Герой ее романа - Дункан Элис (книги без сокращений .txt) 📗
Когда Том шептал, что она красивая, милая и утонченная, что кожа у нее шелковая, а губы пьянят, как вино, обо всем остальном забыть было совсем просто. И за то, что он дал ей почувствовать себя красивой и желанной, Клэр любила Тома еще больше, если, конечно, такое возможно. Все свои двадцать семь лет Клэр чувствовала себя незначительной, никому не нужной и к тому же безнравственной, вызывающей у мужчин только грязные мысли. И пока в ее жизнь не вошел Том Партингтон, она никогда еще не чувствовала себя красивой!
18
Первые кони аппалузской породы — три кобылы и жеребец — прибыли вскоре после Нового года. Клэр никогда прежде не доводилось видеть, чтобы мужчина так волновался, и решила, что это очень трогательно. Том не притворялся искушенным и безразличным, он был просто в экстазе!
Это были прекрасные животные. Даже Дайана, которую Джедидайя Сильвер пригласил взглянуть на них, согласилась, что лошади просто отличные. Клэр была так рада, что чуть не задушила Тома в объятиях, когда они вечером стояли на балконе и любовались четырьмя прекрасными конями на фоне заката. Том крепко обнял ее, она услышала, как сердце в его груди отбивает быструю дробь, и поняла, что он тоже счастлив. У Клэр даже слезы выступили на глазах от радости за него.
К этому времени Том, конечно, рассказал ей все о своем детстве, и Клэр поняла, почему он так ценит ее практичность. Его родители жили иллюзиями о добром старом южном богатстве даже после того, как потеряли все — еще до начала войны. Том с детства научился презирать притворство почти так же сильно, как беспомощность. Он снова и снова повторял, что честность и прагматичность — черты, которые его в ней восхищают больше всего.
«Наверное, именно поэтому я до сих пор не нашла в себе храбрости признаться, что Кларенс Мактег — это я», — думала Клэр.
Она понимала, что признаться нужно как можно скорее — пока Том сам обо всем не узнал. Однажды он снова мимоходом заметил, что надо бы написать издателю и выяснить, куда его дядюшка девал доходы от публикаций своих романов. Клэр тогда провела целый вечер в раздумьях, как найти способ убедить издателя солгать Тому. Мистер Олифант обожает ее, может быть, его удастся уговорить выписать фальшивые счета или что-то в этом духе.
На следующее утро Клэр снова вспомнила об этих своих размышлениях, и ей стало стыдно за себя. Она решила наведаться к Дайане и попросить у нее совета. По дороге Клэр так разволновалась, что ни на что не обращала внимания, и, когда сворачивала за живую изгородь возле «Пайрайт-Армз», столкнулась с Сергеем.
— О-о-ох! — Сергей не успел отскочить, и кисть, которую он, словно копье, держал в руке, уперлась прямо в грудь Клэр.
— Господи боже мой! — Клэр отпрянула и прижала руку к учащенно забившемуся сердцу. — О, простите, Сергей! Я не думала здесь кого-нибудь застать. Почему вы рисуете на улице? В такую-то погоду!
Клэр бросила взгляд на холст на мольберте. Она давным-давно научилась рассматривать творения Сергея, сильно прищурив глаза: его картины могли здорово напугать, если смотреть на них с близкого расстояния. Однако на этот раз Клэр с удивлением заметила, что картина не слишком омерзительна.
— И чью же душу вы пишете сегодня, Сергей?
— Это душа мистера Партингтона, — с достоинством ответил художник.
— Неужели? Как замечательно! Вижу, вы поняли, настолько он отличается от большинства горожан.
Нахмурив брови, Сергей буркнул:
— У него душа голубая. Первая голубая душа в моей жизни. Не знаю, хорошее это или дурное предзнаменование.
Клэр похлопала его по плечу:
— Уверена, это хорошее предзнаменование, Сергей. Мистер Партингтон — замечательный человек. Просто прекрасный!
Уходя, Клэр услышала, как Сергей пробормотал что-то невнятное по-русски, но не сделала себе труда вернуться и уточнить. И не только потому, что на улице было слишком морозно для светских бесед. Просто Клэр не знала ни одного случая, когда Сергей прислушался бы к тому, что ему говорят другие. Он был убежден, что только сам способен видеть души своих моделей. Клэр могла лишь поблагодарить его за то, что он не узрел ничего демонического в душе Тома.
«Да и с чего бы?» — радостно подумала она.
Радость ее, однако, несколько поубавилась, когда она поделилась своими проблемами с Дайаной.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор не призналась ему?
Дайана задала этот вопрос с таким искренним негодованием, что Клэр стало ужасно стыдно. Дайана очень редко кого-нибудь в чем-то упрекала, и если она считает ее виноватой, значит, так оно и есть.
— Видишь ли, — смущенно пробормотала Клэр, — мне еще не представилось подходящего момента.
— Подходящего момента?! — бровки Дайаны удивленно поползли вверх. — Вы же с ним спите в одной постели, не сего дня-завтра он сделает тебе предложение, а ты…
— Вот тут ты ошибаешься, — грустно улыбнулась Клэр. — Жениться он не собирается, но меня это нисколько не огорчает.
— А я ни секунды не сомневаюсь, что очень скоро он женится на тебе! — воскликнула с такой горячностью Дайана, что Клэр только захлопала глазами. — Ты просто обязана сказать ему, Клэр! Так поступать нехорошо, да и просто глупо. И учти: чем дольше ждешь, тем труднее признаться.
— Это я и сама знаю, — вздохнула Клэр.
— Тебе следовало бы сказать ему с самого начала! — твердо заявила Дайана, и это тоже было для нее совсем не характерно. — Ты хоть понимаешь, как Том расстроится, узнав, что ты не доверяешь ему?
— Но я доверяю ему!
Дайана бросила на Клэр скептический взгляд:
— Правда?
— Ну конечно!
— Тогда почему ты делаешь из этого тайну?
Клэр несколько секунд пристально смотрела на Дайану, словно проверяла свои чувства. Наконец она прошептала:
— Я боюсь, что он не так отреагирует!
— Ну, в таком случае мне вовсе не кажется, что ты ему доверяешь.
Медленно шагая по аллее, ведущей от «Пайрайт-Армз» в город, Клэр чувствовала себя просто уничтоженной. После разговора с Дайаной она особенно ясно поняла, как хрупко и ненадежно ее счастье. Сейчас Том доверяет ей и восхищается ею. Но когда он узнает ее маленький грязный секрет, его доверие исчезнет как дым. И Клэр была не уверена, что сможет пережить это.
Нужно было срочно что-то придумать! По дороге в город у нее в мозгу начал складываться некий план. Правда, он был такой отвратительный, что Клэр попыталась выбросить его из головы, однако, он, как бумеранг, вернулся обратно и, словно сорняк, пустил корни.
«Это нечестно», — говорила она себе.
«Зато это может сработать», — коварно нашептывал ей внутренний голос.
«Но поступать так дурно!»
«Однако это разрешит все твои проблемы».
Отбросив сомнения, зная, что она отъявленная трусиха, не напрасно считавшая себя испорченной, низкой женщиной, Клэр поторопилась к зданию телеграфа. Паника придавала ей сил. Она собралась с мыслями, все хорошенько взвесила и составила текст телеграммы. Потом, воспользовавшись теми приемами, которым обучил ее отец в печальном детстве, она преувеличенно любезно улыбнулась и попросила мистера Картера отправить телеграмму мистеру Олифанту в Нью-Йорк.
Сердце ее так колотилось, что ей было больно. Клэр понимала, что совершает глупость. Нет, не глупость! Еще хуже! Она пытается скрыть правду от единственного человека на всем белом свете, которого любит, от мужчины, который уважает и ценит ее, который доверяет ей… Клэр ненавидела себя. Поспешно удаляясь от здания телеграфа, она решила, что, как только придет домой, тут же во всем признается Тому. Ей очень хотелось верить, что на этот раз у нее хватит смелости.
Однако в тот вечер ее надеждам не суждено было сбыться. Скраггс уже в прихожей сообщил ей, что Том и Джедидайя Сильвер отправились в Мэрисвилль и дела задерживают их там на два дня. Он протянул ей телеграфный бланк, и Клэр уныло уставилась на него.
— Какая досада! — пробормотала она.
