Страстная Лилит - Холт Виктория (читаем книги бесплатно .txt) 📗
– Ну, что еще? – спросил он.
Она взглянула на потолок, с раздражением вскинув голову – этот ее жест был ему хорошо знаком.
– Ты изменилась, – сказал он. – Что-то случилось. Я знаю. Неожиданно подобрев и улыбнувшись, она повернулась к нему.
– Неужели, Сэм?
Тут она поднялась и села на туалетный столик, повернувшись спиной к зеркалу и все еще улыбаясь. В этот момент любовь захлестнула его. Она обладала какой-то силой заставить его возненавидеть себя, а потом неожиданной улыбкой все изменить, как сейчас. И ведь разве не с самого начала она так на него влияла, когда заставляла его платить ей двенадцать шиллингов с полтиной плюс ужин вместо тех десяти, что он предлагал ей сначала.
– Лилит, – повышая голос, спросил он, – что случилось?
– Сначала я была не уверена, – ответила она. – Мне не хотелось тебе говорить, пока я не буду убеждена. О малыше, Сэм.
– Малыш!
– Ну не смотри так недоверчиво. Сделав два шага, он обнял ее.
– Лилит, – сказал он. – Малыш, а?
– Я думаю, ты доволен.
– Ну, а кто не был бы доволен? Ты не рада?
– О, Сэм, – ответила она, – так рада... я готова была сегодня расцеловать всех людей в ресторане.
– Эй, ресторан Марпита – респектабельное заведение, да-да! Тут они рассмеялись, и он поцеловал ее раз, потом другой, а потом не мог остановиться. Она взяла его за уши и потеребила.
– Я хотела этого больше всего на свете, – сказала она. – Малыш. Настоящий малыш. Мой!
Сэму захотелось танцевать. Он схватил вуали и, навернув их на себя, начал танцевать... сбрасывая их одну за другой, смеясь или пытаясь смеяться, пока слезы не потекли по его щекам, подлинные слезы. «Кто бы мог вообразить меня плачущим», – подумал Сэм.
Опершись о столик, Лилит плакала, не пряча слез. Нежная, как Фан, только несравненно более красивая.
– Еще немного, и я не смогу танцевать, Сэм.
Он стоял и легонько, нежно похлопывал себя по бедру, как будто оно было источником его удовольствия.
– Нет, – ответил он. – Ты должна беречься. Провалиться мне на этом месте, если я не выставлю всем шампанского в честь паренька.
– Лучше помолчи пока.
– Ладно, ладно. – Он улыбнулся ей. Он был рад, что у них есть тайна... такая тайна. – А когда? – спросил он.
– Еще не скоро. По крайней мере, шесть месяцев.
– А кто это будет... мальчик или девочка?
– Мальчик, – ответила она.
– И я говорю, что мальчик. Мы назовем его Сэмом. Она не ответила, что не собиралась называть его Сэмом.
– У него должно быть все, Сэм. Все самое лучшее.
– Все, что нужно. Во рту у него будет серебряная ложка, а в пеленках бриллианты.
– В пеленках – бриллианты?! – Она рассмеялась.
– Ну, это я, как ты говоришь, пофантазировал. Я имел в виду, что у него должно быть все самое лучшее.
– Мы дадим ему образование, Сэм.
– Образование! Зачем это? Образование ничего не дает людям.
– Я хочу, чтобы он был образованным.
Сэм сунул руки в карманы брюк, оттянув назад полы сюртука и показав все великолепие своего жилета. Он представлял себе сына в еще более великолепном жилете, протягивающего усыпанную бриллиантами табакерку завсегдатаям у роскошных дверей самого большого ресторана в Лондоне.
Лилит пылко продолжала:
– У него должно быть все... все... У него должно быть все самое лучшее в стране, у нашего сына. Никто не повернется и не скажет ему: «Ты недостаточно хорош!» Он будет достоин танцевать с королевой.
– Лилит, – сказал Сэм, – я обучу его нашему делу. У него будут все возможности, которых не было у меня. А когда он подрастет, мы будем вести дело вместе... «Марпит и сын».
Лилит молчала. Надежда иметь ребенка смягчила ее. Сэм не понимал, и ей не хотелось огорчать его, сказав, что его сын никогда не будет знать, что такое ресторанная стойка. Она, родившаяся на свое несчастье не в уважаемом классе общества, собиралась позаботиться о том, чтобы ее сын не страдал так, как она.
Когда-то ей ничего так не хотелось, как жить одной жизнью с Фритом; теперь она в нем больше не нуждалась. Вся ее пылкая любовь сосредоточилась теперь на другом существе – на еще не родившемся ребенке. Вся ее жизненная энергия, все ее планы и чаяния принадлежали ее ребенку; она решила, что клеймо низкого происхождения не должно его коснуться.
Она надеялась, что это будет мальчик, и преисполнилась решимости сделать из него джентльмена. Ничему на свете не позволит она этому помешать.
К обеду Аманда надела черное бархатное платье, для покупки которого деньги ей одолжил Фрит. Она сделала себе немодную прическу, зачесав волосы в высокий пучок, но она не хотела соперничать с Беллой, потому что должен был прийти Фрит, а он нравился Белле. Аманде хотелось бы знать, считала ли Белла, что Фрит в нее влюблен. Он ведь делала ей экстравагантные комплименты, которые она с удовольствием принимала. Фриту все бывали благодарны, потому что, когда его ждали, у Беллы весь день бывало хорошее настроение.
Как ей и было сказано, прежде чем спуститься вниз, Аманда зашла к Белле. Там была горничная, а туалет Беллы был только что окончен. Она была в розовато-лиловом наряде, казалось, подчеркивавшем розовато-лиловый цвет ее лица. Ее глаза блестели, и она, как догадалась Аманда, уже наведалась в свой шкаф.
– А, вот и вы. Как я выгляжу?
– Очень привлекательно, – сказала Аманда чистую правду, потому что она, конечно, привлечет внимание в этом розовато-лиловом шелковом платье, с розовато-лиловой бархатной лентой в волосах и с бриллиантовым украшением на розовато-лиловой ленте вокруг шеи.
– Когда Фрит был здесь в последний раз, он сказал, что розовато-лиловый цвет идет мне больше всех других цветов. И знаете, я думаю, что он прав. Он прекрасно разбирается в таких вещах. Такой очаровательный молодой человек. Я часто удивляюсь, почему он не женится.
Она удовлетворенно улыбалась своему отражению, потом посмотрела в зеркале на Аманду.
– Как вы мило выглядите! Ваш черный цвет хорошо гармонирует с моим розовато-лиловым, верно? Конечно, черный гармонирует с любым цветом. Это платье напоминает мне одно мое давнее. О, в былые дни у нас бывали настоящие званые обеды. За стол садилось двадцать человек. А теперь нас будет всего четверо. Ну, неважно. Фрит действительно очарователен... а вот если бы были другие гости, он не смог бы уделять мне много внимания.
Но на самом деле она не верила, что Фрит или кто-то другой мог бы интересоваться еще кем-то в ее присутствии.
Она больше не упоминала об интересе Хескета к Аманде после той ночи, несколько месяцев тому назад, когда Аманда нашла ее пьяной в ее спальне. Аманда была за это признательна; она чувствовала, что любое дополнительное предположение на этот счет окончилось бы ее уходом. Нет, серьезно Белла не считала, что кто-то мог думать о другой женщине, когда есть она. Возможно, однако, что, именно будучи пьяной, она отдавала себе отчет, какой стала; было похоже, что в трезвом или полутрезвом состоянии она жила в мире грез, где играла роли Елены Прекрасной или Клеопатры.
Для Аманды это был неспокойный обед, потому что во время него Хескет не спускал с жены глаз. Она говорила без умолку – почти все время с Фритом – и, как обычно, много пила.
Фрит делал вид, что не замечает, что что-то неладно. Он льстил Белле, сознательно стараясь поддержать у нее хорошее расположение духа. Милый Фрит, думала Аманда, он действительно очень добрый.
Белла главенствовала за столом – так же, как она главенствовала в их доме, – держа окружающих в страхе по поводу того, что она может сказать в приступе раздражения. Казалось смешным, что такая недалекая женщина могла заставить считаться с собой по этой причине.
Теперь она говорила о доме своего отца и о званых обедах, которые он, бывало, давал.
– Хескет нелепо считает, что я недостаточно здорова, чтобы принимать много гостей. А я ему говорю, что развлечения мне на пользу. Я люблю быть среди людей. Не Хескета, похоже, больше всего интересует его работа. В этом доме все сосредоточено на работе Хескета. Фрит, я думаю, что вы такой же. Я думаю, что если вы когда-нибудь женитесь, то так же не будете обращать внимания на жену, как Хескет.
