Филиппа - Смолл Бертрис (мир бесплатных книг txt) 📗
— Не так уж я глупа, — заявила Филиппа с достоинством. — Ты мужчина, а для мужчин все по-другому. Ты побывал в разных странах, набрался опыта.
— А ты нет, — спокойно кивнул он, — но тебе этого и не надо. Ты новобрачная, которая только сейчас проводила родных, оставивших тебя с человеком, которого ты едва знаешь. Пора научиться доверять мне, малышка, ибо теперь мы связаны на всю жизнь.
— Меня расстроило прощание с дядюшкой Томасом. Когда он обернулся и махнул рукой, во мне словно что-то оборвалось. После смерти отца он вдруг появился, чтобы проводить маму ко двору. И тогда же объяснил степень нашего родства: его и мамин прапрадеды были братьями. До этого мы никогда не видели ни подобных нарядов, ни манер.
Граф рассмеялся.
— Могу себе представить, — едва выговорил он.
— Зато он был так добр! — продолжала Филиппа. — И когда познакомился поближе с мамой, оказалось, что они друг друга обожают. Мейбл и Эдмунд тоже его полюбили. И мы вдруг снова стали настоящей семьей.
— Но его земли, кажется, были здесь, на юге, не так ли?
— Да, но он все продал и купил дом нашего двоюродного дедушки Генри. После чего, разумеется, снес его и построил новый особняк, ибо Генри слыл человеком хитрым и коварным, да и его жена и дети были не лучше. История эта долгая, поэтому не стану тебя утомлять.
— О нет, рассказывай! Я хотел бы услышать ее до конца, — попросил граф.
— В таком случае пойдем в сад и сядем на скамью. Сначала я поведаю тебе все, а потом ты побольше расскажешь о себе и своей семье.
Филиппа повернулась и вздрогнула было, когда он взял ее за руку, но тут же опомнилась.
— Жаль зря тратить такой чудесный день, — добавила она.
Они вышли в сад и уселись под теплым солнышком. Филиппа начала с того, как Генри Болтон попытался отобрать Фрайарсгейт у законной наследницы, выдав ее замуж сначала за своего старшего сына, умершего в детстве, а потом за старика Хьюго Кэбота. Но Кэбот, любивший Розамунду как отец, составил завещание, назначив опекуном молодой вдовы самого короля. Оуэн Мередит, приехавший за девушкой, позже получил в награду за верную службу ее руку и сердце. Сначала он, а потом Томас Болтон и Логан Хепберн сумели защитить Розамунду от козней Генри. Тот умер от удара, когда Розамунда отказалась отдать Генри-младшему в жены Филиппу. Вскоре Генри-младший попал в засаду вместе с английскими приграничными лордами под командой Дакре и был убит, тем самым положив конец постоянным угрозам со стороны их семейства.
Граф Уиттон покачал головой:
— Твоя мать — умная и храбрая женщина. Надеюсь, эти качества перешли и к тебе.
— Самая большая страсть моей матери — Фрайарсгейт. Так было всегда… нет, неправда. Когда-то мать любила так глубоко, так сильно, что, думаю, была готова отказаться даже от Фрайарсгейта. Жаль, что этого не случилось. Но в таком случае Генри-старший добился бы своего, и я стала бы женой Генри Болтона-младшего, а не твоей.
— Еще одна история? — улыбнулся Криспин.
— В другой раз, — пообещала Филиппа. — Похоже, у меня есть что порассказать о своей семье.
— Боюсь, малышка, что в сравнении с твоим мое семейство выглядит ужасно скучным, — заметил он.
— Криспин, — робко заговорила она, — по всей справедливости перед поездкой на север ты должен решить, действительно ли готов отказаться от Фрайарсгейта. Это очень богатое имение, и хотя мне не нужно ни оно, ни ответственность, которую несет с собой такое наследство, ты все еще можешь согласиться его принять.
— Нет. Я уже говорил, что земель Брайарвуда и Мелвила более чем достаточно. Мы будем приезжать ко двору, Филиппа, как я и обещал. Но жить там подолгу, как многие, не сможем. Я не смогу уезжать от своего имения на долгие месяцы, малышка. Мои арендаторы и крестьяне должны знать, что я всегда рядом и забочусь о них. Когда хозяин оставляет в небрежении собственные земли, то непременно рискует их потерять из-за плохого управления или воровства управляющего. Я люблю Брайарвуд так же сильно, как твоя матушка — Фрайарсгейт. Нет, мне не нужны земли на севере. Кроме того, по словам лорда Кембриджа, твоя матушка — моя ровесница. Она проживет еще много лет и, поверь, до самой смерти будет заботиться о Фрайарсгейте. К тому времени она наверняка найдет человека, которому сможет доверить свои владения.
— Спасибо, — прошептала она. — Как странно, что ты именно такой человек, которого матушка желала видеть моим мужем! Теперь я это понимаю.
С реки повеяло легким ветерком. День медленно растворялся в сумерках. На Темзе не было видно ни одной лодки.
— Думаю, пора зайти в дом, — сказал он, поднимая ее с мраморной скамьи. — Как предусмотрительно со стороны лорда Кембриджа увезти моих сестер в Гринвич на несколько дней! Эти воспоминания навсегда останутся сними. Они жены провинциалов и живут простой жизнью. У Марджори шестеро детей, у Сюзанны — четверо. Их мужья скромные, но порядочные люди.
Рука об руку они прошли через сад и вернулись в дом. Посуда со стола уже была убрана, в камине горел огонь. Большинство слуг уехали вместе с лордом в Гринвич. Кое-кто отправился в Оттерли готовить дом к приезду хозяина, остальные остались здесь угождать графу с женой. Первый помощник мажордома подошел к ним и поклонился.
— На столе оставлена легкая закуска, милорд: холодная говядина, каплун, хлеб, масло, сыр и фруктовый торт. Желаете чего-то еще?
— Я сама покормлю мужа, Ралф, — заверила Филиппа. — Где Люси?
— Она нужна вам, миледи? Миледи! Теперь она — миледи!
— Нет, но она понадобится мне позже.
— Я скажу, что вы справлялись о ней, миледи. Она на кухне. Ужинает, — сообщил Ралф, снова поклонился и отошел.
— Хотите есть, милорд? — спросила Филиппа.
— Пока нет. Но я с удовольствием сыграл бы в шахматы. Филиппа устало покачала головой:
— Милорд, это несправедливо! Хотите, чтобы я снова разбила вас наголову? И это в день свадьбы!
— Мадам, уже ночь. Наша брачная ночь, — напомнил он со смешком.
— Значит, вы решили вести нечестную игру, — обвинила она.
— Говорят, что в любви, как и на войне, справедливо все.
— Интересно, что вы имеете в виду? Любовь или войну? — поддразнила она.
Граф расхохотался:
— Хорошо сказано, малышка!
— Почему ты так меня называешь? — не выдержала она.
— Потому что ты мала ростом и моложе меня.
— Мне нравится, — призналась она, и он улыбнулся.
— Вот и хорошо. Я собираюсь угождать тебе, как могу.
— А я — тебе, — пообещала она, — поэтому расставляю шахматы!
Он стоял очень близко от нее. Совсем рядом.
— И постараешься не учинить слишком жестокого разгрома, малышка?
Его губы коснулись ее макушки, и когда она в удивлении взглянула на него, он припал к ее губам в страстном поцелуе. Его рука обвилась вокруг тонкой талии, притягивая Филиппу к мужской груди.
Первым порывом было отстраниться, но она тут же вспомнила, что это ее муж. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, какие чувства обуревают этого человека. Лицо Криспина не было таким красивым, как у Джайлза. Все в нем было жестким, удлиненным и узким. Длинные и тонкие губы, такой же нос, острый подбородок.
Она робко коснулась его щеки.
— Ты некрасив, но мне нравится твой облик.
— Почему? — допытывался он, целуя ее пальцы.
— В нем есть и сила, и благородство! — выпалила Филиппа, удивив даже себя.
— Ах, малышка, какой чудесный комплимент, — ответил он.
— Придворные часто придают слишком большое значение собственной внешности, хотя король считается самым красивым мужчиной. Какая женщина захочет состязаться со своим мужем, глядя в зеркало? Нет, ты некрасив, и я этому рада.
Он снова рассмеялся, и хрупкое волшебство развеялось. Правда, он знал, что оно скоро возникнет снова. Но не сейчас. Криспин неохотно разжал руки.
— Что же, мадам, несите доску.
Они уселись за столик. Как и в большинстве партий, Филиппа быстро получила преимущество, взяв обе его ладьи и королеву.
