Ферн - Гринвуд Лей (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Уильям Генри все еще думал, что его пытаются обмануть. А Ферн волновалась. Если мальчик не узнал ее, что же подумает Мэдисон? Она ему покажется незнакомкой, а Мэдисон не очень легко сходится с людьми.
– Ты не похожа на Ферн, – сказал Уильям Генри.
– Но я Ферн, – уверяла она его, чувствуя, как слезы подступают к ее глазам. – Я просто нарядилась, чтобы пойти на бал вместе с дядей Мэдисоном.
– Это, действительно, Ферн, – сказала Роза. – Поцелуй же ее скорей. Тебе уже надо ложиться спать.
Уильям Генри решил, наконец, поверить матери.
– Ты такая красивая, как та леди, которую приводил сюда дядя Мэдисон, – сказала он Ферн. – Ты почти такая же красивая, как мама.
Ферн нежно поцеловала малыша и порывисто обняла его.
– Ты бесстыдный льстец. Я надеюсь, что твоя жена будет красивая, как принцесса, а дети милы, как ангелы! А теперь беги в кроватку. Обещаю рассказать тебе все про бал завтра утром.
– Мальчики не любят балы, – с серьезным видом заявил Уильям Генри, – но я послушаю тебя, если ты хочешь.
– Вот так, – сказал Джордж. – Таковы Рэндолфы, – объяснил Ферн гордый отец. – Ничего с этим не поделаешь.
– И не надо пытаться ничего делать, – сказала Ферн. – Он будет доводить свою жену до истерики, но тем сильнее она станет любить его.
– Это верно, – согласилась Роза, провожая уходящих мужа и сына нежным взглядом.
– Трудно себе представить, что Мэдисон был когда-то таким же малышом, – сказала Ферн, обращаясь больше к себе самой, чем к Розе.
– Джорджа тоже трудно таким представить, – сказала Роза и, как будто вспомнив вдруг о чем-то, вышла из комнаты, а через минуту вернулась с фотографией в руках. – Узнаете здесь Мэдисона?
Как будто невидимый палец указал Ферн на высокого худого мальчика слева от Джорджа.
– Ему здесь шестнадцать.
– Он тут такой юный, – сказала Ферн. – Кажется, он еще не столкнулся с жестокостью и несправедливостью, которые царят в мире.
– О, уже тогда он хорошо знал, что это такое, – возразила Роза. – Отец превратил его жизнь в ад. Мэдисон тебе про это не рассказывал, но я расскажу. – Она ткнула пальцем в Уильяма Генри Рэндолфа на фотографии. – Посмотри на него. Красавец, не правда ли? О таком мужчине женщины могли только мечтать.
– Не удивительно, что Джордж и Мэдисон такие красивые, – сказала Ферн, – но даже они не так красивы, как их отец.
– Я не могу тебе рассказать о том, что он вытворял со своими детьми, – говорила Роза. – Он был, наверное, самым жестоким и порочным человеком на земле. Вы знаете, что Мэдисон родился в Валентинов день?
– Джордж говорил мне, что отец насмехался над Мэдисоном и дразнил его по этому поводу, до тех пор пока тот не отказался отмечать свой день рожденья. Мэдисон хотел учиться, но отец сделал так, что его выгнали из школы.
– Как можно быть таким жестоким?
– К другим мальчикам он так же относился. Но я рассказываю про это тебе не для того, чтобы ты жалела братьев или злилась на отца. Я просто хочу, чтобы ты знала, почему Мэдисон затрудняется демонстрировать свою любовь, даже веря в то, что вы его любите.
– Я… мы…
– Я не прошу вас рассказывать мне о ваших отношениях, – сказала ей Роза, – но я не могу не видеть, что между вами возникло некоторое напряжение, особенно после того, как приехали мисс Брюс и ее брат.
– Дело не…
– Я уверена, что дело не в этом. Но Мэдисону еще предстоит принять кое-какие решения, и не в последнюю очередь он должен определиться в своих отношениях с семьей. Он должен решить: хочет ли он опять стать членом семьи.
– Но я думала… он и Джордж.
– Джордж – это еще не вся семья. Хэн все еще не простил Мэдисона. А ведь есть еще Монти и Джеф.
– А другие?
– Зак и Тайлер были тогда слишком маленькие и ничего не помнят.
– Чем я могу помочь ему?
– Вы плохо с ним обращались. Может быть, даже хуже, чем другие. Я вас не виню, – сказала Роза, видя, как Ферн краснеет от смущения. – Обстоятельства сделали вас врагами, но теперь-то это все в прошлом. Те решения, которые он примет сейчас, определят всю его дальнейшую жизнь. Он нуждается в ком-то, кто принял бы его таким, какой он есть. Мне кажется, раньше у него не было такого человека.
– Я уверена, что мисс Брюс готова принять его, – сказала Ферн, сама стыдясь своих слов. Выпад был недостоин ее.
– Может быть. Но ему не нужна мисс Брюс. Если бы она была ему нужна, он, возможно, не уехал бы из Бостона. Ферн никогда не задумывалась об этом. Она всегда считала, что он уехал из Бостона не по своей воле и ждет не дождется, когда вернется назад и сможет навсегда забыть Канзас.
– Не знаю, следует ли мне тебе это говорить, – продолжала Роза, – но дело в том, что Мэдисон купил это платье для вас. Он и голубое тоже купил. Он решил, что вам, возможно, нечего надеть на вечеринку, и поэтому вы не сможете пойти.
Ферн вздрогнула. Она разозлилась, она почувствовала, что ее предают. Опять ее провели, как дурочку. Вот снова доказательства того, что Мэдисон всегда настаивает на своем.
– Он сказал мне, чтобы я не настаивала на том, чтобы ты выбрала то или иное платье. Он сказал, что, в конечном счете, он пойдет с тобой на вечеринку, если даже ты предпочтешь идти туда в штанах.
– Но ты же сама сказала, что я не могу пойти в штанах и что он не пойдет со мной, пока я не надену платье.
– Я ошибалась, – сказала Роза. – Выходит, что он больше дорожит вашим обществом, чем всякими условностями. Фактически, мне показалось, что он не был намерен идти на вечеринку, если бы ты отказалась пойти туда.
У Ферн снова возникли надежды и все уже не казалось ей таким мрачным. У нее даже появилась уверенность, что ей повезет, и все будет хорошо. Если от кого-то и зависело ее счастье, то только от Мэдисона.
– А как насчет мисс Брюс и ее брата?
– Мисс Брюс обычно посещала балы без Мэдисона. Я думаю, и на этот раз она обойдется без него.
Ферн пыталась сдерживать себя и не радоваться раньше времени, но ничего не могла с собой поделать – счастье переполняло ее. Если Мэдисон смирился с тем, что она ходит в штанах, и предпочитает ее Саманте, значит, он действительно любит ее.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Мэдисон пустил лошадь шагом. Он ехал в коляске, которую нанял, чтобы отвезти Ферн на вечеринку, но в самое последнее время стал думать, что был полным идиотом, когда поверил в то, что Ферн его любит.
Она не могла любить его и отказываться от него одновременно.
Она говорила, что не может забыть то, что случилось с ней восемь лет назад, но это же смешно. То, что она превращается в камень, как только он приближается к ней – разве это не доказательство того, что она его не любит? Если бы она любила его хоть немного, она бы преодолела свой страх. Но, насколько он мог понять, она даже не пыталась это сделать.
(Но ты же сам никак не можешь забыть той обиды, которую причинили тебе отец и близнецы.)
Он все еще помнил, как отец запирал его в темной конюшне. Эти воспоминания уже не будили в нем страха и отвращения, но он часто вспоминал о том, как однажды через него ползла змея. Он сдерживал крик, пытаясь успокоить себя, уверить себя в том, что это не ядовитая змея, не гремучая змея, не мокасиновая змея, а безобидная черная змея, которая не нападает на людей, а охотится на мышей, которые кормятся тут зерном. Но он до сих пор не мог забыть охватившего его ужаса, когда огромная рептилия переползала через него. Он все еще ощущал ее прикосновение. Он слышал, как она шуршит по сухому зерну, пробираясь к кормушке.
Мороз пробежал по его спине. Наверное, эти воспоминания навеки останутся с ним, так же, как и унизительная мысль о том горьком дне, когда его отчислили их школы. Ни с чем невозможно сравнить ту дикую ярость, которая охватила его, после того как он узнал, что отец перестал платить за его обучение, потому что решил – Мэдисону слишком хорошо живется в школьном интернате вдали от дома.
