Всю ночь напролет - Брокуэй Конни (прочитать книгу .txt) 📗
Он провел ладонью вдоль длинной, плавной линии ее бедра и икры к изящному изгибу ступни. Извиваясь всем телом, Энн пыталась теснее к нему прижаться, в изнеможении ожидая разрядки.
— Умоляю вас… Джек…
И когда только слова, которые должны были стать для нее карой, превратились в благословение?
Он обхватил руками ее крепкие, округлые ягодицы и слегка приподнял. Руки Энн обвились вокруг его шеи, она привлекла его к себе, ее тело было охвачено страстным трепетом. Ее глаза — прекрасные, трагические глаза — медленно приоткрылись.
— Пожалуйста, Джек… — почти простонала она. — Возьми меня!
Он прильнул к ней в поцелуе и крепко обнял, прижимая свою грудь к ее груди, свой живот к ее животу, словно каждая часть его тела порывалась ею овладеть.
— Джек!
— Я с тобой!
Теперь он уже ни в чем не мог ей отказать. И тогда он проник в нее, растворившись в ее объятиях.
Он двигался с поразительным для столь рослого и сильного мужчины изяществом. Энн с наслаждением отвечала на его натиск. Страсть бросала ее из стороны в сторону, словно камешек, подхваченный приливом. Судороги волнами пробегали по ее телу, с каждым разом поднимая ее все ближе и ближе к вершине блаженства.
— Джек!
Теперь она уже сама рвалась к нему, нуждаясь в нем больше, чем когда бы то ни было раньше. Она уцепилась за его крупное тело, как за спасительный якорь. Наслаждение лишило ее последних сил. Еще… еще немного…
— Пожалуйста, Джек…
— Энн…
Ее имя на его губах увенчало собой все.
Глава 25
Энн повернулась на бок и открыла глаза. Она была в постели одна, и сердце у нее вдруг замерло от внезапной догадки. Она находилась в комнате Джека.
Ей тут же вспомнился короткий миг восторга и медленный спуск вниз с вершины блаженства. Три раза все повторялось в той же последовательности, начиная с легкого касания его губ. Наконец, усталая и пресыщенная любовью после стольких лет жажды, Энн погрузилась в сладостное забытье, чувствуя, как чьи-то сильные руки убаюкивают ее, словно ребенка, и слыша ровный стук его сердца у себя над ухом.
Слишком утомленная, чтобы открыть глаза, Энн что-то недовольно пробормотала, когда Джек уложил ее в постель. Последнее, что ей запомнилось, была его теплая обнаженная грудь и покрывавший ее мягкий пушок, который приятно щекотал ей губы.
Ей нужно было во что бы то ни стало увидеть Джека. Немедленно. Энн была уверена в том, что она — и эта мысль заставила ее болезненно поморщиться — любит его.
Луч света, проникавший через единственное в комнате окно, яснее обрисовал его контуры. Энн приподнялась на локтях, и теплое одеяло тут же соскользнуло с ее плеч. Внезапный сквозняк обдал холодом ее обнаженную кожу. Вздрогнув, она соскочила с постели и, найдя у ее изножья аккуратно развешенную одежду, быстро надела на себя платье из тонкой шерсти. Она как раз успела натянуть чулки, когда раздался стук в дверь.
— Мадам! — окликнул ее приглушенный мужской голос.
— Да?
— Полковник сказал мне, что вы еще не завтракали. Я принес вам поесть.
— А! — Энн поспешно сунула ногу в туфлю. — А он сам намерен ко мне присоединиться?
— Нет. Полковника нет дома.
Она надела другую туфлю и поднялась с места.
— И когда он вернется?
— Он ничего об этом не говорил. — Теперь ее собеседник уже не скрывал своего раздражения. — На вашем месте я бы не стал его ждать. Так можно прождать большую часть жизни.
Стало быть, Джек ее покинул. Впрочем, чего еще она от него хотела?
— Войдите.
Дверная ручка повернулась, и в комнату бочком вошел Гриффин, неся в руках поднос, уставленный всевозможной снедью. Здесь было душистое печенье, горшочек с медом, аппетитно пахнувшие ломтики бекона, жареные почки, пара яиц всмятку и кофейный прибор. У ног шотландца вдруг что-то промелькнуло.
Это была та самая серая кошечка из парка. Джек в конце концов все же приютил ее у себя. Вид маленького исхудалого животного наполнил душу Энн необъяснимой радостью.
— Ах, какая прелесть! — воскликнула она, когда кошечка дерзнула с обреченным видом к ней приблизиться и, потеревшись мордашкой о ее юбки, стала виться вокруг ее лодыжек. — Как ее зовут?
— У нее нет имени, — проворчал в ответ Гриффин, поставив поднос на столик у камина. — Просто «кис-кис», и все.
Он пододвинул Энн кресло, и та с удовольствием присела. В последние дни она ела очень мало, и при виде роскошной снеди у нее потекли слюнки. Разломив печенье, Энн намазала его толстым слоем меда и уже успела проглотить половину, как вдруг заметила, что Гриффин по-прежнему стоит рядом, словно немой страж.
Энн положила недоеденное печенье на тарелку.
— Надеюсь, мне позволено выходить из дома?
— Нет, мэм, — бесстрастным тоном отозвался ее собеседник. — Со вчерашнего дня полковник не менял своих распоряжений.
— Полковник… — Она разбила яйцо, и полужидкий желток вытек на середину тарелки.
— Да, мэм. — Даже характерный выговор шотландца не мог скрыть враждебность Гриффина. — Ваш муж то есть.
— Вы ведь не состоите при нем в качестве камердинера или дворецкого, не так ли, Гриффин? — Подхватив ложкой густой золотистый желток, Энн переложила его на блюдце.
— Нет, мэм.
— А где же тогда остальные слуги? — Она поставила блюдце на пол. Серая кошечка тут же выскочила из-под ее юбок и с жадностью набросилась на яйцо, проглотив его с громким чмоканьем в один присест.
Гриффин заложил руки за спину.
— Полковник не держит слуг, кроме горничной и кухарки. Никаких камердинеров. Да они ему и не нужны.
— Почему? — допытывалась она.
— У полковника нет ни собственного особняка, ни экипажей, ни породистых лошадей. Раз уж на то пошло, у него вообще нет ничего, кроме одежды. — Его улыбка выражала холодную любезность. — На этот раз, мэм, вы вышли замуж не за богача.
— Понимаю.
Итак, Джек был беден. Намек Гриффина ее уязвил, хотя она и сама не могла объяснить почему.
— И где же он живет, когда его нет в городе?
— Там, куда его пошлют.
— Пошлют? — эхом отозвалась она. — Куда?
— Туда, где его способности могут найти себе лучшее применение.
Энн протянула было руку за оставшейся половинкой печенья, но передумала. Ей совсем расхотелось есть.
— О каких способностях вы говорите?
Улыбка Гриффина сделалась жесткой.
— Я говорю о заданиях, за которые никто, кроме него, не возьмется, потому что ни у кого больше не хватит на это духа, и которые почти наверняка чреваты для него гибелью.
Энн глубоко вздохнула. Услышанное привело ее в ужас.
— И кто поручает ему эти задания?
— Главным образом Джеймисон, — отозвался ее собеседник равнодушно. Склонившись над подносом, он смахнул салфеткой крошки. — Вы уже кончили, мэм?
Его родной отец? Энн и раньше понимала, что почти ничего не знает о Джеке, но даже представить себе не могла, как мало ей о нем известно.
— Что же это за человек, что заставляет своего сына раз за разом рисковать?
— Настоящее чудовище, мэм. — Гриффин выпрямился, глядя на нее с плохо скрываемым злорадством. — В славную вы вошли семейку, не находите?
— Но почему Джек на это соглашается? — Слова сорвались у нее с языка прежде, чем она успела приказать себе замолчать.
— Да потому, что он человек привычный. Таков уж он есть, вернее, таким его сделал Джеймисон. Он взял к себе мальчишку из работного дома и решил воспитать по своему образу и подобию. — По мере продолжения рассказа хрипотца в голосе Гриффина становилась все заметнее, а выражение, лица делалось все суровее. — Он держал парня в ежовых рукавицах и силой выбивал из его души все доброе и светлое до тех пор, пока тот совсем не ожесточился. А когда детство осталось позади… — Гриффин замолчал, плотно сжав губы, потом продолжил с явной неохотой: — Когда все осталось позади и Джек повзрослел, Джеймисон получил в свое распоряжение идеального бойца против любого противника.
