Полина; Подвенечное платье - Дюма Александр (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
– Прости, матушка! – вскрикнула Цецилия и кинулась в глубину кареты, закутав голову черной вуалью. Она открыла глаза, лишь когда карета остановилась у гостиницы короля Георга.
На дворе стояла другая карета. Герцогиня де Лорж ждала маркизу в гостинице, в приготовленных для нее комнатах. Она посылала своего племянника в Дувр, чтобы тот справился о кораблях, отбывающих во Францию. Генрих написал ей, что одно судно отправляется следующим утром.
Чтобы успеть на него, надо было поторапливаться.
Цецилия попросилась съездить к госпоже Дюваль, но та жила в Сити, а это было так далеко, что потребовалось бы не менее часа, чтобы добраться туда. Маркиза отказалась от этого визита и предложила внучке написать записку. Бедная девушка чувствовала, что не в письме должна было проститься с добрыми друзьями, но что она могла сделать против воли маркизы? Пришлось повиноваться!
Каждую строчку письма Цецилии пронизывали чувства глубокого сожаления и нежной привязанности. Она прощалась со всем семейством, и даже с Эдуардом. Девушка посылала господину Дювалю ключ от их маленького домика со словами, что если бы она была богата, то сохранила бы этот домик, как святыню своего детства. Но так как она бедна, то просит господина Дюваля, от имени маркизы, продать все что можно и переслать деньги ее бабушке.
Письмо и ключ отдали герцогине де Лорж, которая на следующий день взялась передать их господину Дювалю.
Перед отъездом герцогиня предлагала маркизе необходимые денежные средства, но та отказалась от них, рассчитывая на деньги, вырученные от продажи бриллиантов. Она думала, что этого ей на первое время хватит, а там уж ей возвратят конфискованное имение.
Наконец пришло время садиться в карету. Цецилии так хотелось обнять почтенных Дювалей, пожать руку Эдуарду, что она готова была отдать за это все на свете. В глубине души девушка чувствовала, что маркиза отплатила неблагодарностью за те неоценимые услуги, которые оказали им эти добрые люди. Но, как мы уже сказали, она не могла следовать велениям сердца. Она пала на колени и в мыслях попросила у матери прощения. Когда ей объявили, что карета ждет у подъезда, она ответила, что уже готова.
Опечаленная, Цецилия покидала столицу Англии. Одна герцогиня де Лорж пожелала ей доброго пути, да и та была ей едва знакома.
Они выезжали из Лондона, которого Цецилия никогда прежде толком и не видела, но она даже не взглянула в окно. Через некоторое время девушка почувствовала, что воздух сделался чище, экипаж уже не так трясло – они были за городом.
Так как маркиза и Цецилия ехали на почтовых и останавливались только для смены лошадей, в пять часов утра они были уже в Дувре.
Карета остановилась во дворе гостиницы, и свет фонарей разбудил задремавшую Цецилию. Она открыла глаза, еще неясно различая предметы после долгого сна, и вдруг увидела Генриха.
Он ждал их приезда.
Цецилия почувствовала, что краска проступила на ее лице, и опустила вуаль.
Генрих подал руку маркизе и помог ей выйти из кареты, потом – Цецилии. В первый раз рука Цецилии тянулась навстречу руке молодого человека. Генрих чувствовал, как она дрожала, и не посмел ее пожать.
Комнаты в гостинице были готовы и ожидали путешественниц. Во всем чувствовалась какая-то заботливость и предусмотрительность. Корабль отправлялся не ранее десяти часов, и оставалось всего несколько часов, чтобы отдохнуть.
Генрих просил их ни о чем не беспокоиться и в десять часов быть готовыми к отъезду. Его камердинер заранее приготовил все необходимое на корабле и начал переносить сундуки и коробки маркизы. Потом юноша простился с госпожой ла Рош-Берто и Цецилией и, уходя, спросил, не желают ли они чего-нибудь ему приказать.
Цецилия заперлась в своей комнате, но, несмотря на усталость, не могла задремать. Это неожиданное появление Генриха слишком возмутило ее несчастную душу, чтобы сон мог успокоить ее ослабевшее тело.
Ее мучило одно сомнение, разрешить которое мог только Генрих, но она не смела его об этом спросить. Молодой человек говорил, что тоже едет во Францию, но на каком корабле?
Эти мысли лишили девушку покоя. Однако в них была своя прелесть: впервые после смерти матери Цецилия видела, что о ней заботятся.
Слуги, ожидавшие их приезда, приготовленные для них комнаты, перевозка их вещей на корабль – все это, конечно, было дружеской опекой. Но в этой предусмотрительной заботе, предвосхищавшей ее желания, было нечто особенное.
Так, может, Генрих любил ее, любил искренне, всем сердцем?
Какое наслаждение быть любимой!
И эта мысль, убаюкивая Цецилию, была так прекрасна, что она боялась, как бы сон не похитил у нее этого наслаждения.
Стало светать, раздался бой часов; девушка встала прежде, чем пришли ее будить.
Она направилась к бабушке: маркиза, по своему обыкновению, пила в постели шоколад. Цецилия хотела спросить, едет ли с ними Генрих, но не смогла произнести даже его имени.
Близилось время отъезда. Цецилия оставила маркизу, чтобы позволить ей одеться. Госпожа ла Рош-Берто была верна своим привычкам: она каждый день румянилась, и лишь одна Аспазия могла присутствовать при ее туалете.
Цецилия отправилась к себе. Она подошла к окну, которое выходило на улицу. Вдалеке виднелась пристань, корабельные вымпелы и флаги.
На улице грохотали кареты, и одна из них, отъезжавшая от пристани, привлекла внимание девушки. Сердце Цецилии забилось сильнее, когда этот экипаж остановился у их подъезда. В следующий миг дверца кареты распахнулась, и из нее вышел Генрих. Сердце девушки было готово выпрыгнуть из груди. Она отскочила от окна, но Генрих успел ее заметить.
Цецилия, красная от смущения, осталась стоять на том же месте, словно не зная, что ей делать. Она приложила одну руку к груди, пытаясь сдержать биение сердца, другой – стиснула оконную задвижку.
Девушка слышала, как Генрих вошел в залу, разделявшую комнаты маркизы и ее внучки, и остановился. Генрих не смел войти в комнату Цецилии; Цецилия не решалась выйти в залу. Эта немая сцена длилась уже десять минут, когда Генрих наконец позвонил. Появилась горничная.
– Потрудитесь сказать маркизе, что нужно поторапливаться, – произнес Генрих. – Через полчаса корабль выходит в море.
– Я готова, – сказала Цецилия, выходя из своей комнаты и тем самым обнаруживая, что слышала его слова. – Я готова и сейчас скажу бабушке, что вы ждете.
Потом, поклонившись Генриху, она быстро прошла через залу и вошла к маркизе.
Госпожа ла Рош-Берто только что окончила свой туалет. Через пять минут маркиза, Цецилия и Аспазия, с которой госпожа ла Рош-Берто не захотела расстаться, вышли в зал. Генрих предложил руку маркизе; Цецилия и Аспазия шли позади.
Одна мысль не давала Цецилии покоя: проводит их Генрих только до корабля или поедет с ними?
Молодой человек сел с ними в карету, но девушка все не смела спросить его об этом. Сам Генрих не сказал ничего, чтобы могло разрешить сомнения Цецилии.
Генрих был одет очень элегантно, но его костюм вполне мог быть дорожным. Девушка по-прежнему не знала истины.
Когда их экипаж подъехал к пристани, шлюпка уже была готова. Сначала на нее вступили женщины, затем Генрих. Гребцы ударили веслами, и шлюпка поплыла к судну.
Генрих помог маркизе взойти на корабль, потом подал руку Цецилии. В этот раз, несмотря на дрожь, которую чувствовал молодой человек в руке девушки, он не утерпел и слегка ее пожал. Пелена тумана заволокла глаза Цецилии, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок: Генрих говорил ей о своей любви уже не взглядом.
Но не прощался ли он с нею таким образом?
Цецилия едва смогла устоять на палубе корабля и оперлась на груду ящиков, узлов, коробок и сундуков, наваленных у основания бизань-мачты и накрытых клеенчатым парусом из-за непогоды.
Вдруг взгляд девушки упал на одну из коробок: на ней была надпись, которая разрешила все ее сомнения. Она прочла следующее: «Господину виконту Генриху де Сеннон, в Париже».
