Уроки куртизанки (Заветное желание) (Дезире — значит желание) (Желание сердца) (Другой перевод) - Картленд Барбара (лучшие книги онлайн txt) 📗
Корнелия никогда не представляла себе, что однажды приедет в этот огромный замок как в родной дом, но она так устала и измучилась, что почувствовала радость от теплой встречи и окруживших ее знакомых лиц. И даже не позаботившись пожелать герцогу доброй ночи, она позволила увести себя в спальню и всего несколько минут спустя уже спала.
Корнелия погрузилась в глубокий без сновидений сон смертельно уставшего человека и, пробудившись, не сразу могла вспомнить, где она находится. Накануне она слишком устала, чтобы заметить, что ей приготовили ту самую огромную парадную спальню, которая по традиции отводилась всем невестам семейства Роухэмптонов.
Сейчас, в свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь щели меж портьер, Корнелия могла в полной мере восхититься голубыми с серебром стенами, розовыми парчовыми драпировками, ниспадающими из-под резных карнизов, установленных еще в царствование Чарльза П. Комнату украшали канделябры уотерфордского стекла, зеркала, обрамленные дрезденскими фарфоровыми ангелочками, мебель из орехового дерева, инкрустированного серебром, времен королевы Анны. И каждый предмет в этой спальне был символом любви, нес дух многих поколений, проживших в любви и согласии долгие годы.
Везде, куда ни кинь взгляд, виднелись сплетенные сердца, купидоны с луком и стрелами. По краям широкой кровати под балдахином, на которой возлежала Корнелия, возвышались серебряные резные колонны, увитые весенними бутонами, среди которых прятались крошечные птичьи гнезда.
Корнелия счастливо улыбнулась сквозь сон.
Но вдруг, окончательно проснувшись, ощутила, как прежний страх вновь заговорил в ее сердце.
Означает ли их возвращение в Котильон, что Дезире забыта?
На этот роскошный дом она смотрела только как на превосходный фон для всего того, что олицетворял собой герцог — его герцогство, его роль при королевском дворе, его положение крупного землевладельца.
Правда, он хотел бежать с тетей Лили и собирался на деле осуществить это намерение, но то, чего ждала от герцога Корнелия теперь, было совсем иным. Общество стало бы порицать Лили, которая была замужем и разрушила семью, но не герцога. Его грехи быстро бы простились ему, тем более что он был холост и абсолютно свободен.
Но иное дело теперь, когда он должен выступить в, роли нарушителя норм и правил света. Он будет разведенным, он будет опозоренным. Это значило бы конец всем долгожданным королевским визитам в Котильон, запрет на появление при дворе и в королевской резиденции в Аскоте.
Разводы становились уже достаточно частым явлением, но виновная сторона тем не менее все еще оставалась парией и изгонялась из приличного общества.
«Он имеет так много — как он сможет отказаться от этого?»— прошептала Корнелия сама себе.
Ей вспомнился портрет, висящий над каминной полкой в библиотеке. На нем был изображен герцог в накидке из горностаев, которую он надевал на коронацию Эдуарда VII. На портрете герцог выглядел очень горделивым и надменным, темноволосая голова четко обрисовывалась на фоне белоснежного меха. И сейчас он должен был принести невероятную жертву — отказаться от своего положения при дворе, которое было пожаловано роду Роухэмптонов с тех незапамятных времен, когда родоначальник династии исполнял обязанности оруженосца на коронации короля Генриха VI.
«Не требую ли я слишком многого?»— Корнелия исторгла вздох и вздрогнула, когда красные шелковые занавески на окне раздвинулись.
Это Виолетта вошла в спальню. Она взбила две кружевные подушки под головой Корнелии и подала ей голубой шифоновый пеньюар, надев который, она могла сесть в постели.
— Письмо для вашей светлости, — сказала Виолетта, внося поднос с завтраком. — Грум, который принес его, ждет ответа.
— Письмо? — удивленно переспросила Корнелия. — Но ведь никто еще не знает, что мы здесь!
— Грум ждет, ваша светлость.
Корнелия пододвинула письмо к себе. Она увидела, что конверт увенчан герцогской короной. Распечатав письмо, она внимательно прочла его и затем обратилась к горничной, которая стояла около кровати:
— Я встаю, Виолетта. И будь добра, сообщи его светлости, что я скоро спущусь и хочу увидеться с ним.
— Его светлость уже спрашивал о вас. Он просил передать поклон, — отозвалась Виолетта, — и выразил желание встретиться с вами в библиотеке так скоро, как только это будет вам удобно.
— Я буду готова через двадцать минут! — быстро проговорила Корнелия. — И попроси грума подождать.
Глава 14
Когда Корнелия вошла в библиотеку, герцог поднялся навстречу ей из-за своего письменного стола. Что-то непривычное почудилось Корнелии в его внешнем облике, но лишь мгновение спустя она поняла, что именно. Герцог был одет не в обычную для Котильона одежду — бриджи для верховой езды и куртку с форменными пуговицами, — но в темный дорожный костюм, такой же, как был на нем днем раньше.
Герцог церемонно приветствовал ее и указал на софу перед камином. Но вместо того, чтобы занять указанное ей место, Корнелия спокойно пересекла комнату и села возле большого окна, откуда открывался чудесный вид на озеро. В этом положении герцогу пришлось повернуться лицом к свету, в то время как следить за выражением ее лица было бы затруднительно.
— Я хочу поговорить с вами, Корнелия, — начал герцог, поигрывая золотой цепочкой своих часов.
Он выглядел уставшим и издерганным, но от этого не менее красивым и чрезвычайно самоуверенным, что Корнелия вновь ощутила то необъяснимое чувство слабости, которое всегда охватывало ее в присутствии герцога. С трудом добравшись, она произнесла голосом ровным и холодным:
— Я так и поняла со слов моей горничной.
— Я намеревался поговорить с вами прошлой ночью, но вы так устали после нашего путешествия, что я счел необходимым отложить эту беседу.
Корнелия наклонила голову.
— Благодарю.
Последовала небольшая пауза.
— Мне нелегко подступить к предмету нашего разговора. Я не знаю, с чего начать, — продолжил герцог. — Хотя, возможно, это было бы значительно трудней, являйся мы на деле мужем и женой.
Боюсь потрясти вас, но, говоря короче, я намерен развестись с вами.
Корнелия пристально разглядывала свои руки, лежащие на коленях, не отваживаясь поднять глаза на герцога.
— Как я уже сказал, я боюсь, что это может потрясти вас, — продолжал герцог, — но так как мы заключили наш союз без любви, мне не столь тяжело сообщить вам, что я влюблен.
— Опять?
Корнелия не могла удержаться от того, чтобы не задать этот вопрос. И, взглянув на герцога, заметила, что он покраснел.
— Возможно, ваше замечание оправданно, — сказал он. — Я знаю, что вы презираете меня, и оттого не могу пасть еще ниже в вашем мнении.
Я буду правдив. Никогда, ни на секунду, при самом разыгравшемся воображении я и не предполагал, что ваша тетя убежала бы со мной. Вам покажется, вероятно, что мне легко говорить это сейчас, но я прошу вас поверить, что это в действительности так. Я верил в то, что любил ее тогда, но я знал, что ее любовь ко мне очень ограничена.
Я привлекал ее — она гордилась своей победой. И в то же время она не собиралась приносить каких-либо жертв. Тем не менее это именовалось любовью. Тот раз, когда вы так неудачно подслушали нас, был не единственным, когда я умолял ее бежать со мной, словно бес подстрекал меня испытывать ее! Я умолял ее потерять голову, прекрасную голову, но весьма крепко сидящую на плечах. И я был убежден, изображая Фауста, что никакие мои слова или поступки не вынудят ее совершить социальное самоубийство.
Герцог прошелся по комнате и остановился на мгновение, окидывая взглядом озеро.
— Сейчас, с точки зрения постороннего человека, это выглядит неприятным, — сказал он. — И я не могу ожидать от вас, что вы поверите в правдивость моего рассказа. Но я пытаюсь объяснить вам мои поступки просто для того, чтобы вы поняли разницу между тем, что я чувствовал тогда и что чувствую теперь.
