Ночной ураган - Коултер Кэтрин (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Джинни почувствовала, как по спине пробежал озноб.
— Мы в самом центре урагана, — шепнула она, чтобы разбить это страшное молчание.
— Сколько это продлится?
— Не знаю.
Она стащила штормовку. Алек в мгновение ока освободился от одежды и оказался под восхитительно сухими одеялами. Джинни прислушалась к оглушительной тишине, стоя посреди каюты, забыв снять мокрую рубашку.
— Джинни, иди скорее, замерзнешь.
Джинни подпрыгнула от неожиданности, обернулась и, увидев, что он почти голый, взвизгнула.
— Иди сюда, — повторил Алек, смеясь. На этот раз Джинни послушалась и, сбросив сорочку, легла рядом, под откинутое Алеком одеяло:
— Только ненадолго, Алек. Мне скоро нужно быть на палубе.
Муж привлек ее к себе, стащил с головы шапку и швырнул ее на пол:
— Хочешь, я расплету тебе волосы?
— Нет, все равно придется снова заплетать. Ненавижу, когда они липнут к лицу.
Алек снова нахмурился, но решил поскорее покончить с неприятным разговором:
— Джинни, любимая, ты никуда не пойдешь, пока ураган не стихнет.
— То есть как? О чем ты?
— Могу повторить. Будь же рассудительной, милая, я хочу, чтобы ты оставалась здесь, в тепле, и безопасности.
Джинни застыла словно статуя:
— Так вот почему ты рисковал жизнью и перескочил на клипер словно дикарь! Ты не хотел быть со мной! Пожелал здесь командовать? Не доверяешь мне, простой, безмозглой женщине, боишься, что потоплю твое драгоценное судно!
— И да и нет, — признался Алек. Его не одурачить, он прекрасно чувствует, что Джинни лежит в его объятиях, оцепеневшая и бесчувственная. Проклятие, почему она не может разумно смотреть на вещи? Он знал, что прав, и намеревался настоять на своем.
Алек сказал спокойно, не повышая голоса:
— Пожалуйста, сделай, как я сказал. Ты останешься в каюте. Я только что отдал все необходимые приказы.
— Черта с два!
Она вырвалась, всадив кулак ему в плечо, и приземлилась на пол, ужасно холодный и жесткий. Схватив фланелевый халат, Джинни накинула его на плечи:
— Держись от меня подальше, Алек!
Алек вновь опустился на койку и, лежа на боку, наблюдал за женой суженными глазами, в которых не играли, как обычно, веселые искорки.
— Замерзнешь, — повторил он, держась за край, чтобы не упасть, и видя, как Джинни, покатившись по полу, схватилась за ножку стола.
— Ничего страшного, спасибо.
Подтянувшись, Джинни встала, туго затянула пояс вокруг тонкой талии, но в этот момент клипер швырнуло влево; Джинни потеряла равновесие и отлетела к двери. Она едва успела схватиться за ручку и, оглянувшись, заметила, что Алек приготовился к прыжку, как перед этим с борта баркентины.
— Посмей только шевельнуться!
— Джинни, я повторяю, иди сюда. Там, наверху, опасно, ты сама это видела. Не хочу, чтобы ты упала или еще что похуже.
— Иди к дьяволу, Алек!
Джинни отвернулась, покачиваясь вместе с клипером, осторожно опустилась в кресло у письменного стола и лишь потом, подперев кулачками подбородок, уставилась на мужа и объявила, медленно, отчетливо выговаривая слова, пытаясь скрыть овладевшее ею бешенство:
— Я — капитан этого судна, сэр. Мне все равно, будь вы даже президентом Монро, и то, что вы — мой муж, не составляет ни малейшей разницы. Это ничего не меняет.
Алек твердо держал нарастающий гнев в узде. Ярость сжигала его изнутри, но он мог справиться с ней. И, как ни странно, хоть и весьма смутно, понимал точку зрения Джинни, но разве в этом сейчас дело?
— Пожалуйста, выслушай, жена, поскольку мне вовсе не улыбается повторять это снова и снова. Я взял на себя командование клипером. Мой долг и ответственность как твоего мужа и опытного моряка — обеспечить безопасность твою и матросов. Ты останешься в каюте, даже если мне придется привязать тебя к койке. Ты поняла, Джинни?
Клипер раскачивало и швыряло, бросало из стороны в сторону: судно то замирало на месте, то рвалось вперед, словно норовистая лошадь. Но муж с женой уже ничего не замечали.
— Мы больше не в центре урагана.
— Совершенно верно. Ты сама ведь слышишь, что творится? Неужели совершенно не понимаешь меня, Джинни?
Что делать? Он сильнее и может принудить ее. Это несправедливо, но истерикой и воплями ничему не поможешь. Придется попробовать объясниться спокойно:
— Это мой корабль, Алек.
— Ничего подобного. Ты — капитан только по моей милости, ничего больше. Если ты разобьешь клипер, я потеряю огромные деньги.
На этот раз он зашел слишком далеко в своих издевательствах и Джинни взорвалась. Она взметнулась на ноги, упершись ладонями в крышку стола:
— Ты готов все у меня отобрать! Но я не позволю вам, барон Шерард, проклятый английский болван!
Молниеносно схватив сухую одежду, она ринулась к двери каюты. Но Алек оказался быстрее. Схватив Джинни за руки, он с силой дернул ее на себя, удерживая на месте:
— О нет, Джинни, ты уже сказала и сделала все, что могла. И проиграла, девочка, в честном бою.
— Тут нет ничего справедливого и честного! Пусти меня, Алек! Я капитан! Пусти меня!
Он не разжал рук, но Джинни умудрилась вывернуться и лягнуть его в голень. Вой ветра не заглушил стон боли. Ну что ж, на этот раз она одержала верх! Алек рассмеялся бы, не застрянь они в этом почти не защищенном заливе, отданные на растерзание ветру, ожидая и надеясь, что ураган на этот раз не пустит их ко дну.
Он наклонился и поцеловал ее, крепко, безжалостно, вжимаясь губами в ее холодные, плотно сжатые губы, и успел поднять голову как раз в тот момент, когда она открыла рот, не для того, чтобы ответить поцелуем, а явно намереваясь укусить. Алек улыбнулся, хотя глаза по-прежнему оставались серьезными.
Джинни задыхалась от злости и напряжения, жалея, что не может лягнуть его посильнее и повыше, прямо в пах. Но Алек сжимал ее слишком крепко, слишком сильно.
— Ты приказал мне идти вниз, только чтобы затащить меня в постель! Ну а потом, как всякий самодовольный осел мужского пола, оставишь меня здесь, а сам отправишься спасать чертов мир.
— Нет, всего-навсего чертов клипер. И да, ты права, я действительно хочу затащить тебя в постель, снова взять, еще и еще раз. Ты моя жена. Мы можем не дожить до утра. Почему же нет? Может, это смягчит тебя, Джинни, заставит понять, что ты на самом деле женщина и что женщина должна быть мягкой, покладистой и уступчивой.
Алеку показалось, что ветру вторит разъяренное рычание, но Джинни ничего не ответила. Он почувствовал угрызения совести, но только на миг, поскольку ей удалось с достаточной силой всадить кулак в его голый живот.
— Довольно, — процедил он и потащил ее к койке. Придерживая Джинни одной рукой, он сорвал с нее халат, потом поднял и, швырнув на спину, придавил всем весом. Джинни пыталась отдышаться, глядя на него, чувствуя, как сильные руки раздвигают ее бедра.
— Нет, Алек, нет!
— Почему же? Ты моя, Джинни, этот проклятый клипер — мой, и мы можем оказаться на дне еще до того, как наступит утро. Почему нет?
Но, к несчастью для Алека, во время этого ультиматума, произнесенного столь решительно и уверенно, Джинни удалось чуть ослабить хватку его пальцев на левом запястье. Она рванулась, дернулась и начала извиваться, осыпая лихорадочными ударами его шею и плечи.
Неудержимое бешенство слепило Алека. Поймав ее руки, он поднял их над ее головой и вновь притиснул Джинни к койке.
— Надеюсь, это напоминает тебе о другом вечере, Джинни?
Джинни, оглушенная, тупо смотрела на него.
— Так как же, Джинни? Помнишь, глупышка, ту ночь на борту моей баркентины? Я связал тебе руки над головой и подарил первое в жизни женское наслаждение. Ты тогда словно обезумела: завывала громче, чем сейчас ветер, так тебе было хорошо. Помнишь, как я ласкал тебя, пальцами и ртом? Помнишь, как твои ноги раздвигались для меня, все шире и шире? И я вовсе не принуждал тебя расставлять бедра, дорогая, ты сама была готова на все. На все, что я смогу и захочу дать тебе.
