Остров любви - Мей Дебора (версия книг TXT) 📗
– Нет, – неторопливо произнесла она. – Ты ничего не понимаешь. Саймон был моим женихом, а значит, никакого из…
Фиби так и не смогла произнести этого слова вслух.
– Так, значит, он тебя не насиловал?
– Да, но…
– Не задирал на тебе юбки, не рвал трусики, не входил в тебя против твоей воли?
Каждое слово Хосмена было хуже пощечины, и внезапная боль сжала девушке виски.
– Я больше не буду об этом говорить.
– Тогда ответь мне всего лишь на один вопрос, Фиби!
Алекс почти никогда не называл ее по имени.
– Какой?
– Ты говорила ему, чтобы он прекратил?
– Шепотом, – призналась она. – Но…
– То, что он заставил тебя сделать, то, что ты не хотела, – бесспорный факт. То был акт насилия. Изнасилование, черт его дери, а ты продолжаешь во всем винить себя!
– Саймон никогда не относился ко мне жестоко. Он никогда не поднимал на меня руки, не делал больно…
– И даже в ту ночь? – не унимался Алекс. – Ты можешь поклясться, что тебе в ту ночь не сделали больно? То, что после него не осталось синяков, еще не значит, что он не причинил тебе боли.
Действительно, Саймон не оставил на ее теле никаких следов. И содеянное им не имеет никакого оправдания. Кросби ранил ее душу, прекрасно зная, что этого никто никогда не заметит.
Фиби захотелось убежать куда-нибудь подальше, но взгляд Хосмена словно пригвоздил ее к месту.
– Почему ты обо всем этом меня расспрашиваешь? – не выдержала девушка. – Почему это для тебя так важно?!
– Потому что я вижу, что ты теперь ненавидишь себя за то, что совершил с тобой этот подонок.
– Он просто показал мне, в чем состоят обязанности женщины перед ее супругом. И не его вина в том, что я почувствовала… – Фиби запнулась и направилась к выходу из кухни.
– Что ты почувствовала?! То, что тебя предали?! Изнасиловали?! Конечно же, именно это, женщина! Он набросился на тебя и сделал свое грязное дело, не спросив твоего согласия. И теперь тебе отвратительно, потому что он тебя изнасиловал, а не потому, что в тебе какая-то неполноценность! – Алекс встал из-за стола и стал метаться по комнате, словно загнанный в клетку зверь. – Ты что, думаешь, я не видел, как ты вздрагивала, когда я к тебе прикасался? – спросил он. – Сукин сын научил тебя бояться мужчин.
– Итак, ты считаешь, что мой жених – жестокий человек, причинивший мне боль?
– Да.
– И теперь ты предполагаешь, что мне от осознания этого стало лучше?
– Насколько я вижу, хуже тебе не будет. Она прижала руки к губам и покачала головой.
– Ты ничего не понимаешь.
– Ну, тогда объясни мне все. Я ведь внимательно тебя слушаю.
Фиби тяжело вздохнула.
– Если он и впрямь насильник, то это значит, что я совершенно не разбираюсь в людях. А если нет, то жены из меня точно не получится. В любом случае я оказываюсь в проигрыше.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Алекс с головой ушел в работу. Необходимо было сделать очень много, чтобы обеспечить хижину всем необходимым на время зимовки. Кроме того, работа не оставляла времени на мрачные размышления. Рубить дрова, расчищать от снега тропинку, что вела к складу, топить снег для пополнения запасов воды, ставить капканы на кроликов и ловить рыбу – все это было просто жизненно необходимо.
А с Фиби дело обстояло совершенно иначе. Алекс просто ума не мог приложить, как вернуть девушку в нормальное состояние.
Спустя две недели после того, как Хосмен вывел ее из себя, заявив, что ее суженый был насильником, они стали абсолютно чужими людьми, живущими под одной крышей. Будучи вынужденными питаться вместе и прекрасно сознавая, что до весны ни одной человеческой души не увидят, молодые люди почти не разговаривали и даже не смотрели друг на друга.
«Так оно лучше», – внушал себе Алекс. Ведь когда они беседовали, он всегда говорил то, что думает, чем очень возмущал девушку. Это было тем более странно, что теперь Хосмену вовсе не хотелось понапрасну гневить такую женщину, как Фиби Кью. Каким же он был идиотом, когда пытался убедить ее в том, что мужчина ее мечты вовсе не являлся настоящим джентльменом. К тому же Алекс мог ошибаться. Да и не его ума это было дело.
Однако Хосмен инстинктивно чувствовал, что именно случилось в опере. Но он не был уверен в том, что Фиби поверила его объяснениям. Алекс уверял себя, что это его не касается, но все же свершилась несправедливость.
«О, если бы она сама это поняла!»
Сейчас Алекс испытывал такую же бессильную ярость, как и тогда, когда на шахте произошел взрыв. Главное, чтобы ярость эта не свела его с ума, как это было в Ипсуиче.
Но как заставить Фиби понять?! Как объяснить, что совершенный по обоюдному согласию акт любви прекрасен и не стоит его бояться?! Хосмена бесило то, что в изнасиловании девушка винила себя.
Конечно, она абсолютно неправильно поняла то, что с ней произошло. И, как всегда, не поняла того, что он пытался объяснить. Алекс просто не знал, как следует разговаривать с такими женщинами.
Откидывая снег от дверей склада, он бормотал что-то невразумительное себе под нос. Последние четыре дня мела метель, прекратившаяся лишь вчерашней ночью, когда холодная высокая луна вышла из-за туч, заставив сверкать снежинки молочно-голубым светом.
Ночью окружающий пейзаж был невыразимо чудесен. Но наступил день, означавший работу, и, надо признаться, что молодой человек был несказанно ему рад.
Понадобился целый час на то, чтобы откопать складские двери. Засовы и петли замерзли и жутко скрипели, когда он открывал факторию. Чистый зимний солнечный свет осветил несколько бочек с диким рисом, мукой, сахаром, кофейными бобами и молочным порошком. Конечно, припасов было не так много, поскольку Алекс не планировал оставаться зимовать на острове, но все же их должно было хватить.
Мужчина не спеша открывал бочки и клал продукты в холщовый мешок. Аккуратно запечатав бочки, чтобы в них не заползли какие-нибудь жучки, он вышел на улицу, закрыв за собою двери.
А в доме Фиби, как обычно, сидела у печи и вышивала, а дворняга спала на половичке у ее ног. Свет, пробивавшийся из окна, сейчас падал прямо на девушку. Когда она посмотрела на вошедшего Алекса, у того перехватило дыхание.
Где-то в глубине своего подсознания он как раз представлял себе именно такую картину. Это было то, о чем он мечтал, когда лишился семьи, будучи ребенком.
– Вот, принес кое-что из припасов, – грубовато пробурчал Хосмен, скрывая овладевшие им эмоции. – Рис и все такое…
Иголка сверкнула в ее руках.
– Отлично, будешь сейчас ужинать?
– Нет, пойду проверю свои капканы, пока еще светло.
– Хорошо.
Фиби посмотрела в окно.
– На улице так хорошо, когда затишье.
– Вот именно.
Простые слова. Ни к чему не обязывающий разговор. Однако, подобно подводному течению, за словами этими скрывался совершенно иной смысл.
Она вздохнула.
– Я хочу… – девушка не договорила, снова сделав глубокий вдох.
– Чего?
– Да так, глупости…
– Ну, скажи мне…
– Порой мне хочется просто прогуляться, – призналась Фиби. – Когда светит солнце и все так прекрасно, у меня появляется желание выйти в этот белый мир, – горькая усмешка заиграла на ее губах. – Но мои руки и ноги сразу же замерзают, когда в выхожу за дровами. Я и двух минут не могу выдержать на снегу.
Похоже, ответа на эту тираду девушка не ждала, и потому Алекс предпочел просто подбросить в печку очередное полено. Надев меховую куртку, он направился к дверям.
– Алекс, – позвала она еле слышно, и Хосмен мгновенно повернулся к Фиби.
– Что такое?
– Да ничего, – прошептала она, густо покраснев. – Просто я уже забыла, что хотела тебе сказать.
– Я вернусь до наступления темноты, – бросил Алекс и вышел из хижины. Сердце его учащенно билось, и он прекрасно понимал почему. Впервые она назвала его по имени. Она назвала его Алексом.
На Рождество Фиби целых два часа потратила на стирку одежды и постельного белья. Стиснув зубы, она жалела о том, что знает, какой именно сегодня день. Проводить Рождество в качестве прачки? Нет, это было уже слишком.
