Маньчжурская принцесса - Бенцони Жюльетта (читаем книги TXT) 📗

– Спасибо. Я слышал, но тяжесть для вас слишком велика. Да я и не хочу далеко уходить, только до края этой площадки.

Орхидея последовала за ним, и несколько мгновений они молча созерцали морской пейзаж и причудливые изгибы береговой линии, окаймляющие море зеленой, золотистой, розовой и белой бахромой. Отсюда сверху легко было представить, что стоит раскинуть руки и полетишь вниз, как птица. Пьер, размышляя о том, какое же это действительно волнующее, восхитительное зрелище, особенно, если смотреть на него вдвоем, понял, почему влюбленные выбирали для прогулок именно это место. Он повторил себе, что они сделали ошибку, приехав сюда, ведь один и одна не всегда пара.

А в это время Орхидея помимо воли подошла совсем близко к Пьеру. Он, не оборачиваясь, спиной, почувствовал ее близость, уловил тонкий аромат духов, как будто кто-то положил ему на плечо букетик цветов. Пьер закрыл глаза, чтобы сильнее ощущать его, и изо всех сил боролся с внезапно нахлынувшим желанием отбросить свои нелепые костыли, обвить руками ее тонкую талию, дотронуться губами до душистой свежей кожи.

Голос кучера разорвал чудесное оцепенение:

– Красиво, правда? – крикнул он. – Стоишь и думаешь: стоит еще чуть-чуть нагнуться, и увидишь Африку или... даже Китай.

Почему он так сказал? Почему упомянул Китай? Пьер почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Когда вы думаете возвращаться? – спросил он тихим глухим голосом.

– Не знаю...

И это было действительно так. В эту минуту казалось, что ее страна находится гораздо дальше, чем на самом деле, может быть, даже где-то на Луне. Во время поездки на фоне этого очаровательного пейзажа она пережила чудесные мгновения. Но почему же Пьер отказался опереться на ее руку? Почему убрал ее ладонь со своего рукава? Почему повернулся к ней спиной? Орхидея понимала, что полностью противоречит своим же собственным намерениям, но знала также и то, что стоит ему сделать одно движение, привлечь ее к себе, и она не станет ему мешать. Ей хотелось увидеть его очаровательную асимметричную улыбку, что делала его таким таинственным, смутно-непонятным. Она хотела прижаться щекой к его щеке, взять в свои ладони его руку, устало держащуюся за костыль... Орхидея закрыла глаза.

«Наверно, я схожу с ума», – подумала она и сделала еще несколько шагов вперед так, что ее рука коснулась руки Пьера. Его голос донесся к ней откуда-то издалека, может быть, потому, что он внезапно сильно изменился.

– Надо возвращаться! Становится прохладно.

– Как хотите.

Она резко повернулась и направилась к карете, опустив голову, чтобы никто не заметил навернувшихся на глаза слез.

Обратный путь проделали молча. Изредка украдкой поглядывая на Пьера, Орхидея видела лишь его неподвижный профиль. А он ни разу не попытался поймать ее взгляд. Она заметила горькую складку возле его рта, заметила впервые. Какой же грустный у него вид!

Когда коляска остановилась возле ворот больницы, Пьер с помощью кучера спустился вниз. Орхидея тоже хотела выйти, но он жестом остановил ее.

– Оставьте, не надо, я доберусь сам!.. До свидания, мадам, и спасибо за изумительную прогулку!

– Если вам понравилось, что помешает нам совершить другие? Не завтра, конечно, поскольку вы советуете мне оставаться в Симиэзе, а...

– Нет! Пожалуйста, не беспокойтесь больше обо мне.

– Вы не хотите, чтобы я вас навещала? – спросила она чуть слышно.

– Не считайте меня неблагодарным, но я уже сказал: я не переношу жалости.

– О какой жалости вы говорите? Уверяю вас...

– Может, вы и не отдаете себе отчета, как благородны порывы вашего сердца, но... это единственное чувство, которое может вызвать калека. Нет, не говорите ничего больше! Вы подарили мне несколько мгновений счастья, о большем я не смею мечтать. Иначе... все так запутается...

– А вы случайно не чересчур скромны... или чересчур горды?

– Не знаю. Прощайте, мадам! Не беспокойтесь, меня скоро выпишут, и я вновь вернусь на службу на Средиземноморский экспресс.

– Но это же неосторожно! Вы еще не полностью поправились!

– Скоро все будет в порядке. К тому же я чувствую себя счастливым только в своем поезде. Это... это мой дом, понимаете?

В воротах появилась сиделка с небольшой коляской, заметив, видно, что диалог затягивается и больной слишком долго стоит на ногах.

– Вы очень неосторожны, месье Бо! – сказала она недовольным тоном. – Вам необходимо лечь!

Пьер улыбнулся, в тоне его послышалась насмешка:

– В вас нет ни капли милосердия, мадемуазель! Я как раз вспоминал об огромном экспрессе, а вы предлагаете мне тачку.

– Если хотите вернуться на ваш экспресс, начните-ка с тачки! По вагонам! И извините, что не захватила с собой свисток.

Подталкиваемая сильными руками сиделки коляска с раненым быстро скрылась в воротах больницы. Ворота уже давно закрылись, и, видя, что его клиентка задумчиво застыла на одном месте, кучер решился вернуть ее к действительности.

– Да... – вздохнул он, даже не пытаясь скрыть свои чувства. – Вот так завершение прогулки! Пусть меня разрежут на маленькие кусочки, но я поклялся бы, что вы влюблены друг в друга.

– А кто спрашивает ваше мнение? – ответила Орхидея, внезапно рассердившись. – Не вмешивайтесь не в свое дело! Отвезите меня в гостиницу! С меня хватит!

Если бы ей задали вопрос, что означают ее последние слова, она затруднилась бы ответить, но в глубине души просто, наверно, хотела перевернуть эту страницу жизни. Она ошиблась, решив, что Пьер любит ее, но несмотря на то, что действительность оказалась куда проще и болезненнее, в этом, возможно, было ее спасение. Часом раньше, если бы он только произнес слова, которых она ждала, Орхидея, может быть, навсегда распрощалась бы со своими планами ради низменной, с точки зрения ее предков, судьбы и никогда больше не смогла бы преклонить колени возле родного алтаря. Пора, давно пора расстаться с Францией и ее жителями. И если на поиски Этьена Бланшара необходимо отправиться в Италию, что ж, она поедет! Как только появится Лартиг с новостями, она тут же начнет паковать чемоданы. А пока придется выполнить здесь последнее доброе дело и отужинать с несчастным князем Каланчиным. Но после этого пусть никто не просит ее больше о милосердии!

Построенное в устье Пайона, прозрачной речушки, куда веселые прачки приходили стирать белье, казино было шедевром архитектурного барокко – драгоценный камень возле голубых вод Средиземного моря. Такое впечатление создавалось благодаря цветным стеклам в железных рамах и огромному, отдаленно напоминающему византийский куполу. Казино походило на небольшой восточный дворец с башнями-луковками и окнами с причудливыми завитушками.

Казино было излюбленным местом богачей из многих стран мира. Но клиенты облюбовали не только игровые залы, но и рестораны, в котором основным действующим лицом был румын тридцати пяти лет со светскими манерами, любезный и велеречивый, по имени Негреско [5].

Негреско собственной персоной встретил Орхидею и русского князя у входа в большой, уставленный зелеными растениями и букетами цветов зал. Люстры светились мягким, специально приглушенным светом, чтобы не осквернять изумительный вид вечернего города, отражающегося в морской глади.

Клиенты, ужинающие за столиками, тоже являли замечательное зрелище: мужчины во фраках и белых галстуках-бабочках с гардениями в петлицах, женщины в облаках сатина, тюля, бархата, крепдешина и кружев, на которых сверкали бриллианты, рубины, изумруды и сапфиры, или переливались молочным блеском жемчуга. Перья экзотических птиц – белой цапли, страуса, райских птичек – украшавшие дамские прически, делали этот зал похожим на вольеру, укрытую под сенью аспидистр, араукарий, юкки и драконовых деревьев. Струнный оркестр наигрывал томные английские вальсы.

В платье из белого кружева, превосходно оттеняющем ее точеную фигурку, со звездочками бриллиантов на корсаже, в ушах и черных, низко уложенных волосах Орхидея произвела настоящую сенсацию, поскольку на фоне головокружительных декольте она была от шеи до пят укутана в прозрачное кружево, оставляющее открытым лишь лицо цвета спелого персика. Огромный Каланчин напоминал рыцаря подле прекрасной королевы. Так, под огнем сотен взглядов, они прошли к своему столику возле одного из широких окон.