Порабощенные сердца - Хилл Эдит (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Руфус отметил, что британец движется быстро, было видно, что он прирожденный боец. Маурик все время нападал, самоуверенно пренебрегая противником и стараясь найти брешь в его защите. Движения Мавриция, напротив, были продуманными и осторожными — отточенная техника опытного солдата.
Ветеран кивнул в молчаливом одобрении. Несмотря на личную заинтересованность в исходе поединка, мавр был сосредоточен и осмотрителен. Не показывая своих возможностей, он тянул время, выжидая благоприятного момента для удара.
Наконец британец решил ударить по-настоящему. Он размахнулся, и его меч обрушился на противника. Раздался звон стали о сталь, и этот первый обмен ударами отозвался ропотом в толпе.
Мавриций щитом оттолкнул ордовика от себя. Движение было неожиданным. Застигнутый врасплох, Маурик отшатнулся. Толчок был настолько силен, что он поневоле сделал несколько неуверенных шагов назад. Некоторые зрители одобрительно закричали. Соперники снова закружились друг против друга. Британец опять замахнулся и ударил первым, и снова меч римлянина поднялся, чтобы перехватить опасный клинок.
Руфус понимал, что несмотря на кожаные наконечники мечей, их отточенные клинки могли рассечь руку или плечо до кости. Мавриций продолжал держать оборону, парируя каждый рубящий удар и не проводя контратаку. Маурик неожиданно обрушил на него сверху сильный размашистый удар. Мавриций перехватил его мечом, но его правая рука внезапно, казалось, потеряла всякую силу и беспомощно повисла вдоль тела.
Руфус выругался вслух. До сих пор слухи об этом ни разу не подтвердились, но ходили давно. На границе Дануба армейский хирург, стараясь не повредить руку Галена, оставил в его плече наконечник далмацианской стрелы, вместо того чтобы вырезать его.
Сита затаил дыхание. Если на таком расстоянии он ясно видел уязвимость Мавриция, то, несомненно, британец тоже заметил ее.
И, действительно, ордовик немедленно поднял свой меч для удара, совершенно забыв о защите. И тут наконец ударил Мавриций. Ошеломленный противник едва ли был способен уклониться от этого стремительного удара. Мавриций щитом сбил его с ног. Оглушенный, тот лежал неподвижно, из носа у него хлынула кровь. Он получил удар прямо в лицо.
Не пытаясь подойти к противнику, Мавриций взглянул в сторону короля ордовиков.
Обменявшись сперва взглядом с друидом, король кивнул и шагнул вперед.
— Все ясно, — объявил он, обращаясь к толпе и поворачивая голову из стороны в сторону. — Конец. Возвращайтесь в хижины и на фермы. По нашим законам победитель определен. Спор решен.
— Нет! — Поверженный враг Мавриция с трудом поднялся на четвереньки. Пошатываясь, он встал на ноги, сплевывая кровь. — Он не решен!
Вперед выступил друид.
— Нет, решен, — заявил он спокойно. — Признай поражение, Маурик. Уходи, пока ноги еще носят тебя, не дожидаясь еще большего урона для своей чести.
По толпе прокатился одобрительный гул. Для них, выше всего почитавших честь, хуже поражения было только его малодушное отрицание. Подчиняясь отданной команде, зрители начали расходиться.
В толпе Руфус потерял из вида Мавриция. Он посмотрел на женщину. Мальчик тянул ее за руку, заставляя идти. Но она не поддавалась. Очевидно, не желая удовлетворять похотливое любопытство тех, кто надеялся увидеть, как она бросится в объятия своего любовника-победителя. Их отношения — не для публичного обозрения.
Руфус повернулся, чтобы уйти. Он не сомневался, что Мавриций подойдет к Рике. Поэтому он мог подождать. В конце концов, если он даст им побыть немного вместе, хуже от этого не станет. По крайней мере это Мавриций заслужил.
Внезапно, без всякого повода, ему вспомнились слова, сказанные им Друзу однажды ночью в тюрьме: "Пока его действия совершенно определенно не докажут мне, что он нарушил клятву Риму, я буду подчиняться ему». Теперь это время пришло. Никто не может обвинить его. Руфус Сита был предан настолько, насколько вообще человек может быть предан. Но теперь, после всего случившегося, слепому доверию пришел конец.
Сита снова повернулся к женщине. Конечно, она и мальчик уже были не одни. Мужчина, сражавшийся за обладание ею, стоял рядом. Даже если бы он и не стоял к Руфусу спиной, то все равно не заметил бы присутствие фракийца, настолько его внимание было сосредоточено на женщине.
Ребенок, однако, не был так увлечен. Его ясные глаза, несомненно, заметили осторожно подошедшего гиганта и улыбались.
— Ты видел? — крикнул он. — Хорошо он сражался? — Гордость за победу Мавриция одолела застенчивость.
Улыбнувшись в ответ, Руфус кивнул.
— Конечно, он сражался замечательно.
Мальчик с энтузиазмом закивал головой, выражая согласие, и Руфус взглянул поверх него на своего командира.
— Центурион, — приветствовал он его.
— Сита, — Мавриций с трудом оторвал взгляд от женщины и посмотрел на него с молчаливым укором, — ты рано поднялся.
Руфус кивнул.
— Привычка просыпаться раньше, чтобы лагерная труба не гудела над ухом. К тому же я не хотел упустить зрелище.
Взгляд темных глаз, казалось, пронзил его насквозь. И прежде чем Руфус смог понять этот взгляд, вмешалась женщина.
— Вам нужно поговорить, — решительно заявила она и жестом позвала мальчика к себе. — Пойдем, Дафидд.
Ее проницательность поразила Руфуса, и он неосознанно, не желая этого, уважительно склонил голову.
Когда Рика, уводя ребенка за собой, отошла за пределы слышимости, Мавриций коротко кивнул.
— Ладно, Сита… Что еще?
Руфус улыбнулся.
— За годы, прошедшие после Палестины, твое искусство владеть мечом не уменьшилось, центурион. Равно как и твоя отвага. — Он остановился. Ему необходимо было понять, прав ли он в своих предположениях. — Ты хорошо провел этого ублюдка, — медленно продолжил Сита, пристально глядя в глаза собеседнику, — конечно, он ударил при первом же заметном проявлении слабости… Поздравляю тебя с победой.
Мавр посмотрел на него с кривой усмешкой.
— Выказать слабость, когда ты силен, или силу, когда слаб — эта уловка стара, как мир. Можешь выбирать, что тебе нравится. А теперь… избавь меня от своей вежливости. Мы знаем друг друга достаточно долго, чтобы я поверил, что именно из-за этого зрелища ты встал до рассвета. И разговор ты затеял со мной не для того, чтобы расточать мне комплименты. В твоей лысой голове что-то таится. Оно должно быть высказано. Говори.
Несмотря на разрешение, Руфус медлил. Обвинение, которое он собирался выдвинуть, являлось немалым нарушением военного закона. Он расправил могучие плечи и медленно и осторожно начал:
— Когда-то я понимал тебя, как себя самого. Под твоей командой, Гален Мавриций, я, не задумываясь и не задавая вопросов, последовал бы в Аид и обратно, потому что такие офицеры встречаются редко. Твоей верности Орлам и Риму не было равных. Но за время, которое мы провели здесь, я увидел поступки, которые без колебания назвал бы предательскими, не исходи они от тебя. Однако я держался стойко, верил в тебя до сегодняшнего дня. Сегодня я увидел, что ты ценишь эту женщину и свою привязанность к ней выше, чем задание, которое ты должен здесь выполнить.
— И каково же это задание? — Хотя на бронзовом лице появилось удивленное выражение, тембр голоса выдавал звучащую в нем напряженность. — Ты предполагаешь слишком много, солдат, не основываясь ни на фактах, ни на разуме.
— Я разумею, как вижу, — вспыхнул разочарованный и рассерженный Руфус. Мавриций даже не попытался отрицать их связь! — И что я знаю, то знаю. Когда самый лучший офицер, с которым я когда-либо служил, совершает ошибку, очевидную даже для гладкощеких новобранцев, я знаю, что так было задумано. Нас привели в эту ловушку, и я в этом уверен так же твердо, как в том, что сейчас стою перед тобой.
Он остановился. Реакции на его слова не последовало. Если не считать единственного слова.
— Продолжай.
— Я полагаю, что Веспасиан направил тебя в Британию и приказал попасть сюда, в эту горную крепость. Друз, Фацил и все остальные… были нужны только для того, чтобы план выглядел правдоподобным. С самого начала твоей задачей было действовать в качестве передового разведчика Агриколы.
