Блестящая партия - Маклейн Джулиана (прочитать книгу .TXT) 📗
Расхаживая по кабинету, Джеймс задумчиво поглядывал в окно. На самом ли деле Софи проверяла чернильницы? И что заставляло его думать иначе? Ее покрасневшие щеки или, возможно, тон, которым она говорила?
Усевшись в кресло перед потухшим камином, он большим пальцем потер подбородок. Не важно, что заставило его сомневаться; что-то шло не так, и тут дело было вовсе не в его излишней подозрительности. Джеймс не сомневался, что жена солгала ему.
Уже с первого момента появления в доме француза у Джеймса возникли нехорошие предчувствия. Отчего-то этот джентльмен не вызывал у него доверия, и это было совершенно не связано с Софи.
Но зачем ей заходить в комнату Пьера, когда он гуляет в саду? Или между ними все-таки были какие-то отношения?
Поднявшись и злясь на себя за то, что ему в голову могли прийти такие мысли, Джеймс снова подошел к окну.
Лишь бы это не было началом дороги в преисподнюю.
Нет-нет! Уж лучше он не будет делать преждевременных мелодраматических выводов, пока его подозрения столь призрачны. С того самого момента, когда Софи согласилась стать его женой, она была заботливой и преданной, даже тогда, когда столкнулась с его жестоким характером, который до этого он скрывал от нее, и уличать ее в каких-то тайных преступлениях было бы просто абсурдом.
Джеймс уперся головой в оконную раму. Наверное, ему следует пойти в комнату Пьера, проверить чернильницы и удовлетворить свое любопытство.
Через несколько минутой, подозрительно оглядываясь по сторонам, уже заходил в комнату французского гостя.
Отметив пустой саквояж Пьера, Джеймс заглянул в чернильницу. Она была пуста. Затем взгляд его упал на кровать, где на подушке лежала записка и красная роза на ней. Развернув записку, Джеймс убедился, что автор использовал гербовую бумагу герцогства.
«Мой дорогой Пьер, – было написано элегантным почерком, очень похожим на почерк его жены, – я получила большое удовольствие от нашей прогулки по саду, и мне хотелось бы еще хоть немного побыть с вами наедине. Пожалуйста, не уезжайте в Лондон, останьтесь в замке еще на несколько дней, потому что я не готова расстаться с вами».
Усевшись на край кровати, Джеймс перечел записку еще раз. Он не хотел верить тому, что видели его глаза, не хотел ощущать ледяной холод, который распространялся по его венам.
Возможно, Пьер завел роман с кем-то из гостивших в замке дам, чей почерк напоминал почерк Софи? Но нет, все гости уезжали, а Пьера просили остаться в замке.
Может быть, это кто-то из слуг? Но откуда у них гербовая бумага?
Внезапная злость закипела в его душе. Джеймсу даже показалось, что он теряет рассудок. Он не мог в это поверить, никак не мог. И что же ему теперь делать?..
В итоге Джеймс обошел весь дом, разыскивая Софи, а когда нашел ее в столовой, где она проверяла расположение приборов, то, не повышая голоса, спросил:
– Могу я отвлечь тебя на несколько минут, дорогая?
– Да, как только закончу с этим, – ответила Софи, продолжая раскладывать приборы.
– Тогда пройдем в мой кабинет, если не возражаешь.
Глава 23
Войдя в кабинет, Джеймс сел за свой огромный стол и жестом предложил Софи сесть напротив. Несколько секунд он молчал, в то время как Софи сидела в кресле, выпрямив спину, сжимая руки на коленях и чувствуя себя так, как будто ее вызвали в учительскую комнату после того, как она списала у подруги экзаменационную работу.
Как странно – она смотрела на мужа и не узнавала. Что же все-таки произошло? Софи терялась в догадках.
Наконец Джеймс достал из нагрудного кармана записку и молча протянул ее Софи через стол.
– Я хотел бы знать, что это значит? – холодным тоном спросил он после паузы.
Читая записку, Софи чувствовала, как кровь с шумом движется в ней от ног к голове, а потом задрожал затылок.
– Где ты это взял?
– На подушке в комнате Пьера Биле.
– Когда?
– Сейчас.
– И почему ты думаешь, что я знаю, в чем тут дело?
– Почерк весьма похож на твой, не правда ли?
То, что несколько минут назад было просто волнением, превратилось в настоящую ярость, но Софи постаралась говорить спокойно.
– Ты думаешь, что это я писала письмо? – спросила она, делая ударение на слове «я».
– Лучше скажи сама.
– Разумеется, нет. Я никогда не написала бы такое письмо другому мужчине.
– Но как я могу быть уверен в этом? Мы знаем друг друга не так долго. Если говорить честно, мы вообще почти ничего не знаем друг о друге.
Как это было ей знакомо! То же самое он говорил в ту ужасную ночь, когда объяснял, что не намерен был любить ее. Тогда он выглядел таким же холодным и бесчувственным, как и сегодня, и таким же был его взгляд, откровенно говоривший о том, что ему совершенно все равно, любит она его или ненавидит.
– Если ты все еще не узнал меня настолько хорошо, чтобы не сомневаться во мне, то знай – я невероятно разочарована! – Софи поднялась, намереваясь уйти.
– Подожди, – Джеймс тоже поднялся, – разговор еще не окончен. Пожалуйста, присядь.
Софи нехотя вернулась к своему стулу, и Джеймс, дождавшись пока она сядет, сел сам.
– Итак, что ты делала в его комнате? Только не говори мне, что проверяла чернильницы...
– Выходит, ты это уже выяснил?
– Мне с самого начала показалось, что ты что-то скрываешь, и я зашел к Пьеру, чтобы избавиться от подозрений. К сожалению, все вышло как раз наоборот.
Софи взяла записку и еще раз прочитала ее.
– Уверяю тебя, я этого не писала. Этой записки не было на подушке, когда я находилась в комнате, иначе я бы заметила ее.
– Но ты так и не потрудилась объяснить мне, зачем тебе нужно было заходить к этому Биле.
Софи молчала. Да и что она могла сказать? Марион доверилась ей, и если она сейчас расскажет все Джеймсу, он в ярости кинется к матери, а этого никак нельзя допустить, иначе все надежды на хорошие отношения в семье, без сомнения, рухнут.
– Джеймс, я действительно не знаю, кто автор этого послания. Это мог быть кто угодно, и хотя почерк похож на мой, записка написана не моей рукой. Я могу только умолять, чтобы ты мне поверил.
– Хорошо, я верю тебе. А теперь скажи мне, что ты делала в комнате Пьера?
Неожиданно глаза Софи наполнились слезами. Джеймс не только заставлял ее сказать то, чего она не хотела говорить, но делал это так, словно никогда и не питал к ней каких-либо чувств, а только использовал ее тело для получения кратковременного удовольствия. Как она теперь жалела, что в свое время не поверила ему!
Слезы потекли у нее по щекам, и Софи вытерла их, презирая себя за проявленную слабость перед лицом человека, отвергавшего всякие эмоции. Она проглотила ком, стоявший в горле, голос ее дрожал, когда она сказала:
– Ты прав. Я солгала, когда говорила о чернильнице. – Почувствовав его напряжение, Софи усилием воли заставила себя продолжить: – Но это не самое худшее. Есть еще кое-что. Некто доверил мне секрет, но я не могу рассказать тебе о нем и предать того, кто мне доверился. Я могу лишь пообещать, что постараюсь вести себя правильно и найду способ открыть тебе этот секрет, как только представится возможность.
Тяжело поднявшись, Джеймс подошел к камину и оперся рукой на мраморную каминную полку.
– Тот, кто доверил тебе этот секрет... это она написала письмо? – спросил он, стоя спиной к ней.
Софи пожала плечами:
– Честно говоря, я не знаю.
– Впрочем, если это писала не ты, автор записки меня совершенно не интересует.
Эта фраза могла бы успокоить Софи, если бы в голосе ее мужа не прозвучала угроза. Он снова пытался дать ей понять, что она принадлежит ему, и никому другому.
Неожиданно Софи вспомнилась история про герцогиню, которая выбросилась из окна ее комнаты. Эта женщина не выдержала тяжести внутренних оков. Неужели то же ждет и ее, если она будет продолжать вызывать недовольство своего мужа?
– Я не буду настаивать на том, – продолжал Джеймс, – чтобы ты предала доверившегося тебе человека, но ты должна знать, что если этот секрет каким-либо образом затрагивает меня, тебя или мою семью, я буду действовать быстро и решительно, чтобы погасить огонь, совершенно не принимая во внимание то, что твой друг будет чувствовать себя обманутым. Ты достаточно хорошо поняла меня?
