Влюбленная герцогиня - Джеймс Элоиза (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

— Тебе понравится купание в Средиземном море, — хрипло сказал он и шагнул к ней. Его большие руки коснулись ее так, словно она была мраморной скульптурой, изваянной самим Микеланджело. — О Господи, до чего ты прекрасна!

В его голосе прозвучало столько изумленного восторга, что она впервые почувствовала себя действительно прекрасной. Влажные локоны прилипли к ее лицу, и он аккуратно убрал их.

— У тебя краска на щеках. — Кэм потер ее пальцем. Джина выглядела озадаченной, но потом засмеялась:

— Я крашу ресницы.

— Так я и думал, — с удовлетворением сказал он. — Но они хороши и без краски. Словно лучи солнца.

Когда он прижал ее к себе и начал гладить, запоминая каждую линию ее бедер, она превратилась в смеющуюся русалку, готовую упасть в воду. Он должен наказывать ее поцелуями до тех пор, пока она не прижмется к нему, пока у нее не захватит дух. Умоляя его…

Кэм вынес жену из бассейна и уложил на шезлонг леди Троубридж.

Она была распутницей, его герцогиня, и не лежала спокойно под его рукой, как большинство известных ему женщин. Она извивалась, просила и кричала. Совершенно неожиданным, с его точки зрения, был и тот факт, что она не только брала, но и отдавала. Куда бы он ни целовал ее, она возвращала ему поцелуй. Где бы он ни прикасался к ней, она прикасалась в ответ. Его герцогиня прирожденная кокетка, в ней восхитительное сочетание невинности и природного знания.

И она смеялась. Но больше всего Кэма потрясло, мягко выражаясь, что жена оттолкнула его и потребовала собственные права.

— Леди не делают подобных вещей, — предупредил он. — Джина…

Она не обратила внимания, прокладывая дорожку поцелуев к его животу. «Она и не послушается, — как в тумане подумал Кэм, — они будут…» Он потерял мысль, его пальцы схватили ее влажные, скользкие волосы, и у него вырвался хриплый стон. Он зажмурился, увидев на ее лице восторг.

— Он тебя не получит. Ты моя. — Голос у него сел, руки дрожали.

Перевернув Джину на спину, Кэм провел рукой по ее стройным ногам, и они моментально раздвинулись. Он боялся испортить ей удовольствие, боялся причинить боль.

— Это не слишком больно, — прошептал он.

— Я знаю. Пожалуйста, Кэм. Я хочу тебя… Я хочу тебя!

Он вошел в нее. И замер, неясно сознавая, что его тело исступленно требует большего, требует… Но Кэм ждал, целуя закрытые глаза жены, ее лицо, ее губы.

— Джина, — прошептал он. — Все в порядке?

Она распахнула глаза.

— Тебе не кажется, что ты можешь это повторить?

Он не ошибся. Она будет смеяться, занимаясь любовью. Смех мерцал в ее глазах, дрожал в уголках рта.

Он медленно приподнялся и вошел глубже. Смех замер, она прерывисто вздохнула, но ему не показалось, что это был несчастный вздох. Он повторил, и теперь она уже встретила его на полпути.

— Тебе не больно?

— Совсем немного. Ты… больше, чем я.

Он и сам это чувствовал. Каждый дюйм его тела говорил ему то же самое.

— Но это не боль, это… ах… я не знаю. Скорее, голод.

— Ну, тут я в состоянии тебе помочь, — с улыбкой ответил Кэм.

Он входил в нее снова, снова и снова. Она была крикуньей, его герцогиня. Он знал это с самого начала. Кэм не знал одного: что она и его заставит кричать.

Он перевернулся на спину, увлекая за собой жену. Она лежала сверху обессиленная, уткнувшись лицом ему в шею. Он гладил ее по спине и думал, как было бы замечательно остаться в этом бассейне навсегда. Кэм накрыл засыпающую жену одеялом леди Троубридж и поцеловал в макушку.

Наверное, им следовало бы одеться, спасение может прийти в любую минуту. Обняв свою драгоценную герцогиню, Кэм принял решение: он ни за что не отпустит ее, пока они не сделают это снова, возможно, еще тысячу раз. Или две тысячи. Глаза у него закрылись.

Глава 27

Темнота не всегда бывает неприятной

Джина проснулась в абсолютной темноте, настолько плотной, что сквозь нее не проходил ни единый звук, и на миг до смерти испугалась. Но потом она вдруг осознала, что пусть ничего не видит, зато может чувствовать. Да и тишина была не столь уж абсолютной. Она слышала дыхание Кэма. Более того, когда ее сердце перестало громко стучать у нее в ушах, она услышала, как ровно бьется его сердце. Джина почувствовала свое удовлетворенное тело и улыбнулась.

Не было невыносимой боли, какую она, по слухам, должна была испытывать. Она много чего слышала о супружеских играх, знала, что при надлежащих обстоятельствах они доставляют удовольствие. И что некоторым женщинам это не приносит никакой радости, а мужчинам всегда удовлетворение. Она прижалась губами к теплой коже мужа, и у нее мелькнула мысль: «Тем женщинам просто не повезло».

Он проснулся мгновенно.

— Какого дьявола, что произошло со светом?

— Думаю, выгорела масляная лампа. — Джина поцеловала мужа в шею.

Он ничего не сказал. Его тело оставалось напряженным.

— Кэм? — Она нашла его губы.

Он поцеловал ее, мимолетно, скорее из вежливости.

— Я спущу с Финкботла шкуру, — сказал герцог. Это прозвучало даже более яростно, чем в тот момент, когда они впервые поняли, что заперты в бассейне.

— Лампа должна была догореть. Не знаешь, долго ли мы проспали? Возможно, уже наступило утро.

— Сейчас между десятью и одиннадцатью вечера. Мы здесь около трех часов.

— Как ты можешь знать?

— Извини. — Кэм поднял Джину с себя, уложил рядом, потом встал и накрыл жену одеялом.

— Неужели ты видишь, что делаешь? — спросила она. — И откуда ты знаешь, который час?

— У меня есть опыт. — В голосе герцога не было и следа разделенного ими наслаждения.

Кэм отошел, и хотя Джина напрягала глаза, она совершенно ничего не видела.

— Не упади в воду!

— Не упаду. — Голос шел откуда-то справа. — Не хочешь ли одеться?

В следующий момент ей на колени упали вещи. Джина с благодарностью схватила их, быстро оделась. Пара секунд ушла на то, чтобы убедиться, что все сделано правильно.

— Я нашел твои чулки. Но кажется, не могу найти туфли. Джина натянула чулки (намного более трудная задача, чем при свете). Представив, в каком состоянии ее волосы, она вздрогнула, но вместо щетки ей пришлось использовать пальцы.

— Кэм?

— Да?

— Зачем ты просил меня одеться? Разве мы не хотели провести ночь здесь? Мне кажется, Финкботл давно бы вернулся, если бы это входило в его намерения.

— Сомневаюсь, что он хотел вернуться, — зло ответил Кэм. — Я буду стучать в проклятую дверь, пока меня кто-нибудь не услышит.

Джина задумалась:

— Подойди сюда, пожалуйста.

Она услышала его шаги, но все равно вздрогнула, когда Кэм прикоснулся к ней.

— Сядь, пожалуйста.

— Конечно.

— Что случилось? — без всякой обиды или упрека спросила она.

— Ничего, — так же спокойно ответил Кэм. — За исключением того, что мне совсем не нравится быть запертым в темнице солиситором, который, возможно, украл бесценное произведение искусства.

Джина держала мужа за руку, чтобы он не мог ускользнуть. Видимо, после этого мужчины становятся раздражительными… и вдруг ей пришла в голову еще более ужасная мысль. Наверное, он в ярости, что лишил ее невинности и теперь не сможет получить развод.

— Ты сердишься, потому что отменяется наш развод? — спросила она, прежде чем обдумала вопрос.

— Нет, — безразлично ответил Кэм. — Теперь ты моя.

Джина почувствовала спазм в желудке. До сих пор она не принадлежала никому, даже мать на самом деле не была ее матерью, а муж — мужем, и быстрота, с которой он это заявил, подействовала на нее до странности успокаивающе.

— Тогда что случилось?

— Ради Бога, я ведь уже сказал, что ничего не случилось, — буркнул Кэм, поднимаясь.

Джина тоже встала. Ей совсем не нравилась идея спотыкаться за ним в темноте. Но он отбросил ее руку и пошел.

— Это всего лишь темнота, Джина, — грубо сказал он. — Нет оснований тревожиться по пустякам.

— Но я не… — Джина умолкла.