Испанская роза - Басби Ширли (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— До тех пор пока господин Габриэль не женится, я хозяйка в доме — во всяком случае он постоянно это повторяет, — и мне угодно поселить тебя здесь! Ну а если он попробует возражать, я найду способ убедить его. А сейчас, дорогая, отдохни перед ужином. Я пришлю за тобой слугу, когда все будет готово.
Как ни странен был для Марии такой поворот событий, она безропотно повиновалась миссис Сэттерли. Решив, что ей недолго придется нежиться на роскошной постели и Габриэль вышвырнет ее отсюда, как только узнает о самовольстве Нелли, Мария с удовольствием растянулась на мягкой перине.
Но день шел за днем, а Габриэль никак не проявлял своего недовольства. Марию это удивляло, но еще непонятнее было ее положение в доме — не гостья, не прислуга, не рабыня, не хозяйка своей судьбы. Она носила одежду служанки, а спала в хозяйской спальне, была как бы частью добычи, но с ней обращались, как с желанной гостьей. Сэттерли и остальная прислуга были доброжелательны и радушны, да и Габриэль не находил ничего предосудительного в подобном отношении слуг к Марии. Иногда, проходя мимо горничных, она слышала за спиной шепот, но никто ни разу на напомнил ей, что она испанская невольница в доме англичанина. А Сэттерли, те и вовсе обращались с ней, словно она была женой или дочерью хозяина дома. Миссис Сэттерли не позволяла ей делать никакой черной работы и давала поручения, к которым Мария привыкла еще в Каса де ла Палома: она занималась рукоделием, следила за изготовлением свечей или помогала чистить столовое серебро. Свободного времени у нее почти не было, но она и не уставала от такой работы.
Мария не находила происходящему логического объяснения. Габриэль не прикасался к ней со дня приезда, даже не оставался с ней наедине. Доверив ее Сэттерли, он почти не разговаривал с Марией. Не то чтобы он избегал ее, но все их общение ограничивалось кивком головы, насмешливым взглядом или брошенным вскользь ироническим замечанием.
Габриэль с головой ушел в хозяйственные заботы и почти не бывал дома. По утрам, когда Мария спускалась на кухню, его уже не было дома: позавтракав, он на рассвете отправлялся на плантацию или туда, где работал пресс для сахарного тростника — приспособление, которым Габриэль очень гордился. Там он проводил довольно много времени, наблюдая, как перемалываются сочные стебли и сок, густея, превращается в сироп. В отличие от Диего он был настоящим хозяином.
Как-то днем Мария попросила у миссис Сэттерли разрешения сходить на конюшню посмотреть жеребенка, которого принесла любимая кобыла Габриэля в день их приезда.
В конюшне никого не было видно, кроме двоих слуг, возившихся в дальнем углу, и Мария направилась к стойлу, в котором стояла Пандора со своим жеребенком. Малыша назвали Гордость Пандоры. Это маленькое тонконогое существо было главной темой разговоров за столом по вечерам. Он, конечно, выглядел очень хрупким рядом со своей мощной мамашей, но ведь он еще совсем маленький. Мария улыбнулась, когда жеребенок, заметив ее, заковылял к ней с другого конца стойла. Нежные, бархатистые губы уткнулись ей в ладонь, и Мария ласково погладила его. Она никак не могла понять, почему Ричард считает его безобразным. Ей он казался очень милым, несмотря на нелестные замечания Ричарда в адрес его родителя.
— Я же говорил, что не надо было скрещивать Пандору с тем тощим арабским жеребцом, которого ты подобрал с тонущей фелюги, — сказал однажды вечером Ричард.
— А как, по-твоему, я должен был поступить? — возмутился Габриэль. — Дать ему утонуть? Если бы я его не подобрал, он бы погиб. К тому же, несмотря на малый рост, он очень горяч и обгонит любую из наших лошадей. Мне кажется, что ты слишком рано делаешь выводы. Пусть сначала жеребенок подрастет.
После этого разговора Марии очень захотелось увидеть малыша, и теперь она ласково поглаживала его, называя разными нежными именами, а жеребенок лизал ее ладонь.
— Ты такой чудесный! Просто прелесть! — шептала она ему на ухо, мысленно соглашаясь с Габриэлем, что жеребенку надо подрасти, прежде чем о нем можно будет судить.
— Прелесть! — неожиданно прогремел у нее за спиной голос Ричарда. — Если ты хочешь посмотреть на прелестное существо, пойдем, я покажу тебе малышку, которая родилась только вчера. Вот она-то чистых английских кровей, это сразу видно. Лучшей лошади не найдешь на всей Ямайке.
Из всех, с кем Марии довелось познакомиться в поместье, Ричард Сэттерли относился к ней наиболее настороженно. Не то чтобы он был настроен враждебно, но всячески давал понять, что не одобряет ее присутствие в доме.
Ричард не походил ни на одного из своих родителей, и за все время пребывания в “Королевском подарке” Мария никогда не видела улыбки на его лице; в нем не было ни тепла, ни радушия старших Сэттерли. Он, казалось, любил их, но обращался с ними удивительно грубо.
— Ричард никогда не подбирает слова, а говорит то, что думает, хотя ему иногда не хватает здравого смысла, — призналась Марии миссис Сэттерли. Она очень переживала, что сын никак не женится. — Такой же, как его хозяин, — причитала она. — Видит Бог, я сделала все, что могла. На какие только уловки я ни пускалась, пытаясь познакомить его с хорошей девушкой. Сколько их тут у нас в гостях перебывало — не счесть, но ни на одну из них он не обратил внимания.
Ричард был ровесником Габриэля и производил бы приятное впечатление, не будь он таким суровым. “У него симпатичное лицо, — думала Мария, следуя за ним к загону для малышей. — Ему бы только почаще улыбаться”. Она с наслаждением вдыхала теплый запах лошадей, сена, кожи и, закрыв глаза, живо представляла себя дома, в Каса де ла Палома. Ей казалось, что она идет седлать свою любимую кобылу и через несколько минут они отправятся на утреннюю прогулку. От тоски по дому у нее больно сжалось сердце, но резкий голос Ричарда вернул ее к действительности.
— Вот она! Ну разве не чудесное животное! А когда вырастет, будет такая же красавица, как и ее родители, не то что этот ублюдок Пандоры. Гордость! Надо же было так назвать беспородное животное!
— А я не согласна с тобой. Габриэль прав — подождем, пока малыш подрастет. Может быть, он будет не таким большим и сильным, как Пандора; но зато у него могут проявиться достоинства, которых не окажется у других лошадей.
Ричард так гневно посмотрел на нее, что Мария непроизвольно сделала шаг назад и наткнулась на стоящего позади человека. Она резко обернулась и увидела улыбающееся лицо Габриэля.
— Неужели мой слух меня не обманывает и ты действительно хоть в чем-то согласна со мной? — насмешливо спросил он.
— Да! Я считаю, что малышу нужно дать шанс, но это вовсе не означает, что я изменила свое мнение о тебе.
У Габриэля, видимо, было хорошее настроение, и он не обратил внимания на колкость Марии. Он тоже пришел взглянуть на жеребенка, и костюм его сейчас мало чем отличался от одежды простых слуг: расстегнутая почти до пояса белая рубашка, холщовые штаны, домотканые чулки, простые кожаные туфли без пряжек. Но даже в этом наряде, при его росте и широких плечах, он производил сильное впечатление. Мария почувствовала, что у нее в груди зарождается приятное теплое чувство, и ей все труднее осознавать, что они — смертельные враги.
— Хочешь посмотреть на столь нелюбезного сердцу Ричарда жеребца?
Ричард, нахмурившись, пробурчал что-то невнятное, и Габриэль рассмеялся.
— Только время рассудит, кто из нас прав… А пока пусть решает Мария. Смею я надеяться, что ты еще раз согласишься со мной?
Ричард не дал ей ответить.
— Конечно, время покажет, что прав я. Куда годится такой конь? Он слишком мал для того, чтобы возить тяжести, и ни один англичанин не захочет ездить верхом на таком худосочном животном, — произнеся все это, Ричард повернулся к ним спиной и зашагал прочь.
Габриэль повел Марию к стоящему невдалеке от конюшни загону. Был жаркий солнечный день, и, поглядев с беспокойством на непокрытую голову Марии, он сказал:
— Если ты собираешься часто выходить из дома, попроси Нелли найти тебе какую-нибудь шляпу.
