Пока ты со мной - Желоховцева Л. И. (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Глава 17
Все на Карр-стрит стремились сделать так, чтобы прощальная торжественная вечеринка по случаю отъезда Кена и Молли Джонсонов прошла с успехом.
Соседки, стараясь переплюнуть друг друга, три дня пекли кексы, пироги с фруктами, печенье и хлебные пудинги. Упоительные ароматы доносились изо всех окрестных кухонь, пока на плитах томились на маленьком огне горшки с рагу или пузырились другие кушанья и пеклись кондитерские изделия.
Муж Эбби Мюллер выкопал на заднем дворе специальную яму для разведения костра, выложил ее одинаковыми по размеру камнями, своим особым тайным методом развел огонь и поставил жариться на угольях поросенка, чтобы тот медленно томился в течение двух дней. Сверху он прикрыл эту яму камнями и глиной. Те, кто в прошлом пробовал жареную свинину, приготовленную Хьюго Мюллером, ходили вокруг ямы, чтобы осмотреть возведенный им над ней купол из камней, и облизывались.
Муж Тилли Морган собрал целую коллекцию из пивных бочонков, чтобы поставить их рядом с оркестровой эстрадой, сооруженной Сэмом, чтобы мужчины могли там устроиться и сидеть. За несколько дней до торжества Тилли принялась выжимать сок из лимонов, а ее старшая дочь ходила из дома в дом, собирая сахар, чтобы приготовить целые корыта лимонада для леди и детей.
Сэм и Генри Черч сколотили длинные столы и с дюжину скамей, чтобы люди могли посидеть и дать отдых ногам после танцев. Они же собрали отовсюду и поставили деревянные козлы для рубки и пилки дров, загородив ими оба конца квартала.
Когда дамы не были заняты домашней работой или не инспектировали работу мужчин, они бегали в соседние дома, то одолжить чуточку сахарной пудры, то вернуть стакан муки, заглядывая в свои записи, чтобы чего не напутать, и проверяли последние приготовления к празднику.
– Самая трудная часть дела – это удержать почетных гостей от повседневной общей работы, – сказала Энджи, улыбаясь Сэму, когда завязывала его шейный платок. – Думаю, Молли и Кен приготовили целую гору печенья с патокой. Молли должна была испечь что-нибудь сногсшибательное.
Стоя рядом с Сэмом, Энджи чувствовала его тепло и силу его мускулов. Она ощущала магический призыв его тела и вспоминала солоноватый вкус его кожи. На мгновение она испытала головокружение. Пальцы ее замедлили свои движения, будто споткнулись, и она с трудом преодолела желание броситься в его объятия.
Сэм смотрел на нее сверху вниз смеющимися глазами, будто прочел ее мысли.
– Прошла уже неделя с той ночи, как ты пришла ко мне в палатку, – пробормотал он вдруг охрипшим голосом. – Я скучаю по тебе.
– Тише. Мы договорились проявлять осмотрительность, – ответила Энджи, рванув его шейный платок.
– Мне не хватает твоих поцелуев и ласк, и я хочу прижаться губами к этому месту между твоими…
– Сэм Холланд, прекрати немедленно!
Но глаза ее над пылающими огнем щеками излучали нежность: «Скоро!»
Снова и снова она обещала себе, что близость с ним была не более чем полезным и необходимым опытом. И как ей повезло, что наставником в деле любви для нее стал Сэм. Похоже было, что он понимал толк в этой науке.
– Ты краснеешь, – сказал Сэм, снова глядя на нее с улыбкой сверху вниз. – О чем это вы подумали, миссис Холланд?
– Ни о чем таком, что не должны бы слышать девочки, бегающие тут неподалеку и готовые в любую минуту появиться.
Как если бы упоминание о девочках было знаком к их появлению, Люси и Дейзи вбежали в дом с глазами, сияющими от возбуждения.
– Мы поставили наши пироги в самом конце стола, как ты велела. На столе не хватило одной скатерти, и мы одолжили ее у мамы Дилли Крэйн.
Дейзи закружилась по комнате, слегка клонясь в одну сторону, и ее золотые волосы, мягкие, как шелк, ореолом окружили ее личико.
– Неужели ты и впрямь будешь играть на скрипке, папа?
– Да, собираюсь. Не будете ли любезны принести футляр со скрипкой? Но у нас несколько скрипачей. Поэтому мне не придется играть целый вечер. А вы, леди, приберегите для меня по танцу каждая.
Веселая улыбка Дейзи исчезла, уступив место разочарованию.
– Я не люблю танцевать.
– Ну, сегодня-то ты будешь танцевать, – пообещал Сэм. – Можешь танцевать на вечеринке, а можешь здесь, в кухне, после праздника. Но я собираюсь потанцевать с тремя самыми хорошенькими леди, и это трио включает и вас, мисс Дейзи Холланд.
Ее лицо озарила улыбка, полная обожания, и она рассмеялась.
– Я предпочитаю потанцевать после праздника.
– Ну, в таком случае, думаю, мы все готовы. Пойдем поглядим, какие там вкусности. Думаю, я начну со знаменитой тушеной говядины Энджи с лапшой.
– И я тоже, – присоединилась Люси, стараясь показать свою лояльность. С того дня, как они с Энджи поговорили по душам, ко многим вещам у нее появилось новое отношение.
– И я, – сказала Дейзи.
Они все трое стояли, улыбаясь ей, Энджи, – ее красивый муж и его прекрасные дочери. И у нее не укладывалось в голове, как непостижимо изменилась ее жизнь за столь короткое время.
У Энджи не было теперь досуга, чтобы почитать роман или написать длинное смешное или полное подробностей письмо. Домашних дел было так много, что они отнимали у нее все время, каждую минуту. И часто ей казалось, что она ничего не успевает. И у нее теперь всегда что-нибудь болело: колени, оттого что она долго стояла на них, выскребая пол, или спина, потому что она подолгу сгибалась над корытом или сидела над шитьем, или руки, оттого что она таскала тяжелые корзины мокрого белья.
Больше всего она волновалась за детей. Где они? Что делают? Подходят ли их новые платья для воскресной школы? Вымыли ли они свои тарелки и выполнили ли домашнюю работу? В каком возрасте они перестанут играть в мяч? Забота о них пронизывала всю ее жизнь. А к концу дня перед ее глазами стояли две маленькие фигурки в ночных рубашках, произносящие молитвы, Их лица уже были до блеска отмыты, волосы расчесаны и сверкали в свете лампы, и они склоняли головы над руками, сложенными для молитвы.
Ее взгляд обратился к загорелому лицу Сэма. Никто в Уиллоу-Крик не думал о ней как о бедной покинутой дочери семьи Бертоли. Когда Энджи приходила в церковь или на празднование какого-нибудь знаменательного события, такого, как этот прощальный вечер, или на посиделки с соседками на заднем дворе, с ней приходил кавалер, ее собственный муж. Этот мужчина открывал для нее двери, помогал ей с безопасностью перейти через дорогу и в конце вечера возвращался домой вместе с ней. Это был мужчина, которому она завязывала галстук, стирала и гладила рубашки. Которого она кормила, бранила и ободряла. С которым она спорила и по которому изнывала и томилась.
Сегодня вечером она собиралась сидеть с подругами-соседками и говорить о самых обычных вещах, оглядывая толпу и посматривая на высокого темноволосого мужчину, а также не упуская из виду две золотистые головки, затесавшиеся среди других детских головок. Дамы с Карр-стрит не говорили на высокие темы, не обсуждали животрепещущих событий. Они обсуждали возможность быстро и эффективно стирать в дни, предназначенные для стирки, а также способы лечения лихорадки и лучшие рецепты синьки и выясняли, где можно купить самую дешевую вырезку.
– Ты плачешь, Энджи? У тебя мокрые глаза.
Люси подошла к ней, и лицо ее было испуганным. Люси сжала ее руку. За ней следовала встревоженная Дейзи.
– О чем ты думаешь? – спросил с интересом Сэм.
– Я думаю о том, что, пожалуй, нет места, где бы мне больше хотелось быть сегодня, чем это. Со всеми вами.
Повернув голову, она оглядела их кухню-гостиную с брезентовым потолком, густо покрашенными стенами и разномастной и разнокалиберной мебелью.
Что для одного человека хижина, для другого – дворец. Она понятия не имела, откуда эта поговорка пришла ей на память и почему. Но теперь она жила во дворце.
– Не знаю, что со мной сегодня, – прошептала Энджи, изо всех сил стараясь прогнать слезы.
– Тебе не по себе, оттого что миссис Молли и мистер Джонсон уезжают, а мы не хотим с ними расставаться, – поспешила высказать догадку Люси и потащила Энджи к парадной двери.
