Пепел и экстаз - Харт Кэтрин (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗

Жан понимал, что чувствует Кэтлин. Он знал, что дую ночь, держа ее в объятиях, любя ее, получал от только то, чего она не могла ему не дать. Его мужское тщеславие тешили ее крики восторга, и он сознавал, что дает ей небывалое наслаждение, но ему хотелось большего. Кэтлин щедро отдавала ему себя — здесь он не мог ни в чем ее упрекнуть. Однако он жаждал полной победы, моля небеса о том, чтобы в один прекрасный день она наконец полюбила его так же как и он ее — всем сердцем. С каждым днем он все больше и больше подпадал под чары Кэтлин, мечтая о той минуте, когда попросит ее стать его женой и в ответ услышит «да».

Возвратившись на Гранд-Тер, они сразу же принялись за работу, готовя корабли к выходу в море. Корпуса судов были тщательно выскоблены и заново проконопачены, паруса отремонтированы и заменены лини. В трюмы были загружены свежие припасы и все приготовлено к долгому плаванию.

Сейчас Жан делил с Кэтлин свой дом, свою комнату и свое ложе. Все, чем он владел, он считал принадлежащим и ей. Ради нее он также пытался не вносить ничего серьезного в их отношения. Они смеялись, шутили и играли вместе. Они купались в бухте, плескаясь и окуная друг друга с головой, как двое веселых, беззаботных ребятишек. Были и пикники на острове в яркие солнечные дни, экзотические цветы в ее волосах и долгие прогулки рука об руку по берегу на закате. Вечерами они сидели на террасе и разговаривали, вдыхая приносимые с моря легким ветром нежные ароматы и слушая шум прибоя. И каждую ночь они любили друг друга, и он держал ее в своих объятиях, пока оба не погружались, в конце концов, в сладостный сон.

Однажды вечером после ужина разговор у них зашел об искусстве фехтования, который вскоре перешел в горячий спор. Хотя во многом их мнения и совпадали, в некоторых вопросах они никак не желали прийти к согласию, так как каждый предпочитал свой собственный стиль.

— Я дрался еще, когда ты была ребенком, Кэтлин. Рощу тебя, поверь мне, я знаю, что говорю! — воскликнул Жан.

— Жан, я не оспариваю твое мастерство. Твое искусство фехтования легендарно. Я лишь говорю, что в некоторых ситуациях мой способ лучше. Пожалуйста, отнесись с уважением к моему мнению. Дай мне, по крайней мере, его высказать. Если я женщина, то это совсем не значит, что я лишена всякого ума!

Жан вздохнул:

— Полагаю, мы зашли в тупик.

— Так докажи тогда, что я не права, и я изменю свою точку зрения.

Он прищурил свои карие глаза, не отрывая взгляда от ее лица.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю устроить поединок и посмотреть, чей стиль и мастерство лучше, — спокойно проговорила Кэтлин.

— И кто объявит о начале дуэли и обговорит все условия? — в голосе Жана звучало сомнение.

— Мы сами. Договоримся драться до первой крови. — Увидев, что при этих словах Жан нахмурился, Кэтлин добавила: — Ну, самое большее, до первой царапины, Жан.

— При одной только мысли, что я могу тебя ранить, cherie, меня уже бросает в дрожь.

Кэтлин ухмыльнулась:

— Ну, тогда я одержу победу!

— Попытайся, — он скривил в усмешке губы. Мало-помалу его начинала захватывать эта ее безумная идея. — На пари?

— Конечно! Хочешь, на следующий корабль, что я захвачу? — предложила она.

Ухмылка Жана сделалась еще шире.

— Ну, это совсем неинтересно. Мне бы хотелось получить нечто менее материальное. В случае моей победы ты будешь моей рабыней на протяжении всего вечера. — Глаза его сверкали. — Ты будешь прислуживать мне, зажигать сигары и вообще всячески меня ублажать.

— О? — Кэтлин невольно была заинтригована.

— Oui [14]. Я также желаю, чтобы ты приготовила мне ванну, вымыла меня, сделала мне массаж и натерла меня подогретым душистым маслом. И когда окончательно расслаблюсь, ты займешься со мной любовью.

— Согласна, — хрипло проговорила Кэтлин, глаза которой полыхали зеленым пламенем, как у кошки. — если победу одержу я, ты сделаешь для меня то же самое. Ты вымоешь мне волосы и расчешешь их так, чтобы они стали совсем сухими, после того как искупаешь меня в ванне. Затем я хочу, чтобы ты натер мою кожу ароматнейшими маслами и занялся со мной любовью, делая все то, что, как ты знаешь, доводит меня до исступления.

Жан протянул Кэтлин ее бокал с вином и, подняв свой, предложил тост:

— За наш поединок! Победитель получает все!

Раздался звон бокалов, тут же потонувший в громком смехе Кэтлин.

— И пусть победит лучший!

На следующий день они встретились в музыкальной комнате, где вся мебель по приказу Жана была сдвинута в один угол. Жан также велел всем покинуть дом и не входить, пока он не подаст знак. Все было сделано, как надо, хотя он и не дал никаких объяснений. Скорее всего, чувствовала Кэтлин, Жану не хотелось, чтобы у того из них, кто потерпит поражение, были свидетели. Такая внимательность чрезвычайно растрогала Кэтлин. Другим нечего было знать об их поединке или о его исходе.

Несколько мгновений у них ушло на проверку оружия. Кэтлин стояла, разминая запястья и локти, когда Жан спросил:

Не хочешь сначала попрактиковаться?

Улыбнувшись, Кэтлин покачала головой.

— Спасибо, нет. — Она натянула перчатки и подняла шпагу. — Начнем!

Они приняли традиционную позу, и в мозгу Кэтлин невольно промелькнула мысль, что стоит поединку начаться, как все традиции будут мгновенно забыты. Их взгляды встретились, и произнесенное Кэтлин вполголоса «en garde» положило начало поединку.

Кэтлин, как она и решила заранее, позволила Жану взять инициативу в свои руки и лишь отражала его первые легкие удары. Постепенно, однако, он стал атаковать более яростно и в его ударах она почувствовала силу. Они кружили по комнате, как танцоры, осторожно пытаясь определить способности друг друга, терпеливо ожидая шанса нанести удар. Кэтлин ни на секунду не отрывала взгляда от Жана, следя за каждым его движением. Однако, как она ни старалась ей не удалось обнаружить ни одного изъяна в его действиях. Он был мастером в фехтовании, и постепенно она начала сознавать, что поединок будет не из легких и потребует от нее всех сил.

Наконец они в должной степени оценили силы и искусство друг друга, и поединок начался по-настоящему. Кэтлин пришлось сконцентрировать все свое внимание, чтобы отражать молниеносные выпады Жана. Несколько мгновений она их только парировала, затем, дождавшись подходящего момента, изменила тактику и ринулась в атаку. Это сразу же придало ей уверенности в себе, и удары ее стали более решительными. В глазах Жана невольно вспыхнуло восхищение.

Они сражались без остановки уже более четверти часа, попеременно атакуя друг друга, но ни один не получал того преимущества, которого оба жаждали. Рука Кэтлин ныла, и шпага в ней весила, казалось, две тонны. Каждый раз, когда она отражала очередной удар Жана, ей казалось, что у нее сейчас хрустнут в запястье кости. А они все сражались и сражались, нанося и парируя удары, делая ложные выпады и отскакивая в сторону, бросаясь вперед и отпрыгивая мгновенно назад от сверкающего лезвия. Шпаги со свистом рассекали воздух в тишине комнаты, удары стали о сталь отзывались громом в ушах, а глаза их были прикованы друг к другу.

Кэтлин начала уставать и прилагала все силы, чтобы Жан этого не заметил. Один неверный шаг, одно неосторожное движение, и он поймет, что победа близка и усилит свою атаку.

Сделав ложный выпад, Кэтлин выбросила шпагу вперед, загораживая ему путь. Мгновенно он нанес встречный удар, заставив ее отвести лезвие в сторону. Так быстро, что она едва успела заметить грозящий а удар, лезвие его шпаги разрезало нижнюю шнуровку на ее жилете. Только мгновенная реакция спасла ее от укола его шпаги.

Лишь на какую-то долю секунды глаза Жана опустились туда, где белела в разрезе алебастровая кожа, но этого Кэтлин, давно поджидавшей такой момент, было вполне достаточно. Прежде чем Жан успел поднять голову и по глазам Кэтлин догадаться о ее намерениях, она ударила вперед и вверх, вложив в этот удар всю свою силу. Выбитая из руки Жана шпага со звоном упала на пол и откатилась к стене. Словно кошка, играющая с мышью, Кэтлин мгновение помедлила, затем с победной улыбкой на устах, зажегшей огонь в ее изумрудных глазах, приставила лезвие к горлу Жана и, слегка повернув запястье, нажала. Показалась алая капля крови. Голосом, в котором слышался не только триумф, но и уважение, и даже сожаление, она тихо проговорила: