Песнь земли - Коултер Кэтрин (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Потом тихо выругался и улыбнулся, словно вновь ощущая, как ее упругие бедра рвутся ему навстречу и как он входит в нее, утопая в теплой глубине. Дайнуолд снова хотел ее. Но нет, надо переждать. Он натянул на них обоих одеяло и обнял Филиппу. Когда встанет солнце и разогреет его мозги, он что-нибудь придумает. Он придумает, как спасти себя и защитить Филиппу от бесчестья. Дайнуолд пока не знал, как это сделать, но не сомневался, что найдет выход. Прижимаясь к Филиппе и вдыхая запах ее тела, он снова заснул, но ненадолго.
Его разбудил яростный крик Эдмунда:
— Отец!
Дайнуолд открыл глаза и увидел сына. Его руки упирались в узкие бедра, глаза негодующе округлились.
— Отец, ты изнасиловал Филиппу!
— Э-э… возможно… а возможно, и нет. Может, я просто обнимаю ее, потому что ей больно, Эдмунд… да, больно и холодно в эту ночь и…
— Я не позволю тебе бесчестить ее! Ты держишь ее слишком крепко, чтобы просто согревать. Ты только взгляни на нее! Ты говоришь, что ей больно, а она спит и улыбается!
Дайнуолд вздрогнул и посмотрел на безмятежно спящую Филиппу. Она действительно улыбалась, и ее лицо было прекрасно.
— Эдмунд, уйди ненадолго. Я устал, а девка скоро проснется. Мне нужно подумать…
— Тебе придется жениться на ней, отец. Да, ты обязан на ней жениться. Теперь у тебя нет выбора.
Дайнуолд с ужасом посмотрел на сына и, забыв, что его люди совсем близко, заорал:
— Жениться на ней?! Да я лучше умру. Еще неизвестно, может, она предала меня. Может, она договорилась со своим кузеном, чтобы он увез тебя и потом потребовал выкуп.
Эдмунд только качал головой и с отвращением смотрел на отца.
— Ты же не любишь ее, — сказал Дайнуолд, — она дразнила тебя и поправляла на каждом слове, а ты называл ее ведьмой и дылдой, показывал ей язык…
— Отец, — терпеливо продолжал объяснять Эдмунд, — Филиппа — леди, и ты лишил ее невинности. Ты обязан на ней жениться.
Дайнуолд выругался и покосился на Филиппу. Она проснулась и смотрела на него. В глазах ее блестели слезы.
Глава 18
— Почему ты плачешь? Ради Бога, прекрати стенать сию же минуту! Перестань, слышишь меня?
— Она не произнесла ни звука, — сказал Эдмунд, глядя на Филиппу.
Дайнуолд и сам это понял и, ничего не отвечая, пристально посмотрел на девушку.
Его призыв хоть и не сразу, но возымел действие: слезы в глазах Филиппы высохли. Дайнуолд повернулся на бок и почти уткнулся носом ей в ухо.
— Почему ты плачешь? Потому что слышала, как мы с Эдмундом ругались? У него ужасная привычка лезть в дела взрослых.
Она отрицательно покачала головой и вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Тогда почему?
— Рука болит.
— О… — Услышав это, Дайнуолд нахмурился. Ее слова звучали вполне правдоподобно, но что-то злило его, и он снова повторил:
— Ты слышала, что потребовал от меня мой сын?
Филиппа повернулась на спину и посмотрела на мужчину, которому с такой готовностью отдала этой ночью свою девственность. Его подбородок покрылся темной щетиной, волосы спутались, а вид обнаженной груди заставил ее сердце забиться чаще. Он был прекрасен и ужасно зол. А еще в его глазах она прочитала беспокойство — беспокойство о ней, и это было так приятно!
Она улыбнулась и приподняла руку, чтобы коснуться его щеки. Он застыл, затем подался назад.
— Ты как зачарованная, — сказал он тихо. — Не могу понять почему. Господи, ведь я всего три часа назад лишил тебя невинности, а ты улыбаешься мне, словно я дарую тебе весь мир со всеми его богатствами! От этой ночи ты не получила никакого удовольствия, я причинил тебе боль и… А, Эдмунд, ты еще здесь?
— Пап, ты женишься на Филиппе?
— У тебя только одна песня, а слова в ней хуже, чем у Круки. Клянусь коленками Святой Анны, она не хочет выходить за меня замуж, потому что…
Это была настолько явная ложь, что Филиппа рассмеялась.
— Доброе утро, Эдмунд, — сказала она, впервые повернув голову в его сторону. Она больше не плакала.
Мальчик улыбнулся в ответ.
— Нам нужно скорее отправляться в Сент-Эрт, — сказал он. — Нортберт послал меня разбудить вас. Вас обоих, — добавил он многозначительно. — Филиппа, у тебя сильно болит рука?
Она покачала головой:
— Нет, вполне терпимо. И я себя неплохо чувствую в отличие от твоего отца, который не может утром встать с кровати, не побранившись вволю.
Дайнуолд промолчал и рассеянно посмотрел в сторону.
— Иди, Эдмунд. И научись держать свои мысли при себе.
Мальчик хмуро взглянул на отца:
— Мы очень близко от Крандалла, пап. Сэр Вальтер может появиться здесь очень-очень скоро. Не лучше ли нам…
Лицо Дайнуолда внезапно стало строгим и холодным, даже страшным, глаза сузились.
— Я хочу, чтобы этот сукин сын выполз из своей норы и приехал сюда, — очень тихо сказал он. — Я слишком много задолжал ему, и теперь пришло время рассчитаться. Мои люди внимательно следят за дорогой из Крандалла. Да, я хочу, чтобы этот ублюдок помчался вслед за тобой и Филиппой и я встретил бы его здесь.
Девушка испуганно посмотрела на Дайнуолда, а Эдмунд внезапно улыбнулся:
— Филиппа крепко пришибла его. Наверное, он все еще лежит на полу, как мешок с картошкой.
Лицо Дайнуолда смягчилось.
— Посмотрим, но я сомневаюсь. Ладно, Эдмунд, решено: мы скоро отправимся в Сент-Эрт. Филиппе нужно отдохнуть, и потом… не могу же я жениться в лесу! Найди Нортберта и скажи ему, что, если сэр Вальтер в ближайший час не соизволит показать нам свою вонючую шкуру, мы возвращаемся домой.
Эдмунд с важным видом удалился. Дайнуолд смотрел ему вслед и качал головой.
— Не могу поверить, что меня отругал мой собственный сын, — сказал он Филиппе.
Она ничего на это не ответила. Дайнуолд откинул одеяло и вскочил на ноги. Какое-то мгновение он, казалось, не замечал, что стоит совершенно голый, но Филиппа уставилась на него во все глаза, и то, что она увидела в сером свете утра, привело ее в восторг. Она и раньше восхищалась им, но только в эту ночь поняла, как мужчина использует свое тело, чтобы войти в женщину… Да, теперь она смотрела на него по-другому, более нежно, более любовно.
Дайнуолд почесал живот, потянулся, оглядел себя с ног до головы и, заметив кровь, чертыхнулся и мрачно посмотрел на Филиппу:
— Раздвинь ноги.
— Что?
— Раздвинь ноги, — повторил он и опустился возле нее на колени. Сдернув с Филиппы одеяло, он без лишних расспросов задрал ей юбку чуть не до головы и потянул за ногу. На внутренней поверхности бедер Филиппы запеклась ее девичья кровь. Он увидел ее нежную, очень нежную плоть, и ему снова захотелось прикоснуться к ней, ощутить, как напрягается ее тело. Он мысленно обругал и Филиппу, и себя — за то, что все еще не в состоянии успокоиться. Что ж, скоро ему не придется бороться с собой. Он будет обладать ею снова и снова, столько, сколько захочет и когда захочет, до тех пор, пока его плоть не обмякнет в изнеможении, а дыхание не станет тихим и спокойным. Он вздохнул и сказал:
— Клянусь пальцами Святого Петра, у меня теперь нет выбора. Мы поженимся, как только вернемся в Сент-Эрт.
Выполнив, по крайней мере на словах, свой долг, Дайнуолд принялся одеваться.
— Не бойся этой крови, Филиппа, — хмуро сказал он, повернувшись к ней, — это девственная кровь. Все женщины испытывают боль, когда первый раз спят с мужчиной. Больше этого не случится. А теперь опусти юбку, а то я вот-вот решу, что ты хочешь, чтобы я снова оказался у тебя между ног.
Она подумала, что это неплохая идея, но послушно одернула юбку, потому что услышала, как к ним сквозь кустарник пробираются люди Дайнуолда. Они были уже совсем близко.
— Может, ты наконец соблаговолишь выслушать, что произошло в Крандалле?
— спросила Филиппа.
— Нет, — буркнул он. — Прошлой ночью я не мог заткнуть тебе рот и ты болтала до тех пор, пока не заснула. Я уже все знаю. Тебе очень больно?
— Ты сам не дал мне выспаться! Ты ведь не хотел, чтобы я спала! И потом — больно где?
