В сладостном плену - Андерсен Блэйн (первая книга .TXT) 📗
«Он просто дитя, — подумала она, — человек, которого губят его собственные непомерные желания. Но, по крайней мере, он будет в безопасности за ее спиной и под ее защитой, при условии, что она избавится от Бретаны».
Крупный серый в яблоках мерин, предназначенный для Гудрун, был привязан рядом с гнедой кобылой, на которой уже сидела Бретана. Видя, что ее спутница уже в седле, Гудрун не стала терять времени. Она вздела ногу в стремя и мгновенно оказалась на лошади.
Бретана чувствовала себя в седле несколько неловко, поскольку верховое снаряжение ее лошади отличалось от того, к которому она привыкла в Глендонвике. Но сейчас не время разбираться в таких мелких неудобствах. Быстро приноровившись к своему странному седлу, она пришпорила нетерпеливое животное и погнала его в темную ночь вслед за мчавшейся впереди Гудрун.
Их ночное путешествие было довольно рискованным, если не сказать больше. Оно осложнялось еще и тем обстоятельством, что дорога, по которой они следовали, была очень узкой и извилистой и с каждой милей становилась все более крутой и каменистой. Но страх подгонял их вперед.
В дороге они перекинулись всего лишь несколькими словами. Да и до разговоров ли им было, когда надо было думать только о спасении. Но даже если бы их мысли и не были сосредоточены на дороге, общих тем для беседы у них было маловато. По дороге Гудрун ничего не говорила ей о том, насколько они далеки от цели своего путешествия, поэтому Бретана сильно удивилась, когда они прибыли на место.
Сразу же по прибытии Гудрун спешилась и вошла в темную, пахнущую сыростью хижину. В лунном свете она казалась раза в два меньше дома Эйнара. Бретана знала, что это всего лишь охотничья сторожка и что она вряд ли обитаема, но что-то нервировало ее в этом месте. Хотя Гудрун давно спешилась, Бретана все еще оставалась в седле на своей кобыле. Мало того, что ей было неудобно сидеть, ее еще тревожила мысль о том, что придется провести ночь в небольшом домике в компании со своей мрачной спутницей.
— Тебе вряд ли пойдет на пользу, если ты и дальше намерена оставаться за дверью, — бесцеремонно высказалась Гудрун, появляясь в дверях с каменной плошкой, в которой горело масло. — Если, конечно, ты не предпочитаешь окоченеть до смерти, — добавила она, подумав про себя, что такой поворот событий сильно облегчил бы ее планы.
Бретана вняла предостережению Гудрун и, отгоняя от себя дурные предчувствия, спешилась. Теперь, когда Хаакон далеко от нее, никто не причинит ей никакого вреда. Но так ли это? Эта мысль все еще тревожила ее.
— Хаакон не найдет нас здесь? Войдя в хижину, Бретана осмотрела подвешенные к потолку тушки сухой рыбы и выстроенные вдоль стен фляги с медом.
— Только не сегодня ночью, — сухо произнесла Гудрун, закрывая за ними дверь.
От Бретаны не ускользнуло постоянное присутствие в пронзительном голосе Гудрун потока раздражения.
— Я думала, что тебе это доставит удовольствие, — парировала она. — Разве это не то, что ты хочешь?
Бретана стояла лицом к Гудрун и впервые по-настоящему оценила, насколько она выше коренастой супруги Хаакона.
— Чего я хочу, так это остаться королевой, — откровенно призналась Гудрун. — И чтобы мне не мешали никакие полусаксонские… — Гудрун вовремя спохватилась. Раздраженная Бретана будет питать к ней еще большее недоверие.
— Ты же знаешь, что мне выбирать не приходилось, — сердито ответила Бретана.
— А что выбрала ты сама? Брата Хаакона?
Обе знали, что это правда, но Бретана не хотела раскрывать свое сердце перед женщиной, которая явно желала ей зла.
— Теперь это уже не имеет значения, — ответила Бретана, отворачиваясь от нее и своим тоном давая понять, что она не собирается удовлетворять ее любопытства. — Сейчас мой выбор — это дорога домой, о чем ты так позаботилась. Кстати, как это тебе удалось добраться сюда на корабле. Я-то думала, что на моей свадьбе гуляет весь Трондберген.
— Я, может быть, уже не королева, но у меня есть деньги и определенное влияние. Я купила для тебя корабль с командой и наняла капитана, который знает дорогу в Англию. Это было не так сложно, да и корабль не такой уж большой.
Гудрун улыбнулась как Бретана, чтобы согреться, поплотнее закуталась в свой шерстяной плащ.
— Но он выдержит штормы Северного моря? — спросила Бретана. — Ты ведь знаешь, что однажды я уже искупалась в нем, и мне не хотелось бы повторять это.
— Нет, — согласилась Гудрун, — этого мы не хотим. Никто не заинтересован в том, чтобы ты искупалась в водах фиорда.
Что-то странное и недосказанное почудилось в этих словах Гудрун. Хотя Бретана и не могла точно определить, что это такое, но в их дальнейшем разговоре постоянно присутствовал какой-то элемент опасности. Жестом она попросила разрешения взять светильник Гудрун.
— Хочешь выйти? — резко спросила Гудрун.
— Надо развести огонь. Ты покажешь, где найти дрова и щепки?
Гудрун язвительно улыбнулась. — Все-то ты можешь. Я бы не поверила саксонской аристократке с такими полезными навыками.
С каким наслаждением Бретана исхлестала бы Гудрун по ее высокомерной физиономии, но приходилось сдерживаться в интересах и ее, и Бретаны.
— После кораблекрушения я научилась маленькой хитрости, как разводят огонь.
— Среди прочих других, — вкрадчиво прошептала Гудрун, хотя и достаточно громко для того, чтобы Бретана расслышала эти слова.
Бретана повернулась к ней и сказала:
— Гудрун, мне твое общество нравится не больше, чем мое тебе. С тех пор как я узнала тебя, ты всегда подвергала меня нападкам, оскорбляла, вовлекла меня в предательство, которое, хотя и устраивает меня в конечном счете, все же служит твоим интересам. Я бы предпочла расстаться сейчас же, но так уж сложилось, что нам придется провести вместе еще одну ночь, после чего я навеки зарекусь когда-либо видеть твое доброе лицо. А пока нам придется как-то ладить.
Гудрун видела, сколь много привлекательно-то в этой женщине, сколько в ней хитрости, жертвами которой стали и Торгуй, и Хаакон. Она не только прекрасна, но еще умна и энергична. У Гудрун тоже хорошая голова, однако, в отличие от нее, ум Бретаны отличается тонкостью и каким-то изяществом, чем Гудрун, несмотря на какие угодно ухищрения, ей ими никогда не овладеть.
Какие же мужчины простофили, чтобы давать себя дурачить такими вот штучками, которые проходят у них за изысканность. Ну ладно, послезавтра глупость Хаакона и сама Бретана уже не будут ей помехой.
Нож у нее есть. Надо только набраться решимости и воспользоваться им. Это поступок храбреца, который кажется таким простым, если видишь перед собой женщину, которая принесла тебе столько несчастий.
Этот трюк, когда она убедила Бретану в своем намерении помочь той с побегом, был до смешного прост. Но с тех самых пор, как после свадьбы к ней с новостями пришла колдунья, которая знала, что Гудрун хорошо заплатит за сообщение о том, что же в действительности говорили священные палочки, она уже предчувствовала наступление злой для себя поры.
И ведь что удивительно — Бретана даже и не хотела быть с Хааконом. Это чувство было необъяснимым для Гудрун, но она приписывала его непреодолимому влечению саксонки к Торгуну. Даже не зная о ее беременности, Гудрун все равно убедила бы ее в необходимости побега. А зная сведения, которые ей предоставила прорицательница, все оказалось и того проще.
Лучше, конечно, чтобы Бретана оставалась жить. Однако Гудрун знала, что выбора у нее нет. Она знала и понимала Хаакона лучше, чем кто-либо другой. Само собой разумеется, он не простит ей предательства, да и нет такого корабля и такого широкого моря, чтобы она могла избежать их мести. Но даже если это не удастся Хаакону, то уж Магнус-то точно сделает все как надо.
А попавшись, Бретана (кто в этом сомневается) предаст Гудрун как сообщницу. Это будет для нее концом всего. Нет, есть только один выход.
Завтра Гудрун уведет ее из хижины под предлогом необходимости встретить Бронвин у устья соседнего фиорда. Но Бретана никогда не увидит ни фиорда, ни воображаемого корабля, на который она так рассчитывает. Вместо этого саксонка встретит свою смерть на острие кинжала Гудрун.
