Рыцарская честь - Джеллис Роберта (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Он взял перо и пергамент, но тут же их отложил. Полученное известие в самом деле было первостепенной важности. Арундел переслал ему написанное рукой Генриха и запечатанное его печатью письмо с извещением о дате своего приезда – первого мая. Херефорд, конечно, понимал, что дата может измениться, многое зависит от погоды, попутного ветра, но даже если Генрих будет запаздывать, он сам должен быть к этому дню готов. Теперь это все надо было изложить в своем послании. Хотя план действий был ему ясен, подходящих слов для его изложения не находилось. Граф Солсбери и маршал Джон были абсолютно благонадежными, оба много лет отдали на благо дела Генриха, но чем меньше людей будет знать о месте и времени высадки Генриха, тем меньше опасности, что об этом узнают те, кто этого знать не должен. Херефорд озабоченно наморщил лоб. Было бы лучше и ему самому не знать эту новость. Трудно было торопить людей и удержаться, чтобы не проговориться, зачем такая спешка нужна. Трудно также, подумал он, глядя на бутыль вина, не отметить кубком вина хорошую победу или залить им горечь поражения, боясь, что после этого развяжется язык.
Херефорд начал медленно писать. В искусстве письма он много преуспел, но рука с пером обращалась не так ловко, как с мечом, и обычно свои послания он диктовал писцам. Но в данном случае письмо должно быть собственноручным, и недостаточная скоропись оказалась ему кстати: каждое слово получилось взвешенным. Закончив письмо, он собрался обдумать две мучившие его проблемы, но тут же отбросил их с возгласом нетерпения и засел писать хозяину замка Уоллингфорд. Надо было сковать королевские войска в том районе. Если для этого потребуется поддержка, он ее по возможности окажет. Этим, по его мнению, также можно было отвлечь внимание от побережья.
Когда Херефорд поднял глаза от последнего письма, уже рассвело. Вальтер давно занимался подготовкой похода на Бурфорд и скоро должен был подойти, чтобы узнать, когда ему с войском выступать. Пора было заняться теми мучившими его вопросами и попытаться найти на них ответ. Идти ему вместе с Вальтером или не идти? Поскольку он сам был не в состоянии участвовать в сражении, он практически бесполезен для брата, который не хуже его знает, как надо брать крепость. Тогда что же его беспокоит? Недоверие к брату? Нет. Предстояло как раз то, что Вальтеру нравилось и что он с радостью сделает из любви к одному искусству. Он потянул себя за ухо и улыбнулся разрешению загадки: он просто хотел заботливо присмотреть за младшим братом. Если Вальтер поймет это, а он же не слепой, не миновать истерики. Когда они были еще маленькими и Роджер пытался защищать его, Вальтер сердито вырывался из-под его опеки. Обладая счастливым даром юмора, Херефорд мог смеяться и над собой, будучи объектом шуток других. Тут же он ничего поделать не мог, себя не переделаешь, видно, суждено ему до старости злить Вальтера и досаждать самому себе. Только вот доживут ли они оба до старости – вопрос совсем не смешной.
Ему надо идти с Вальтером. Это было ясно с самого начала, не стоило на раздумья тратить время; поглядывая на светлеющее небо, Херефорд понял, что занимал себя мыслями о Вальтере, чтобы отогнать подальше более важную и трудную для разрешения задачу. Надо было предупредить Честера, чтобы тот готовился сопровождать их с Генрихом в Шотландию. Его тестю потребуется от трех недель до месяца, чтобы собрать своих вассалов и другие силы, но как об этом его просить – вот что беспокоило Херефорда. Две недели назад он бы просто написал Элизабет и оставил Честера на усмотрение дочери. Но теперь доверие к ней у него поколебалось, вот он и хмурился в розовеющем свете зарождающегося дня, поглаживая больное плечо и пальцы левой руки. Как бледна и подавлена была она при расставании! Как неистово клялась, что не хотела причинить ему зла! В конце концов, думал он, ее захватили по чистой случайности, а не по ее умыслу. Попади она туда часом раньше или позже, ничто бы ей не помешало благополучно добраться до Колби. Херефорд потряс головой. Нет, другого пути к Честеру нет, он слишком неустойчивый и чересчур любопытный. Тут надо использовать Элизабет. Она наказана и будет следовать его указаниям, не пытаясь узнать всех его планов, как она обычно делала. Он взял перо и пергамент, довольный случаем написать жене, не касаясь произошедшего между ними. Херефорд кратко просил Элизабет уговорить своего отца не позднее второй недели мая быть готовым выступить и сражаться за дело Генриха. Он просил далее сделать так, чтобы тесть в полной готовности ждал его в собственном замке, не зная при этом ни истинной причины сборов, ни где и с кем ему придется сражаться. Быстро написав письмо, Херефорд долго просидел неподвижно с пером в руке. Рука тянулась дополнить недостаток сведений словами любви, но оказалось, что ласкать жену и говорить ей нежные слова – это одно, а подбирать слова, которые бы не выглядели в письме дурацкими, – нечто совсем другое. В итоге он просто добавил, что жив-здоров, что плечо и раны заживают, и попросил ее не беспокоиться о себе.
Глава двенадцатая
На день раньше конца отведенной ему недели Вальтер Херефорд, тяжело дыша, стоял в главном зале донжона небольшого замка Бурфорд. Он поздравил себя с чисто выполненной работой: против его ожидания, гарнизон замка оказался гораздо сильнее, и укреплен он был много лучше. Но он их ловко обвел вокруг пальца: его солдаты перегородили ручей, наполнявший крепостной ров водой, а потом вместо штурма стен сделали под них в мягкой земле подкоп. Он глядел на смотрителя замка и его семейство, сгрудившееся под охраной его ратников, и улыбался, вспоминая пораженных защитников замка, когда земля под ногами у них обвалилась и оттуда хлынули враги. Это было единственным вкладом Роджера в проведенное сражение. Он предложил прорыть тоннель, постепенно расширяя его и укрепляя кров досками на деревянных опорах. Когда достаточный объем земли вынули, опоры подожгли, земля обвалилась. А тем временем отвлекали внимание противника несерьезными наскоками то на стены замка, то на его ворота. Все было разыграно как по нотам.
Вальтер глядел на старшую дочку смотрителя, смазливую деваху лет четырнадцати, и улыбался; пленники понемногу стали успокаиваться. Вообще-то говоря, Вальтер и не разглядывал девицу. Женщины его особенно не интересовали; в случае нужды, когда не было любовницы, он обходился крепостными девками или просто шлюхами, но смотритель, конечно, этого не знал.
– Что вы хотите от нас? Мой замок теперь ваш, вы не могли бы обращаться с нами достойно?
Вальтер посмотрел на говорившего и не ответил. Вместо этого он сказал пару слов одному из солдат, тот быстро открыл стенной шкаф и подал ему кусок ткани. Это была тонкая шерсть для рубашки или сорочки. Вальтер обтер ею меч и сунул его в ножны. Продолжая улыбаться, он послал человека открыть ворота, чтобы Херефорд мог спокойно въехать в захваченный замок. Наконец, он обратил взор на обеспокоенного отца.
– Тебе надо было сдаваться, когда я подошел и предложил это. Тогда ты мог о чем-то просить. Теперь тебе ничего не осталось, только повиноваться или умереть, мне безразлично, что ты выберешь.
– Я сдался. Что вы еще желаете?
Вальтер только рассмеялся и вместо ответа приказал готовить хороший обед. Почему бы не пообедать, когда тут всего вдосталь? Некоторое время он наблюдал, как собирали трофеи, молча прикидывая стоимость добычи и сожалея, что не сможет распорядиться ею самостоятельно. Это и значит быть на службе у других, хотя располагаешь регулярным войском и обильным снабжением. Узнав шаги брата, он обернулся и сразу попал в крепкие, но нежные объятия Херефорда. Инстинктивно он отшатнулся сначала, но уступил и позволил ему поцеловать себя, потрепать по плечу и снова поцеловать.
– Довольно, Роджер: Мы расстались всего час назад, не десять лет.
– Хвала Деве Марии, ты цел. Цел! Боже, как я молился!
Вальтер освободился от объятий, недовольно сморщился, привычно раздираемый между удовольствием и раздражением от любви и заботы, которые открыто выражал его брат.
