Обретенный рай - Филдинг Пегги (список книг .txt) 📗
И он пошел в наступление. Ее глаза широко раскрылись, и в них были любовь, восхищение и удовлетворение. Он двигался все быстрее и быстрее, и, наконец, наступила кульминация. Мархем полностью растворился в ее бархатистой глубине, и она, уже не сдерживаясь, исступленно ласкала его, наслаждаясь его любовью.
Они долго лежали, приходя в себя от только что испытанного потрясения. Он все еще был в ней, когда Сара вдруг оттолкнула его, резко поднялась и с отчаянием вцепилась в лежащее на земле платье.
– Что случилось, Сара?
Она, не отвечая, натянула платье, пытаясь застегнуть трясущимися руками бесчисленные пуговицы и крючки. Из глаз у нее брызнули слезы.
– Я сделал тебе больно, дорогая?
Она молча указала на скалистый уступ прямо над их головами. Он взглянул вверх. На самом краю уступа стояли три юные филиппинки и улыбались. Одна из девочек крикнула: «Здравствуйте, учительница!»
Глава 26
– Да, Мархем, я хотела спросить тебя, оставаться ли мне в Сан-Мигеле... или ехать домой. То есть здесь нет вопроса. Я должна ехать домой. – Сара говорила, опустив голову и не отрывая глаз от земли. – Конечно, теперь и обсуждать нечего. Мне надо уехать.
Она напряженно ждала. Если он теперь не женится на ней, по всему селению пойдут сплетни. Уж в этом-то она была уверена. Дойдет до департамента образования в Маниле. А то и до ее родителей в Айове! Но она не могла сказать об этом Мархему, не могла принуждать его к женитьбе. Ему нужна свобода, а она должна уехать. Другого пути нет. И теперь у нее даже нет времени. Уезжать надо немедленно.
– Не стоит делать трагедию из того, что несколько твоих учеников выследили нас. – Он встал и посмотрел на дорогу. – Я ведь говорил тебе, что на Филиппинах нет секретов. – Он легонько приподнял ее голову за подбородок. – Эти дети живут в одной комнате с родителями, и, кроме того, их постоянно окружают домашние животные. Они видят и слышат много такого, о чем и не подозревают американские дети. – Они продолжали осторожно спускаться, – Эти малышки не были ни удивлены, ни поражены. Они давно все об этом знают. – Он придержал ее за руку: – Подожди. Давай поговорим.
– Я хочу домой. – Она не могла заставить себя взглянуть на него. – Я боюсь надолго оставлять ребенка.
– Подожди, Сара. Мне надо поговорить с тобой, но как я могу это сделать, если ты несешься, словно взбесившаяся лошадь. Что это ты придумала с отъездом домой, я имею в виду в Айову?
– Извини, Мархем, но сейчас я не могу говорить с тобой. – Она бросила весьма красноречивый взгляд на филиппинцев, толпящихся перед домом и с любопытством поглядывающих в их сторону. – Мы поговорим, когда останемся наедине.
Она взялась за перекладину лестницы. В воздухе гоял сильный запах тубы.
– Я должна подумать. О себе, о малышке, да и о Сонни. – Она посмотрела ему в глаза и почувствовала прилив желания.
С ним было так хорошо. И, о Боже, как ей хотелось быть с ним снова. Неужели она превратилась в распутную женщину?
Сара отвернулась, чтобы он не прочитал ее мыслей. Она все решила сама, с его стороны не было ни насилия, ни принуждения. И она ни о чем не жалеет.
– Мы встретимся завтра на похоронах Магдалины, – быстро проговорила Сара и стала взбираться по лестнице, прежде чем Мархем успел вымолвить хоть слово.
Он только молча кивнул и направился в сторону штаба, но вдруг остановился. Да, он, черт побери, даже забыл ей сказать, что привез из города грифельные доски и мел. Но, впрочем, он скажет ей об этом утром. Мархем кивком поприветствовал мужчин. Они предложили ему тубу, но он вежливо отказался. От одного запаха этого пойла кишки выворачивались наизнанку. Нэш с понурым видом медленно поплелся к армейскому штабу. Он шел тем же путем, по которому они только что прошли с Сарой, он еще корил ее за то, что она слишком спешит.
«Она права, – думал Мархем. – Ей надо вернуться в Айову. Здесь не самое лучшее место для порядочной молодой женщины. Я лишил ее невинности – главной ценности каждой девушки. И она пошла на это ради меня».
Он вскинул голову, но она опять понуро опустилась на грудь. О Боже, как же она была обольстительна. Она опьяняла его, как хорошее вино, будоражила кровь и туманила мысли, и он говорил совсем не то, что собирался сказать. Вспоминая о том, какая она была у водопада, как горела страстью у него в объятиях, сладостные минуты их близости, он мог поклясться, что больше не считает ее ребенком. Она разбудила в нем чувства, о которых он даже не подозревал, не думал, что способен так привязаться к женщине.
«Надо успокоиться, – убеждал он себя. – Эта девочка поступает абсолютно правильно. Она знает, чего хочет. Даже если я люблю ее, я должен взять себя в руки и подумать о том, где ей будет лучше. Безусловно... в Айове».
Он решительно поднял голову и расправил плечи. Правду говорят, что любить – значит делать все, чтобы любимому человеку было хорошо.
Нэш вытащил из заднего кармана брюк носовой платок и вытер лоб. Он был весь мокрый от пота, но при этом его бил озноб. Ломило суставы. Как прошлой ночью. Наверное, приступ застарелой лихорадки.
Сара отвечала на чьи-то вопросы, улыбалась молящимся женщинам, заполнившим комнату. Кивком поблагодарила молодую филиппинку, опекавшую ребенка, и отнесла его в спальню. Нужно, чтобы Мархем договорился с молодой женщиной. Может быть, она будет кормить девочку, пока Сара придумает что-нибудь еще.
Что же делали американские матери, если у них не было молока? Коровье молоко? Нет. Козье. Она слышала, что оно очень полезное. В каком возрасте ребенок начинает есть нормальную еду? Это должна знать Лус.
Девочка, сытая и довольная, посапывала около нее. Сара погладила крошечную ладошку, и маленькое существо сжало пальчики. Саре показалось, что ребенок сжал ручками ее сердце. Ей хотелось взять малышку на руки и крепко прижать к груди, но она побоялась разбудить ее.
Нужно сделать необходимые приготовления к отъезду. Мархем ей поможет. У нее перехватило дыхание уже при одном мысленном упоминании его имени. Если он не захочет жениться на ней, а абсолютно ясно, что не захочет, ей здесь делать нечего. Она не сможет жить, слыша шепот за своей спиной и ловя косые взгляды, нельзя допустить, чтобы ребенок стыдился ее. Еще надо Бога молить, чтобы не забеременеть. Но даже если это случится, она переживет. Главное – добраться до дома живой и здоровой.
Она взглянула на личико спящей девочки. Что, интересно, подумают ее родители, когда она вернется с филиппинским ребенком? А соседи? А мисс Арнольд? Она выпрямилась и гордо подняла голову, словно уже стояла в приделе методистской церкви в Айове, готовая защищать свою малышку. Но они, конечно, полюбят ее, ведь она такая хорошенькая. И родители Роберта обрадуются внучке, она по праву займет в их сердцах место умершего сына. Сара с жалостью посмотрела на ребенка. Нет, они, пожалуй, не признают законной связь Роберта с Магдалиной и не полюбят маленькую Джонисию.
Она улыбнулась, вспоминая последний урок в школе. Выбор имени стал для детей хорошей тренировкой в произношении. Девочки очень старались, а мальчики...они остались недовольны. Им, наверное, было бы интересней выбирать имя для мальчика, но ничего не поделаешь, пришлось включиться в выбор женских имен. После долгих споров дети выбрали имя Джонисия, и Сара согласилась. Действительно, очаровательное имя. И Магдалине понравилось бы, Джонисия Магдалина Зумвальт. Прекрасно. Она будет звать ее так, или Мэгги. Это имя подходит и для филиппинского, и для американского ребенка.
– Что же мне с тобой делать, маленькая Джоан? – прошептала Сара, засыпая неспокойным сном под звуки похоронных молитв, доносящихся из соседней комнаты.
Глава 27
Над дверью деревянного барака была прибита табличка с полустертой надписью «Столовая». Здесь Сара обедала с Мархемом и Бонгом в день своего приезда в Сан-Мигель. Обеденные столы были отодвинуты в угол, скамьи поставлены рядами. Саре казалось, что все смотрят на нее, она даже слышала шепот:
