Шпион - Брэдли Селеста (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Ей долго мыли голову, восстанавливая цвет волос, и, посмотрев в зеркало, Филиппа с удовольствием обнаружила, что волосы стали почти такими же яркими, как раньше. Потом Клара немного подровняла ей волосы и уложила их. Прическа получилась несколько необычная, но вполне женственная, особенно после того, как Роуз украсила ее голубой шелковой лентой.
Филиппа стояла перед зеркалом у себя в комнате, любуясь великолепным нижним бельем, которое раздобыл для нее Баттон.
– Не знаю, смогу ли я это сделать, – сказала она, глядя в зеркало.
Клара оторвалась от своего занятия – она чистила щеткой чудесное платье из голубого шелка.
– Что именно, дорогая?
– Вновь стать Филиппой.
Она сама не знала, хочет ли этого. Филиппе не было дела до остального мира, она всегда хотела быть подле родителей и о большем не мечтала.
– Той девочки больше нет.
Филиппа сказала это самой себе, но Агата, Клара и даже Роуз поняли ее с полуслова.
– А вам и не нужно снова становиться той Филиппой, – подала голос Роуз.
– Да. – Клара улыбнулась. – Ты могла бы стать обновленной Филиппой.
Агата с удовлетворением кивнула:
– Ты права, Клара. Нашим отважным Флипом. Обновленной Филиппой. Женщиной, которая многое испытала, познала любовь и рассталась со своими девичьими грезами.
– Ода, – выдохнула Филиппа, с трудом сдерживая слезы. – Думаю, это я смогу.
Когда тем же вечером Джеймс вернулся в клуб, Стаббс сообщил ему, что Рен Портер исчез. Тяжелое чувство вины навалилось на Каннингтона.
– Сиделка сказала, что он попросил оставить его одного на большую часть дня, а когда зашла узнать, будет ли он ужинать, обнаружила, что Рен исчез и унес свои вещи.
– Но как он мог уйти? Наверняка кто-то помог ему.
– Миссис Нили говорит, что он чувствовал себя на удивление хорошо, хотя был еще довольно слаб, неважно видел и сильно хромая.
Джеймс потер лицо. Его друг, немощный и почти слепой, оказался один на один с Лондоном. Мысль о том, что может случиться с Реном, была невыносима.
– Общая тревога. Необходимо найти его во что бы то ни стало! Возможно, он не в себе.
Внутренний голос робко посоветовал ему поискать в Темзе. Некогда Рен был здоровым, крепким парнем, а значит, ему очень сложно будет примириться с собственной ущербностью. Зло мотнув головой, Джеймс заставил внутренний голос умолкнуть. Ни один из «лжецов» не пойдет по этому пути, пока есть возможность обратиться к своим собратьям.
«Молю тебя, Господи, пусть на моей совести не будет еще одной жизни!»
И именно сейчас освобождают женщину, по сути, убившую Рена. Она вернется в свой прекрасный дом и будет вновь плести свои грязные интриги и сеять новые смерти. Джеймс, едва сдерживая ярость, отвернулся от Стаббса, чтобы не выместить на нем свой гнев. Ничего не видя перед собой, он поднялся по лестнице и, дойдя до конца коридора, вошел в потайную дверь.
Остановившись в полной темноте, он услышал звуки, поразившие его.
Филиппа ошеломила беднягу Фиша своим превращением в женщину. Когда она появилась в шифровальной, молодой человек от изумления лишился дара речи и тут же ретировался, сославшись на то, что хочет показать ей новые документы, требующие расшифровки.
Филиппа со смущенной улыбкой наблюдала за тем, как он пятится из комнаты. Видимо, она не так уж плохо выглядит.
В ожидании Фишера Филиппа попыталась разложить по стопкам текущие материалы, ожидающие дешифровки. Цифровые шифры в одну стопку, буквенные – в другую. Занимаясь этой простой, недовольно интересной работой, она начала напевать старую восточную мелодию.
Услышав шаги, Филиппа повернулась, уверенная, что это Фиш.
– Как вы быстро. Я думала…
Но это был Джеймс. Он пристально смотрел на Филиппу, удивление, смешанное с яростью, полыхало в его глазах.
– Амила.
Мелодия, которую, она напевала, была той самой арабской песней, под которую танцевала Амила. У Филиппы перехватило дыхание, и она невольно попятилась. Облизнув пересохшие губы, Филиппа подняла руку.
– Джеймс…
Филиппа, Этуотер в голубом платье напевала мелодию Амилы.
Джеймс похолодел, потом его бросило в жар. Казалось, сердце его сейчас разорвется от гнева. Амила тоже оказалась обманом. Единственное приятное воспоминание последних дней омрачило осознание собственной глупости.
Эта порочная женщина отравила ему жизнь. Вошла в его дом под видом умного Филиппа, очаровала его друзей, его сына. Он провел с ней ночь, думая, что это Амила.
Филипп – Филиппа – Амила. В первый раз он увидел все лики этой подобной хамелеону женщины в одном лживом, предательском, но красивом лице, с которого на него смотрели большие изумрудно-зеленые глаза.
Он был отвратителен самому себе. Ослепленный одиночеством и желанием, погруженный в чувство собственной вины – какой удобной мишенью он оказался! Как, должно быть, она сейчас смеется над ним.
Он мысленно слышал ее смех. Видел внутренним взором ее смеющийся, горячий и жадный рот… Одним стремительным движением он настиг ее. С силой возбужденного жеребца он буквально вдавил ее в стену.
– Что за игру ты затеяла? – прошипел он. – Зачем преследуешь меня? Что тебе от меня нужно? Частица моей души? Тогда тебе придется встать в очередь!
Филиппа отчаянно замотала головой. Она задыхалась от боли и обиды и едва могла говорить.
– Нет… нет никакой игры! – воскликнула она. Джеймс взревел, навалившись на нее всем телом.
– Так, значит, это? Этого ты от меня хотела? – Он отпустил ее плечо и обхватил ладонью грудь, массируя ее и вытягивая сосок через шелковую ткань. – Этого я могу тебе дать сколько угодно. Это у меня получается лучше всего.
Слезы сожаления и гнева полились из глаз Филиппы. Не пытаясь их скрыть, она решительно отбросила его руку со своей груди.
– Прекрати! Ты ведь этого не хочешь, Джеймс!
– Нет? Тогда, возможно, я хочу сделать вот это!
Он грубо обхватил ее губы своими губами, не обращая внимания на ее отчаянные протесты.
В какой-то момент Филиппа поняла, что ее сопротивление лишь заставит его свернуть на ту дорогу, с которой обратного пути нет. Тогда она уступила своему сердцу и ответила на его поцелуй. Она целовала его, стараясь унять его боль и гнев, целовала, пытаясь компенсировать весь тот вред, который она, не желая, нанесла ему, и уничтожить то зло, которое причинила ему Лавиния. Она целовала того мужчину, который скрывался под этими страданиями и жестокостью, мужчину, которым он мог быть, но забыл об этом.
Его руки стали менее суровыми, теперь его хватка больше походила на объятие, чем на жесткий захват. Теперь он целовал ее с желанием, которое до сих пор скрывалось под его жестокостью, и на его желание она отвечала своим собственным.
Оторвавшись от губ, он припал к шее Филиппы.
– О Боже, – пробормотал он. – Мне необходимо…
– Да, – прошептала она и запрокинула голову. – Да, прошу тебя.
На этот раз его рука обхватила ее грудь с нежной настойчивостью, и она охотно подалась вперед, отвечая на его прикосновение. Этот мужчина принадлежал ей, ей одной, по крайней мере сейчас. Она желала его пылкости и его страсти. Желала его так же сильно, как он желал ее.
Жаркое томление охватило ее бедра, заставив возбужденно вздыбиться соски. Она прижалась к нему, и Джеймс горячими от нетерпения руками начал исследовать ее жаждущую плоть.
– Прикасайся… да… пожалуйста!
Сбивчивые и бессвязные слова, казалось, воспламенили его. Он спустил с ее плеч лиф платья, и ее руки оказались в ловушке коротких плотных рукавов. Но ее это мало волновало, поскольку это позволило его страстным губам прильнуть к ее ноющим соскам. Он склонился над ней, наслаждаясь ее телом, лаская ее, и эта сладкая пытка исторгла из его груди стон.
В тумане переполнявших ее чувств Филиппа осознала, что его руки скользнули по ее юбке до лодыжек и теперь скользят по ее икрам. Она не могла сказать ему «нет». К черту здравомыслие и благоразумие.
