Английская наследница - Джеллис Роберта (книги хорошего качества TXT) 📗

— До этого дома от Концергери очень далеко, — сказала она.

— Это не проблема. Ее будет сопровождать Михонис, известный офицер жандармерии, и два жандарма — я и барон Фридрих ван Тренк.

— Михонис — комиссар коммуны, — прервал его Роджер, — разумно ли…

— Он уже не в первый раз пытается помочь королеве, — ответил де Рочевиль. — Он был связан с Тулоном.

— Да, и заговор провалился, — сердито возразил Роджер.

— Предательства не было. В любом случае, это не Михонис. Заговор отменили, так как у Симона возникли подозрения. Этот человек, — губы де Рочевиля гневно сжались, — неграмотный башмачник, и хуже всего тот, кто сейчас является президентом Тэмпля, он единственный, кто имеет доступ к королеве.

— Почему Симон что-то заподозрил? — настаивал Роджер.

Беспокойство промелькнуло на лице Рочевиля:

— Я не знаю. Возможно, какие-то неосторожные выражения… Но, естественно, не было умышленного предательства. Тот факт, что Тулон и Лепитр живы, доказывает это.

Это могло быть и правдой, но Тулон и Лепитр — люди с мощными связями в якобинской группе. Атака на них означала бы нападение на всю партию. Положение дел ухудшалось. Комитет наблюдения должен был определить лояльность каждого. Роджеру и Леонии едва удалось пройти проверку. К счастью, хозяева магазинов с их прежнего места жительства, которым Роджер помогал защититься от черни, с готовностью поклялись, что те заявления, которые сделал Роджер и его жена, — правда. Они ничего не могли проверить, и, конечно, объяснения Роджера были по большому счету выдуманы, но они помнили, что Роджер спас их, и были ему благодарны. Роджер и Леония преодолели еще одно испытание. Когда в августе объявили всеобщий призыв, они боялись, что их заберут на фронт, чтобы чинить оружие. На этот раз услуги комиссарам сослужили им хорошую службу. Роджеру было разрешено остаться в Париже, но его бизнес был резко свернут, сейчас он обслуживал жандармерию.

Последнее также было проблемой. В эти дни жандармы находились в его магазине постоянно. Они приходили и по одному и группами.

— Я не знаю, — говорил Роджер де Рочевилю, — приходят ли эти люди, чтобы починить оружие, или следить за моим домом. И потом, разве королева может залезть на крышу и лежать там, на горячем солнце или под дождем? Вы хотите предоставить такую возможность великой леди?

— Она пробудет у вас не более одной ночи. Мадемуазель Фуше…

— Кто? — выдохнул Роджер.

— Мадемуазель Фуше, — повторил де Рочевиль с улыбкой. — Да, дочь вашего друга. Вам интересно, как я узнал об этом? Дочь месье Фуше длительное время навещала священников и монахинь, находившихся в заключении в Концергери, чтобы помочь им всем необходимым. Ей удалось увидеть королеву. Третьего сентября мадемуазель Фуше придет сюда в сопровождении джентльмена, чтобы нанести визит вашей жене. Благодарение Богу, сейчас лето, и она может надеть большую шляпу и взять зонтик. Она поменяется одеждой с Ее высочеством, которая покинет вас после получасового визита. В полдень мадемуазель де Коньер пойдет за покупками, используя основной и запасной входы и выходы. В один из походов по магазинам ее заменит мадемуазель Фуше. Никто не запомнит, сколько раз входила и выходила мадемуазель де Коньер. Ясно, что если она дома, то уже вернулась.

Леония кивнула:

— Это должно получиться, только я слышала, что волосы королевы сейчас седые. Необходимы парики, чтобы имитировать волосы мадемуазель Фуше и мои.

Широкая улыбка осветила лицо де Рочевиля:

— Благодарю вас, мадемуазель. Это единственное, о чем мы не подумали. У вас есть большая шляпа, я надеюсь?

— Да, и я могу достать ее, чтобы вы подобрали ей пару. Она обычная.

Она побежала за шляпой, Роджер покачал головой:

— Я скоро поверю, как и вы, что нам удастся освободить мадам, если подменой женщин занялась Леония.

— Это не трудно, — сказал де Рочевиль. — Большинство людей, которых приводили сюда, спасены из тюрем. Такие пьяные и развратные твари, что пара монет может освободить узника.

— Но королева не просто заключенная.

— Тогда монеты будут золотыми, — цинично сказал де Рочевиль.

— Для охраны королевы подбирают специальных жандармов, — настаивал Роджер.

— Михонис — офицер жандармерии, — сказал де Рочевиль. — Он уверял, что не возникнет трудностей с людьми, которые охраняют ее. Глава тюремщиков не создаст проблем, хотя он единственный, кто может приказывать Михонису.

Леония вернулась со шляпой, и де Рочевиль осмотрел ее, как казалось Роджеру, гораздо тщательнее, чем она того заслуживала. Сейчас его помощь была необходима. Казалось невероятным, что мадемуазель Фуше, которая могла без подозрений навестить Леонию, также знала и других заговорщиков. Он промолчал, наблюдая, как де Рочевиль протягивает Леонии шляпу.

— Я приду с королевой, — сказал де Рочевиль, — так что, вы меня не увидите. Кто-нибудь, конечно, зайдет. Вы узнаете его по отцовскому ружью.

Роджер закрыл за ним дверь и пошел доставать кровать из тайника. Леония наблюдала за ним, а потом мягко сказала:

— Ты думаешь, все провалится? — Да.

— Почему? — в вопросе не было возражения. Леония тоже почувствовала неладное в поведении де Рочевиля.

Роджер покачал головой:

— Мне кажется, все слишком просто. Мадам покинет тюрьму. Хорошо, другим это удавалось. Еще…

— На самом деле, он не верит в это, — сказала Леония. — Он сказал, что не увидит тебя снова, но если он собирается прийти с королевой, то увидит. Это уловка, не так ли? Он ожидает предательства? — Нет. Он бы не вовлекал нас, если бы думал так. Я не считаю, что мы в опасности, Леония. Он никого не потащит за собой, неважно, что с ним случится. Возможно, де Рочевиль хочет слишком многого, я слышал, Михонис — большой охотник пошутить. Возможно, он думает, что тот проговорится.

— Мне жаль королеву, — вздохнула Леония.

Ей не приходило в голову, что Роджер может ошибаться, он действительно оказался прав. В ночь на второе сентября они ждали — и ждали напрасно. В три часа Леония медленно поднялась и пошла спать. Стража сменилась в полночь. Неважно, какую стражу хотели подкупить, давно прошло время, необходимое для того, чтобы добраться до них даже пешком. Пятого сентября Роджер услышал от посетителя, что Михонис арестован за участие в заговоре при освобождении «вдовы Капо».

Он задержал взгляд на ружье, у которого чинил заклинивший затвор.

— Только его? — осторожно спросил он. В его голосе не было особого интереса, просто желание поболтать.

— Главного тюремщика сменили, а жандармам, которые брали взятки, отрубят голову, но Михонис сказал, что заговора не было. Он настаивает, что это была шутка, ошибка, недоразумение. Вы понимаете, что они обычно говорят.

Роджер лениво задал еще пару вопросов, как будто его это не интересовало. Он убедился, что, видимо, де Рочевиля не заподозрили, и надеялся увидеть его или еще одну группу гостей, но этого не случилось и никто не принес отцовское ружье. Он мог лишь предположить, что положение дел ухудшилось.

Жизнь в Париже превратилась в кошмар даже для тех, кому нечего было скрывать. Магазины закрывались рано, и это было понятно, так как с наступлением темноты нести поклажу было незаконно, так что не имело смысла покупать что-нибудь после захода солнца. По правде говоря, только жестокая необходимость могла вытянуть человека ночью на улицу. Ночной патруль хватал даже за самое невинное дело, это обычно означало заключение в тюрьму и казнь в срочном порядке, независимо от того, был ли человек признан виновным. Прятаться и не выходить из дому также было неразумно. Для ночного патруля стало обычным делом врываться в дома и обыскивать их. Пригласить гостей было равносильно организации заговора.

Так как Роджер чинил ружья офицеров и жандармов, он был им хорошо знаком. Хоть в чем-то была польза, вряд ли они собирались вторгаться в его дом. Однако атмосфера была гнетущей. Десять, потом двадцать и больше людей шли на гильотину ежедневно. Снова и снова Роджер благодарил Бога за смелость Леонии. Не только потому, что она смело смотрела в лицо опасности, но из-за ее веселого характера, из-за того, что она смеялась часто и легко, как прежде. Это было чудесно, потому что у Леонии не было «юмора висельника».