Жена на время - Тител Джули (книги онлайн TXT, FB2) 📗
Леди Солташ почуяла ловушку.
– Уверена, Дебора поступила бы так, как должна! – поспешно вставила она. – Но где же та дама, о которой идет речь?
– Точно не знаю, ибо она уехала прежде, чем я успел выразить ей свою признательность. Конечно, одних слов недостаточно. Я бы сказал, что она заслужила мою вечную благодарность.
– Похоже, она произвела на вас сильное впечатление, – заметила леди Солташ, уловив особую теплоту в голосе его светлости, когда он говорил о таинственной женщине.
– Так оно и есть, – охотно подтвердил он и перевел взгляд на Хелен, отчего та внезапно вспыхнула до корней волос. – Мисс Денвилл, – обратился он к ней, – интересно, а как бы вы отнеслись к моей просьбе о помощи, если бы ситуация показалась вам щекотливой?
Хелен собралась с духом и посмотрела ему прямо в глаза.
– Я бы обязательно помогла вам, ваша светлость, какой бы щекотливой ни была ситуация, – твердо заявила она. – Но думаю, мне хватило бы простого “спасибо”. Видите ли, ни одна женщина не пожелала бы связывать мужчину вечной благодарностью.
– Отлично сказано, мисс Денвилл! – торжествующе воскликнул его светлость и улыбнулся, увидев вошедшего в столовую лакея с тяжелым подносом. – А вот и десерт! Мисс Денвилл, вы намеренно ничего не ели, чтобы не испортить аппетит перед сладким?
Хелен не знала, плакать ей или смеяться при виде пирожных, кексов, пирожков и взбитых сливок. Но одно она знала точно: ее обуревало горячее желание опрокинуть поднос в смеющееся лицо Ричарда Рэкселла!
Глава двадцатая
Взволнованная неожиданной встречей в парке с герцогом Клерским и последовавшим за ней ленчем, окончательно ее расстроившим, Хелен укрепилась в своей решимости уйти из дома леди Хэппендейл. От мистера Дарси она уже однажды сбежала. Крайне неоригинально поступать так вновь, но другого выхода она не видела. Уж если мистер Дарси не знал, как от нее избавиться, то герцогу Клерскому она нужна в тысячу раз меньше! Жаль только, что у нее опять нет времени тщательно подготовить свой отъезд. Действовать придется второпях и втайне от всех. Хелен мучилась угрызениями совести оттого, что вынуждена покинуть леди Хэппендейл, даже не попрощавшись, и от души надеялась, что эта добрая и благородная женщина простит ее.
Когда леди Солташ и ее племянница, наконец, отбыли восвояси, а герцог с сестрой уединились для беседы с глазу на глаз, Хелен направилась в свою комнату. Написав леди Хэппендейл письмо с объяснениями, она оставила его на туалетном столике, побросала кое-какие вещи все в тот же злополучный чемодан и, спустившись по боковой лестнице, выскользнула из дома через черный ход. На заднем дворе лакей леди Хэппендейл собирался куда-то ехать на двуколке. Хелен окликнула его и, узнав, что он отправляется в Биллингсхерст, довольно убедительно объяснила – похоже, ложь и обман становятся для нее образом жизни! – что ей надо срочно передать подруге чемодан ближайшим рейсом почтовой кареты. Слуга кивнул, и Хелен забралась в двуколку.
Когда она прибыла в Биллингсхерст, фортуна вновь ей улыбнулась. Во-первых, она обнаружила рядом с постоялым двором ломбард, а во-вторых, изучив расписание, выяснила, что вскоре отходит карета до Вулверхэмптона, делающая остановку в Кэлверт-Грине. Оставалось сделать последний, необходимый шаг, и через час Хелен была уже в пути.
Первые несколько миль один не в меру общительный джентльмен безуспешно пытался познакомиться с попутчиками: карету трясло и подбрасывало на многочисленных рытвинах и ухабах проселочной дороги. Когда она угрожающе кренилась то в одну, то в другую сторону, пассажиры цеплялись за сиденья и громко выражали на редкость единодушное мнение об умении кучера управляться с лошадьми и о плачевном состоянии дорог в королевстве. Отсюда было недалеко и до упадка нравственности в современном обществе, не говоря уже о распущенности молодого поколения. Все эти темы с жаром обсуждались в те редкие минуты, когда экипаж принимал относительно вертикальное положение. Спустя некоторое время дорога выровнялась, пассажиры настроились более оптимистично и начали высказывать надежду на успешное завершение путешествия.
Общительный джентльмен возобновил свои попытки и, добровольно возложив на себя роль распорядителя, назвался мистером Криксфиддом, а пухленькую улыбчивую женщину, сидевшую рядом, представил как свою жену. Слева от нее находился худой мужчина небольшого роста в кожаном жилете и хлопчатобумажных штанах, с живым умным лицом, на котором светились маленькие хитрые глазки. С такими типами чаще встречаются рассыльные с Бонд-стрит, чем люди, принадлежащие к кругу мисс Денвилл. Мужчина ухмыльнулся и с характерным для уроженца Тоттенхэм-Филдс-Маркета акцентом заявил, что его имя “Фут… Джимми Фут. Если бы моя мамаша родила тройню, все вместе мы составили бы ярд в длину! По мне, так лучше знать, с кем сидишь бок о бок! ”.
Это восклицание вывело Хелен из задумчивости: она в свою очередь назвала свое имя и сообщила, куда направляется.
Мистер Фут с интересом глянул на нее, явно затрудняясь определить, почему такая симпатичная барышня в элегантном платье путешествует почтовой каретой.
– Гувернантка? – предположил он.
– Да, – с грустной улыбкой ответила Хелен.
– Едете к месту службы? Наверно, только начинаете работать? – сочувственно спросила миссис Криксфилд.
Немного поколебавшись, Хелен ответила утвердительно и получила горячую поддержку со стороны мистера Криксфилда. Подбодрив девушку, он перевел взгляд на немолодую высохшую особу, втиснувшуюся в самый дальний угол.
– А вы кто будете, мэм? – поинтересовался он с широкой улыбкой.
Манеры женщины оказались под стать внешности.
– Фезерстоун, – угрюмо буркнула она, – хоть и не ваше это дело.
– Ха-ха! – рассмеялся мистер Фут. – Мисс Фезерстоун? – с нахальным видом уточнил он.
– Да, – последовал односложный ответ, из которого явствовало, что мисс Фезерстоун вполне удовлетворена своим матримониальным статусом. Следующей жертвой мистера Криксфилда стал красивый юноша лет семнадцати с начальными признаками модной болезни под названием “дендизм”. Его вьющиеся золотистые волосы были тщательно уложены, создавая продуманный художественный беспорядок, причем один завиток кокетливо выбивался на лоб. Острые концы стоячего воротничка торчали так высоко, что мешали ему поворачивать голову. Сюртук казался великоватым из-за подбитых ватой плеч.
– Ну-с, молодой человек, – произнес мистер Криксфилд, – а вы что скажете о себе?
– Это мой сын Чарльз, – ответила за него пожилая дама, сидевшая рядом с юношей. – А я миссис Гудвин, миссис Александр Гудвин. Из Бата. Мой муж служит поверенным в суде.
Она говорила приятным негромким голосом, с отличной дикцией, а ее манеры указывали на то, что путешествовать почтовой каретой ее с сыном вынудили непредвиденные обстоятельства.
Хелен удивилась, что юный Адонис и благовоспитанная дама не просто знакомы, но и состоят в близком родстве, – так усиленно старался Чарльз создать противоположное впечатление.
– Надо же, – заметил мистер Криксфилд, – какой у вас красивый сынок, миссис Гудвин.
– Совсем еще дитя, – вздохнула миссис Гудвин, испытывая материнскую гордость.
Объект всеобщего внимания не выказал ни малейшей радости по этому поводу. Стремясь подражать в одежде и манерах Байрону, известному своей мрачной задумчивостью, молодой человек с удвоенным усердием принялся изображать отрешенность от мирской суеты и сосредоточенность на бездонных глубинах собственной души. Однако это ему удалось не вполне – он больше походил на обиженного надувшегося ребенка.
– Чарльз выправится, – снисходительным тоном произнесла миссис Гудвин, – как только оставит причуды и капризы, частенько присущие юношам его возраста. Мистер Гудвин утверждает, что у него переходный возраст.
Сын побагровел до корней волос.
– Ради Бога, мама! – сердито прошипел он.
Миссис Гудвин с любовью посмотрела на своего отпрыска.
