Одержимое сердце - Сатклифф Кэтрин (полная версия книги txt) 📗
— Ник, с тобой все в порядке? С того момента, как я вошел в комнату, я наблюдаю за тобой и вижу, что ты серьезно болен. У тебя скверный цвет лица, и ты обильно потеешь.
— Избавьте меня, доктор, от медицинских терминов. У меня голова раскалывается, как обычно, но, думаю, я выживу.
Эта попытка свести все к шутке не убедила нас, потому что Николас тотчас же вздрогнул и сморщился от боли. Его руки, лежащие на письменном столе, сжались в кулаки.
Тревор оглянулся на меня.
— Как давно он в таком состоянии, Ариэль?
Я помедлила, изучая лицо своего деверя, потом сказала:
— Думаю, с того момента, как мы вернулись в Уолтхэмстоу.
— Ник, ты должен зайти ко мне в приемную. Я осмотрю тебя. Если бы ты только позволил помочь тебе…
— Оставь своих чертовых пиявок для себя! Я не позволю этим маленьким тварям присасываться ко мне.
— Но есть и другие способы лечения.
— Да? Такие, как Бедлам, например? Нет уж, благодарю… Скорее, Трев, я брошусь вниз с крыши, чем позволю вам с Адриенной упечь меня туда.
Негодующий Тревор стремительно поднялся с места.
— Ты не должен говорить так, будто мы вынашиваем какие-то гнусные планы. Никто не собирается избавляться от тебя. В конечном итоге наша цель — помочь тебе, сделать как лучше.
— Вот как!
Его глаза снова обратились ко мне — они были безнадежными, отчаянными, я видела в них признаки поражения. «О Боже, — подумала я, — как я люблю тебя! Доверься мне! Я никогда тебя не оставлю! Я никогда тебя не отпущу! Я буду твоей опорой, пока ты захочешь, чтобы я была рядом, пока ты будешь во мне нуждаться. Не сдавайся, — молила я. — Не уступай, только не уступай!»
Медленно переведя дыхание, Николас снова посмотрел на брата.
— Конечно, — сказал он. — А теперь извини меня. Я и так заставил свою жену ждать слишком долго. В конце концов, ведь это день нашей свадьбы.
— Разумеется.
Тревор повернулся ко мне.
— Леди Малхэм, примите еще раз мои поздравления. Я так понимаю, что вы иногда будете заглядывать ко мне в приемную. Мои пациенты привыкли к вам и полюбили вас. Особенно мистер Дике.
— Благодарю, сэр, я сделаю это при первой же возможности.
Одарив моего мужа и меня прощальной улыбкой, Тревор покинул комнату.
В эту ночь я сидела на полу у огня в нашей спальне, наблюдая, как танцуют языки пламени от каждого дуновения ветерка в каминной трубе. Снаружи за окном зима снова яростно вступила в свои права, ветер бросал снег и лед в окна и стонал в стропилах. Голова Николаса лежала на моих коленях. Рядом с нами на одеяле спал наш сын. Я предавалась этому покою и радовалась окутывавшей нас тишине.
Чувствуя, что муж наблюдает за мной, я посмотрела на него.
— Я скольжу куда-то в бездну, я уже у самого края, — с болью сказал он, — и никак не могу остановиться.
Я провела пальцами по его вискам и сделала усилие, заставив себя улыбнуться.
— Скользи, я поймаю тебя, когда ты будешь падать.
— Боюсь больно удариться, когда это произойдет, боюсь того, что может со мной случиться… Почему это произошло со мной?
— Не знаю.
— Не разрешай им забрать меня.
— Конечно, не разрешу.
Я нежно провела кончиками пальцев по его ресницам, заставляя прикрыть глаза.
— Спи, милорд муж, раз сон пришел к тебе. Я буду здесь при твоем пробуждении.
Голос его был сонным, когда он сказал:
— Да, но узнаю ли я тебя? И погрузился в сон.
Я смотрела на огонь, пока угли не посерели, а часы в холле не пробили и не умолкли, и в доме воцарилась тишина.
Я черпала утешение в том, что могу хранить сон своего сына и мужа. В последний год это видение преследовало меня, и, если в будущем потребуется, память всегда услужливо подарит мне эту мирную картину. И всегда будет ее дарить.
Теперь у меня не было ни малейшего сомнения в том, что мой муж был наркоманом. Пусть он даже не подозревал об этом, но это было так. Кто-то в этом доме сделал его таким. И первая моя цель была избавить его от этой зависимости. Я не сомневалась в том, что его головная боль была вызвана сочетанием наркотика с отчаянными усилиями ума воскресить память о прошлом. Избавившись от пагубной зависимости, он станет нормальным. Я очень надеялась на это.
«Но что будет тогда?» — спрашивала я себя. Тогда он признает во мне самозванку и обманщицу, какой я и была. Ведь я явилась в Уолтхэм-стоу с намерением отомстить, уничтожить, ранить его, забрав у него сына, и никогда больше не возвращаться.
Поймет ли он? Простит ли меня? Я испытывала отчаянный страх, даже более сильный, чем при мысли о том, что он мог оказаться убийцей.
В конце концов, убийство могло быть совершено в состоянии сильной страсти, аффекта, и могло оставить виновного залитым кровью, но полным раскаяния. Но месть? Холодное, бесстрастное, заранее обдуманное намерение уничтожить, разрушить. Да, я чувствовала себя виноватой, я была виновата. И, если после этого он отвернулся бы от меня, я бы уехала… и не посмела оглянуться назад.
Глава 17
Ядумала, что подготовлена ко всему.
Но ошиблась.
В течение первых трех дней воздержания Николаса от наркотика я наблюдала за ним все время, ни на минуту не оставляя его. Каждый раз, глядя на меня, он вопрошал взглядом: почему? Почему ты это делаешь? Я отворачивалась и плакала. То, что он считал меня причиной своих страданий, было почти непосильным бременем для меня.
Мало-помалу прекратилось дрожание рук. Галлюцинации стали мучить его гораздо реже, головная боль ослабела. И сам Николас будто отдалялся от меня. Я становилась для него чужой и начала опасаться, что мои самые скверные предчувствия оправдываются. Я начала подозревать, что потеря памяти у Николаса не была временной — возможно, это не имело ничего общего с наркотиком. Возможно, человек, которого я любила все эти годы, больше не существовал. А может быть, его не существовало никогда.
В четвертый вечер Николас спал достаточно крепко, настолько крепко, что я позволила себе покинуть комнату и добраться до большого зала, готовясь отвечать на лавину вопросов, которые неминуемо должны были обрушиться на меня. Я не позволяла его родственникам входить в наши комнаты, как бы настойчиво они ни стучали в дверь, требуя объяснений. И встретиться с ними было для меня нелегко. Но теперь я была уверена, что кто-то в этом доме регулярно добавлял опий в еду или напитки моего мужа, и я решила узнать, кто это делал и почему.
Когда я вошла в комнату, Адриенна поднялась мне навстречу.
— Ну наконец-то, — сказала она. — Что там у вас происходит? Что вы делаете с моим братом?
— Он был болен, — ответила я. — Теперь ему лучше.
— Болен? Что вы хотите сказать? Если он болен, то почему, ради всего святого, вы не разрешали Тревору осмотреть его?
— Таково было желание моего мужа.
— Вы лжете, — твердо заявила она. — Вы выдумали эту болезнь. Подумать только! А ведь я вам доверяла. Вы такая же, как Джейн. Хотите держать его в своей власти, боитесь, что я внушу ему, что ваш брак — обыкновенный фарс. Я так и сделаю, если мне будет предоставлена возможность поговорить с ним. Я не позволю вам присвоить себе мои права в этом доме, как это пыталась сделать она.
Налив себе чашку чаю, я закрыла глаза, чувствуя страшную усталость, потом сказала:
— Мне жаль, что вы так считаете, Адриенна/ Я надеялась, что мы станем друзьями.
— Не сомневаюсь, что теперь мои знакомые будут еще больше презирать меня. Когда они узнают, что новая леди Уолтхэмстоу всего лишь обычная маленькая…
— Хватит, — услышала я голос Тревора и, оглянувшись, опустила свою чашку на столик для игры в карты в стиле чиппендейл, стоявший возле окна.
Тревор стоял в дверях, гипнотизируя взглядом сестру.
— Прошу прощения, леди Малхэм, за дурные манеры своей сестры. Видимо, сказывается ее беспокойство.
Удовлетворенный тем, что пристыдил и заставил замолчать Адриенну, он вошел в комнату.
