Мой милый враг - Брокуэй Конни (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
— Она определенно не из тех, за кем можно серьезно ухаживать, а Бог свидетель, старина, я джентльмен и никогда не позволил бы себе предложить женщине ничего, кроме законного брака. Даже такой женщине, как Лилиан Би…
Его слова были прерваны глухим звуком удара.
Лили вспыхнула от смущения, щеки покрылись жарким румянцем, распространявшимся по телу с быстротой степного пожара. Она резко обернулась, едва не столкнувшись при этом с одной из барышень Камфилд — Молли? На лице девушки промелькнуло неприязненное выражение, и тут же ее губки снова сложились в заученную улыбку хозяйки светского салона.
— А, это вы, мисс Бид! Надеюсь, вам у нас нравится? Должно быть, вы ищете место, чтобы подышать свежим воздухом. Обычно мы…
Вдруг дверь рядом с ними распахнулась и оттуда, пошатываясь, вышел Мартин Камфилд. Он прижимал ладонь к левой щеке, но между пальцами отчетливо просматривался темный синяк. Его испуганный взгляд переметнулся с сестры на Лили, и бледное лицо покрылось густым румянцем.
— Мартин! — воскликнула Молли Камфилд. — Что случилось с твоим глазом?
— Я… э-э… как ни глупо это звучит, но я в темноте наткнулся на дверь, — пробормотал он. — Пожалуй, мне следует пойти на кухню и поискать там лед.
Камфилд поспешно скрылся в коридоре.
— Ну и ну! Прежде Мартин никогда не был таким неловким. Любопытно, с чего бы вдруг…
Девушка хотела еще что-то добавить, но тут появился Эйвери. Он, нахмурившись, вышел из библиотеки, костяшки его пальцев были красными.
— Мистер Торн! — ахнула Молли. — Что случилось с вашей рукой?
— Ударился о дверь, чтоб ей пусто было! — проворчал он на ходу.
Глава 22
— Вам не кажется, что нам следовало бы настоять на том, чтобы Франциска вернулась домой вместе с нами? — спросила Лили, когда затянувшееся молчание в карете стало совсем уж невыносимым.
— Может быть, — ответил Эйвери, глядя в окно на проплывающий мимо деревенский пейзаж, — только от этого все равно не было бы никакого толка. Она имела сегодня огромный успех.
— А Эвелин? Вы уверены, что она покинула прием раньше нас?
Она едва различила в темноте его кивок.
— Да. Кто-нибудь из соседей наверняка отвез ее домой. Не думаете же вы, что она решится оставить Бернарда одного больше чем на час?
Не зная, что ответить, она промолчала и задумчиво посмотрела на него. Лунный свет озарял лицо Эйвери холодным сиянием, от которого, как ни странно, его смуглая кожа казалась еще темнее на фоне белой накрахмаленной рубашки и белоснежного галстука. Слегка взъерошенные ночным ветерком волосы ниспадали ему на лоб. Он был классическим олицетворением мужественности, и даже модный костюм не разрушал это впечатление, а лишь подчеркивал его рост, ширину плеч и мощную мускулатуру.
Вне зависимости от того, одобрял он ее поведение или нет, она была ему небезразлична, сколь бы непостижимым или неуместным это ни казалось. Радость овладела ее существом, и впервые в жизни она не стала противиться этому чувству.
— Зря вы его ударили, — заметила она.
— Кого? — Эйвери ответил слишком быстро, и Лили поняла: он ждал от нее именно этих слов.
— Мартина Камфилда. Я как раз была в коридоре и слышала, что он сказал, или, вернее, собирался сказать.
— Что за странное обвинение! — Эйвери усмехнулся и тут же громко чихнул. — Я джентльмен и не привык бить хозяина дома, в котором нахожусь. А вам бы я советовал оставить эту манеру подслушивать у дверей. Это только еще больше распаляет ваше и без того слишком пылкое воображение.
Однако теперь Лили уже точно знала, что не ошиблась, и никакие его слова уже не могли ничего изменить.
— Вы ударили его потому, что вам показалось, будто он играет моими чувствами, — ответила она.
Эйвери посмотрел на нее. Черты его лица невозможно было различить в полумраке экипажа, однако светлые волосы поблескивали в лунном сиянии, словно редкий металл в реторте алхимика.
— Если бы я действительно хотел кого-то ударить, — произнес он медленно, — то полагаю, что это одно из очень немногих оправданий для подобного поступка. Нужно быть последним подлецом, чтобы так пренебрегать чувствами дамы.
— Раз уж речь зашла о том, при каких обстоятельствах один джентльмен может ударить другого, не позволите ли вы мне взглянуть на дело с несколько иной стороны?
— Гм…
— Что, если джентльмен, который решил вступиться за честь дамы, неверно оценил степень ее увлечения? Допустим, названная дама с самого начала знала о том, что некто ухаживал за ней лишь для того, чтобы облегчить себе путь к будущим деловым переговорам. Может ли в таком случае джентльмен избить хозяина дома и при этом считать свой поступок оправданным?
— Один-единственный удар едва ли подходит под определение «избить хозяина дома», — возразил Эйвери.
— Понимаю.
На какое-то время в карете воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным постукиванием пальцев Эйвери по подоконнику и его периодическими приступами чихания.
— Вы позволили Мартину Камфилду вовсю увиваться за вами, заранее зная, что он делал это лишь для того, чтобы втереться к вам в доверие? — не выдержал он.
— Да.
Она чуть наклонилась к нему, однако не могла различить выражения его лица, поскольку лунный свет падал на него сзади.
— Но почему?
— Потому, что он единственный мужчина, который когда-либо оказывал мне знаки внимания, — откровенно заявила Лили, надеясь, что темнота скроет ее румянец. — И кроме того, вряд ли его холодные любезности означают, что он «увивался за мной вовсю». Ваш поцелуй был куда более… — Лили вдруг умолкла, придя в ужас от собственных слов, и забилась в самый угол экипажа. У нее перехватывало дыхание от его близости, запаха накрахмаленного белья, вида его гладко выбритого подбородка, на который как раз в этот миг упал луч света, звука его низкого раскатистого голоса.
— Камфилд просто глупец, — пробормотал наконец Эйвери и поднял руку. Лили затаила дыхание, а он осторожно провел пальцами по длинной пряди волос, упавшей ей на плечо. — Холодные любезности, говорите? Должен ли я…
Его губы приблизились к ней, и она потянулась им навстречу. Кончики его пальцев, коснувшись ее щеки, скользнули ниже, к подбородку, и приподняли ее лицо.
Он не мог не заметить, не мог не почувствовать, как велика была ее любовь к нему. Только это все равно не принесло бы им счастья…
— Кто смог бы остаться равнодушным при виде вас? — размышлял он вслух.
Она придвинулась к нему еще ближе, и тогда он как бы нехотя снова дотронулся пальцами до ее щеки.
Она закрыла глаза и прижалась щекой к его дрожащим пальцам, которые поглаживали ей кожу, скользили по векам, плавно обводили контур ее нижней губы.
— Лили… — Судя по голосу, Эйвери улыбался. — Вы так чертовски прекрасны. Я бы хотел…
Она сама хотела того же, однако не могла позволить ему выражать словами мечты, которым все равно не суждено было осуществиться. Слишком многое стояло между ними — дом, наследство и, что самое главное, будущее, которое они не могли разделить: он — потому, что никогда не согласится жить с ней иначе, как только в законном союзка, а она потому, что не желала быть игрушкой в руках мужчину
— Молчите, прошу вас! — взмолилась Лили глаза ее наполнились слезами. Она не хотела, да что там — просто не могла допустить, чтобы это дивное мгновение когда-нибудь кончилось. Лили повернула лицо навстречу теплой ладони гладившей ей щеку, и поцеловала ее в самую середину. Она почувствовала, как он замер, и туг же оказалась в крепком кольце его объятий, прижавших ее к груди с такой силой что у нее затрещали ребра. Одна его рука поддерживала ей затылок другая обвилась вокруг ее талии. Его губы коснулись ее виска, затем щеки и наконец краешка рта.
— Боже правый, Лили! Вы зажгли во мне…
— Пожар! — вдруг закричал Хоб со своего места на козлах кареты. — Боже всемогущий! Конюшня горит!
Лили отпрянула от Эйвери, вскочила на ноги и высунулась в окно, пытаясь разглядеть конюшню Милл-Хауса. Один из огромных стогов сена на лугу позади нее пылал словно — сильный огонь маяка. Порывы ветра раздували огромные языки пламени, которые уже лизали карниз с южной стороны. С конька крыши поднимались вверх смертоносные струйки дыма, исчезая в темном ночном небе.
