Три ночи - Маллинз Дебра (чтение книг .TXT, .FB2) 📗
– Эвелин, – пробормотал Люсьен, убирая волосы с ее лица. То, как он произнес это, придавало этому имени гораздо больший смысл. Затем он медленно проник в нее. После пылкой страсти, которая так завела их, Эвелин ждала бешеного соития, однако вместо этого Люсьен двигался медленно, глубоко проникая в нее, а затем так же медленно совершая обратное движение. Эвелин прижималась к его плечам, обнимала его ногами, в то время как Люсьен, стиснув челюсти, сдерживал себя и сохранял все тот же мучительно неторопливый ритм.
Он сжимал руками ее ягодицы и проникал в нее все глубже, разжигая жар в ее лоне. Вот-вот, почти... Люсьен вышел из нее со скоростью улитки, в результате чего они оба затрепетали, затем так же медленно снова вошел в нее. На этот раз он задержался внутри и принялся раскачивать бедрами, вызывая восхитительное трение в ее лоне, которое все нарастало и нарастало, пока Эвелин вдруг не ощутила себя там, на самом верху блаженства. Наслаждение волнами прокатилось по ее телу, исторгнув из горла хриплый стон.
Люсьен лишь чуть запоздал; откинув назад голову, он сделал один толчок, другой. Черты его лица исказились сосредоточенной гримасой, по виску пробежала струйка пота. Он издал крик облегчения, и его тело содрогнулось, когда он выплескивал свое семя в ее лоно. Люсьен обессиленно рухнул на нее, и Эвелин с усталой улыбкой обвила его руками.
Люсьен очнулся от забытья из-за того, что задыхавшаяся Эвелин толкала его в грудь, пытаясь высвободиться из-под него. Бормоча извинения, он скатился с нее и опрокинулся на спину. Он слышал ее тяжелое дыхание, затем их пальцы переплелись. Теперь они лежали на ковре рядом. Люсьен повернул голову, с несколько самодовольной улыбкой оценивая растерзанный вид Эвелин.
– Жена, по-моему, ты выглядишь неопрятно.
– Меня взяли силой. – Эвелин произнесла это с довольной усмешкой, и Люсьену захотелось проделать все сначала. Эвелин повернулась на бок, чтобы видеть лицо мужа. Остатки ее ночной рубашки лохмотьями свисали с ее соблазнительного тела. – Мне кажется, что вы, мистер Дюферон, помните не так уж много из старых приемов Люцифера.
– А мне, миссис Дюферон, кажется, что вы очень страстная и ненасытная женщина.
Эвелин мило зарделась.
– Вините в этом себя самого, поскольку вы меня научили этому.
– Тогда я должен похвалить себя за незаурядный учительский талант.
На этот раз Эвелин рассмеялась:
– По правде говоря, я жутко нервничала. Ведь прежде мне никогда не приходилось соблазнять мужчин.
– Я удостоен чести быть первым.
– Как будто кто-то мог держать свечку в спальне великого Люцифера, – поддразнила она его. – Ты просто разрушил мою жизнь.
Люсьен сразу стал серьезным.
– Я знаю, что это так. И приношу за это свои извинения. Я должен был проявить к тебе участие той ночью, а не использовать в своих эгоистичных целях.
– Мы договаривались не говорить о прошлом. – Эвелин стиснула его пальцы. – Но если ты хочешь доказать свою искренность...
Люсьен потянул ее на себя.
– Хочу.
Эвелин приподнялась и оперлась на локти, улыбаясь ему сверху.
– Ты мог бы снять свои сапоги.
Люсьен расхохотался, затем поцеловал ее, и золотистые волосы Эвелин закрыли их лица. И он доказал ей, что действительно был искренним.
Когда Эвелин проснулась в постели Люсьена, было уже позднее утро.
Где-то перед рассветом, хихикая, как дети, они крались вверх по лестнице, боясь разбудить слуг. Поскольку ночная рубашка приобрела совсем непрезентабельный вид, Эвелин завернулась в сюртук Люсьена и в таком виде поднялась с ним в его спальню. Этот сюртук был тут же отброшен под страстным натиском Люсьена, и сейчас Эвелин проснулась с улыбкой на лице и приятной болью во всем теле.
Однако ее улыбка угасла, когда Эвелин обнаружила, что она одна в комнате. Очевидно, ее муж поднялся рано и отправился по делам.
Эвелин села в кровати, откинув с лица волосы. Ей казалось, что этой ночью между ними установилась прочная связь. Но возможно, для Люсьена это было не, более чем очередное приключение.
Эвелин расстроилась, прокрутив в голове ночные события. Не было произнесено ни одного слова любви, ни одной клятвы верности. Правильно ли она оценила ситуацию? Возможно, в их браке не произошло никаких перемен, добавилось лишь то, что они спят в одной постели? В конце концов, она не может ожидать, что Люсьен будет разделять ее чувства.
Эвелин печально вздохнула. Возможно, он не умеет любить... а зная его семью, как можно винить его в этом? Кто-то из близких предал его и отправил умирать на корабле. Люсьену удалось выжить только благодаря несгибаемой воле. Эвелин не сомневалась в том, что завоевать любовь ее мужа нелегко. Если это вообще возможно.
Да, нельзя отрицать, их связала страсть. Но без подпитывающей ее любви страсть быстро обернется скукой и, наконец, озлоблением. Неужели ей суждено прожить долгие годы в неудавшемся браке?
Эвелин завернулась в простыню и встала, намереваясь уйти в свою комнату. Но когда она отступила на шаг от кровати, на пол что-то упало.
Едва распустившийся бутон белой розы.
Эвелин медленно наклонилась, поднесла розу к лицу и вдохнула сладкий аромат. Цветок, должно быть, лежал рядом с ней на кровати, а она не заметила его.
Она снова вдохнула запах цветка и вспомнила тот недавний вечер в саду, когда они с мужем, похоже, были в полном согласии. Может быть, Люсьен думал об этом, когда выбирал ей розу? Возможно, еще не все для них потеряно.
Эвелин поспешила в свою комнату.
Люсьен постучал в дверь особняка Хантли, будучи готов к тому, что его могут не принять, как это уже было сразу после его возвращения в Лондон. Но дворецкий назвал его по имени и широко распахнул дверь.
– Герцог дома? – спросил Люсьен, снимая шляпу и перчатки.
– Я сейчас все узнаю, мистер Дюферон. – Дворецкий удалился и уже через пару минут вернулся назад. – Его светлость просил проводить вас в его кабинет.
Люсьен передал шляпу с перчатками в руки готового услужить лакея.
– Благодарю вас, Стинсон.
– Сюда, сэр.
Люсьен проследовал за дворецким в кабинет Роберта. Странно было вновь находиться в доме Хантли. Значительную часть своей жизни он провел в этом внушительном городском особняке, но так и не привык к музейной холодности этого дома. Дом был красиво отделан, в нем были собраны произведения искусства и антиквариат стоимостью в целое состояние, но Люсьену больше нравился небольшой дом, в котором он жил с Эвелин и Хлоей. Теперь он знал, что все дело в людях, которые тебя окружают.
Стинсон сделал шаг в кабинет герцога.
– Мистер Дюферон, – объявил он и отступил назад, пропуская Люсьена.
– Спасибо, Стинсон. – Роберт стоял перед столом. Он был одет в отлично сшитый голубой сюртук и такие же, как у Люсьена, брюки цвета буйволовой кожи. Заметив схожесть в их одежде, герцог приподнял бровь. – Что ж, – только и сказал он.
– Видимо, мы пользуемся услугами одного и того же портного, – растягивая слова, произнес Люсьен. – Это может повредить твоей репутации. Возможно, тебе стоит немедленно поменять весь свой гардероб?
– Мне больше нравится думать, что это говорит о наличии у тебя неплохого вкуса, – усмехнулся Роберт. – Должно быть, сказывается наследственность.
– Так ты все же признаешь, что мы родственники?
– Я никогда не отрицал этого. – Роберт сложил руки на груди, – Что привело тебя сюда так рано, Люсьен? Насколько я помню, ты ведешь ночной образ жизни. Ты вообще сегодня ложился в постель?
Люсьен не смог сдержать довольную улыбку.
– Ложился.
Роберт поднял руку.
– Меня не интересуют детали.
– У меня и не было намерения посвящать тебя в них.
Роберт начал проявлять нетерпение:
– Поскольку я знаю, что только дело чрезвычайной срочности могло заставить тебя прийти сюда добровольно, пожалуйста, сообщи о причине твоего визита.
– Разве можно меня винить за нелюбовь к этому дому? – Люсьен оглядел кабинет, который мало изменился со времен его детства. – У меня с ним связано не так уж много приятных воспоминаний. Кстати, а где сейчас твоя мать?
