дышал он слишком часто и неровно.
– Такой ты не нужна мне, Эхереш.
Жестокие слова будто обдали ее ледяной водой. Не зная, что делать, Алисон молча опустила голову.
Джафар шагнул к постели и поспешно собрал меч и бурнус.
– Джафар… что…
Джафар, не отвечая, набросил бурнус на плечи и пошел к выходу.
– Ты уходишь?
– Да.
Алисон нерешительно шагнула за ним и остановилась.
– Но куда ты идешь?
– Переночую со своими людьми! Я внезапно обнаружил, что и у меня есть совесть!
Глава 16
– Гости? Этот варвар заявляет, что мы должны считать себя его гостями! – пробурчал престарелый француз, силясь подняться с постели.
– Дядя, пожалуйста, лежи спокойно. Не стоит так расстраиваться.
Алисон пощупала лоб Оноре, проверяя, нет ли жара. Но лоб был холодным. По-видимому, раны заживают. Да и сам Оноре говорит, что спокойно провел ночь.
Не то что она. Алисон металась и ворочалась не в состоянии заснуть, не в силах отделаться от бури эмоций и чувств, охвативших ее. Так много случилось за последние несколько часов! Оказалось, что дядя в плену, а Эрве жив. Алисон узнала о неожиданном милосердии Джафара. И еще одно случилось вчерашней ночью – самое страшное, самое обидное и горькое – Джафар отверг ее…
И что самое невероятное, Джафар ушел, предоставив шатер в ее распоряжение. Алисон впервые со дня похищения пришлось спать одной, и девушка в невыразимом испуге обнаружила, что ей не хватает его тепла, его сильных рук, какой-то особой надежности, ощущения безопасности. Без него она чувствовала себя такой одинокой!
Расстроенная и смущенная необъяснимыми сердечными порывами, Алисон наконец провалилась в тревожный сон и пробудилась на рассвете, в таком же смятении, как несколько часов назад, когда Джафар в ярости выбежал из шатра. Пытаясь справиться с волнением, Алисон отправилась проведать дядю и обнаружила, что он уже пришел в себя. Оноре с восторгом встретил новость о том, что Эрве жив, но при этом нисколько не смягчился и продолжал бушевать, понося проклятых дикарей. Оказалось, что Джафар уже успел поговорить с дядей и пригласил его погостить в своем доме в горах. Дядя пришел в страшное негодование.
– Но, конечно, пришлось согласиться, – ответил он. – Вряд ли в моем положении можно было отказаться. Не так я глуп, чтобы вызвать на поединок этого негодяя, особенно сейчас, когда я так болен…
И, взмахом руки указав на повязки, продолжил:
– Да и вообще. С такими, как он, лучше не спорить.
– Ты совершенно прав, – поспешно заверила Алисон, но Оноре был слишком взбудоражен, чтобы обращать внимания на ее слова.
– Подумать только, придется уезжать сейчас, сегодня утром! Он сказал, что это необходимо для нашей же безопасности, поскольку в любую минуту приходится ждать нападения. Чушь! В жизни не поверю!
Алисон, однако, была не столь легкомысленна, хотя сомневалась, что охрана пленников была главной причиной, из-за которой Джафар так поспешно велел племени сниматься с места и уходить в торы. Правда, он вышел победителем в последней битве, но теперь племя может стать легкой добычей в случае внезапного нападения врага.
– Думаю, он прав, дядя. Если начнется бой, мы окажемся в самом центре огня.
