Любовь сладка, любовь безумна - Роджерс Розмари (книги TXT) 📗
Глава 29
Стив Морган вернулся на асиенду только в самый день празднования именин дона Хосе Сандоваля, и к этому времени сеньора Мария Ортега успела превратить спокойное жилище брата в нечто напоминающее сумасшедший дом. Она немедленно взяла на себя бразды правления, и теперь слуги непрестанно сновали по комнатам, выполняя бесчисленные поручения. Дом вычистили с чердака до подвала, каждое платье Джинни подвергалось критическому осмотру, от нее потребовали учиться вести домашнее хозяйство, носить больше драгоценностей, сделать другую прическу… Дон Франсиско предпочел закрыться в кабинете вместе с Ренальдо, вконец доведенным бесконечными приставаниями матери.
Джинни чувствовала себя совершенно беспомощной, но в общем была даже рада, что можно заняться чем-то и что дона Мария не дает ей возможности остаться наедине со своими мыслями, хотя ко времени появления Стива Джинни столько раз слышала его имя, произнесенное неодобрительным тоном, что, казалось, вот-вот сойдет с ума, если сеньора Мария упомянет о Стиве еще раз.
Она не ощутила ничего, кроме холода, ужасного холода, сковавшего сердце, рожденного от смеси гнева и отчаяния, когда одна из горничных, запыхавшись, ворвалась в комнату с вытаращенными от волнения глазами.
— Он вернулся! Дон Эстебан наконец вернулся! Дона Джинья, он сейчас придет! Он в кабинете с хозяином! Помочь вам переодеться?
— Конечно, нет! — воскликнула Джинни резче, чем намеревалась. — Я уже устала менять платья по десять раз на день!
После ухода девушки Джинни нервно забегала по комнате. Переодеться?! Платье, которое она надела по настоянию тети Марии, очень ей идет, и к тому же Стив никогда не обращал внимания, во что она одета — единственной его целью было поскорее сорвать с нее одежду!
Нервы Джинни были так натянуты, что появление дуэньи только ухудшило дело. Именно Джинни пришлось успокоить взволнованную сеньору Армихо.
Единственным утешением служило то, что дона Мария решила навестить сегодня своего сына и вернется только во второй половине дня.
— Какая жалость, что сеньора Ортега не смогла встретить дона Эстебана! — повторяла тетя Альфонса. — Она так расстроится!
Джинни пыталась заняться вышиванием, скорее из-за дуэньи, чем ради себя. Она строго говорила себе, что нисколько не боится, ничуть не расстроена, но, услышав знакомые шаги за дверью, поспешно вскочила, чувствуя, как кровь отливает от лица.
— Вам незачем уходить, — прошептала она дуэнье, — в конце концов, мы уже не дети и хорошо знаем друг друга.
— Но он ваш жених! Дон Франсиско сказал, что вам можно оставаться наедине!
Выхода не было — как только Стив появился в дверях, тетя Альфонса, извинившись, поспешила из комнаты.
— Я слышал, мы скоро поженимся, — первое, что сказал он, и хотя его той был удивительно мягким, Джинни нисколько не обманывалась — она заметила издевательское, почти злобное выражение в суженных глазах, пока он внимательно рассматривал Джинни, словно видел впервые.
Он прислонился к двери, очевидно, чувствуя себя как дома, но Джинни успела разглядеть гневно сжатые, белые от ярости губы и нахмуренные брови.
В руке у Стива был какой-то сверток, который он небрежно швырнул на пол.
— Я принес тебе подарок — новое платье. Хотя вижу, теперь оно вряд ли понадобится. Но можешь надеть его сегодня, если захочешь.
Как вежливо он говорил, как спокойно! Но в душе бушевала ярость, Стив еле сдерживался, и Джинни это понимала — ведь она и раньше видела его таким!
Девушка гордо подняла подбородок, презрительно скривила губы:
— Спасибо! Прошу простить, что удивилась так — не привыкла к подобным знакам внимания с твоей стороны!
— Кажется, мой дед тоже считает, что я бесчеловечно обошелся с тобой. Видимо, мне следует загладить вину? Ухаживать за тобой, как подобает страстно влюбленному жениху… найти путь к женскому сердцу? — Стив зловеще улыбнулся. — Ты сегодня необычно молчалива, Джинни! На себя не похожа! Разочарована, что я не поздоровался с тобой по-настоящему?
И не успела Джинни сообразить, в чем Дело, Стив одним прыжком пересек комнату и схватил ее в объятия, нагнув ей голову. Джинни закрыла глаза, чтобы не видеть полыхающего в них гнева. Или это просто предвкушение поцелуя? Она ничего не понимала, сознавая лишь собственную слабость и почти гипнотическое могущество, которым обладали его объятия. Он не поцеловал ее, но Джинни физически ощущала взгляд горящих глаз на лице, губах, плечах и груди. Чего он ждет? Как смеет он держать ее вот так, рассматривать, словно вещь?! Собрав все силы, Джинни свирепо прошептала, пытаясь оттолкнуть Стива:
— Нет! Отпусти!
Но его руки только сжались еще крепче, так, что Джинни едва могла дышать.
— Не лучше ли начать привыкать к моим объятиям, любимая? Разве годится так приветствовать будущего мужа? А мне сказали, с каким нетерпением ты ждала моего возвращения!
Глаза Джинни широко раскрылись.
— Прекрати! Ненавижу тебя!
Неожиданный горький смех заставил Джинни замолчать.
— Ну конечно, — издевательски процедил Стив. — Как я мог это забыть? А я-то думал, ты изменилась и выходишь за меня по любви! Уверена, что не питаешь ко мне тайной страсти? Попытайся поцеловать меня. Когда мы поженимся, ожидаю от тебя большей покорности!
Джинни начала сопротивляться, но Стив снова наклонил голову и начал целовать ее долгими, жестокими, почти болезненными поцелуями, пальцы, запутавшиеся в волосах, не давали ей повернуть голову; тщательно заколотые волосы рассыпались по плечам, шпильки разлетелись во все стороны. Джинни пыталась забыться, не думать о его поцелуях, о губах, насильно раскрывших ее губы, о языке, проникающем в ее рот, требовательном, неумолимом, почти вынуждающем ответить на поцелуй.
Рука стальным кольцом сжала ее талию; голова девушки беспомощно откинулась под жгучими, бешеными ласками, и Джинни внезапно болезненно поняла, что он желает ее. Почему всегда этим кончается: как унизительно, стыдно, позорно сознавать собственную слабость и почти безумную чувственность, которую пробуждает в ней его прикосновение?
Джинни почти теряла рассудок, но тут Стив поднял голову, почти оттолкнув ее. Девушка задыхалась, словно пробежала много миль, и, чтобы не упасть, ухватилась за спинку кресла.
Только через несколько мгновений она заметила, что Стив вполне владеет собой — он лишь отступил на шаг, критически оглядывая девушку. Гнев вновь загорелся в ней, сменив дремотно-чувственное состояние, владевшее душой всего минуту назад.
Волосы Джинни рассыпались почти до талии, щеки лихорадочно горели, зеленые глаза зловеще потемнели, как море в шторм. Даже голос звучал резко, сдавленно:
— Что ты хочешь этим доказать? Что сильнее меня? Ты омерзителен!
Он сунул большие пальцы за пояс — знакомый ненавистный жест.
— Я не всегда вызывал у тебя подобные чувства, насколько припоминаю. Собственно говоря, тебе не терпелось узнать когда-то, что это такое — стать женщиной. Одного не понимаю: зачем ты согласилась выйти за меня? Так жаждешь респектабельности? Подумай о новых волнующих приключениях, которых будешь лишена. Неужели тебе не наскучит все это? Ты такая страстная женщина, хотя слишком большая пуританка, чтобы это признать, но тебя очень легко возбудить, любовь моя.
Помнишь, как быстро ты переметнулась к Карлу Хоскинсу, а потом к французскому капитану? Не сомневаюсь, ты могла бы сделать лучшую партию. Я не собираюсь осесть, я изгой, вне. закона, жалкий полукровка. Почему ты передумала?
Слова прозвучали пощечиной — эти издевательские, презрительные слова, мгновенно наполнившие Джинни яростью.
На губах Стива играла пренебрежительная полуулыбка, он спокойно ожидал ее реакции.
— Именно ты смеешь говорить мне подобные вещи? — Джинни пришлось собрать всю волю, чтобы не сорваться. — Смеешь обвинять меня… О Боже! Какой же ты лицемер! Думаешь, я не знаю, зачем ты отправился в столь таинственное неотложное путешествие в Мехико! И что ее зовут Даниелой? О да! — продолжала она с бешенством, довольная, что попала в самую точку и с лица Стива исчезла улыбка. — Я не так глупа и невежественна, как ты считаешь! Я знала, что делаю, когда сказала твоему деду, что согласна выйти за тебя, — разве я не клялась, что отомщу любым способом и что ты тысячу раз пожалеешь, что похитил меня! Думаешь, я простила твое гнусное, жестокое обращение со мной? Теперь ты женишься, освободишь меня и на своей шкуре почувствуешь, каково это, когда тебя вынуждают делать то, чего не хочется! Я буду путешествовать, когда и куда хочу, и брать и бросая» любовников… кстати, как тебе понравится быть рогоносцем?
