Рубин королевы - Бенцони Жюльетта (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Вернувшись домой, князь застал Анельку с Адальбером в библиотеке. Поскольку он еще не виделся с женой – она очень поздно вернулась накануне, – то сейчас поцеловал ей руку и осведомился о здоровье, притворяясь, будто не замечает ее мрачного вида...
– Поговорим чуть позже! – сухо произнесла полька. – Пора за стол, мы и так достаточно долго вас ждали.
– Я могу подождать еще, – улыбнулся археолог. – Не так уж сильно я проголодался...
– А вот я очень голоден, – откликнулся Альдо. – От морского воздуха у меня всегда разгуливается аппетит, а я только что совершил приятнейшую поездку. Такая чудесная погода!..
Ги Бюто уехал по делам в Падую, и за столом в лаковой гостиной они сидели втроем. Однако беседу поддерживали лишь Альдо с Адальбером, да и то довольно пустую. Разговор перескакивал с живописи на музыку и на театр, но Анелька ни разу не вставила даже слова. С отсутствующим видом она катала хлебные шарики, не обращая на друзей ни малейшего внимания. Ее рассеянность позволила Адальберу при помощи выразительной мимики сообщить другу, что он не имеет ни малейшего представления о причинах плохого настроения его жены и не сумел выудить из нее никакой информации.
После кофе Адальбер покинул дворец, сославшись на непреодолимое желание снова увидеть работы художников-примитивистов, собранные в Академии, в то время как Альдо последовал в библиотеку за Анелькой, шедшей впереди походкой завоевательницы. Едва дверь за ними затворилась, молодая женщина перешла в наступление:
– Говорят, вы были ранены, и даже, кажется, тяжело?
Альдо пожал плечами и закурил.
– Каждой профессии присущи свои опасности. Адальбер много раз едва не становился жертвой укуса скорпиона, мне же досталась пуля бандита, который напал на старика. Но не тревожьтесь, я прекрасно себя чувствую...
– Вот это меня и огорчает: лучшей из новостей для меня было бы известие о вашей смерти!
– Что ж, вы, по крайней мере, откровенны. Не так давно вы уверяли, что любите меня. Похоже, ваши чувства изменились?
– Действительно изменились...
Она подошла почти вплотную и подняла к мужу искаженное гневом лицо с горящими, словно два факела, глазами:
– Разве не советовала я вам не подавать эту дурацкую просьбу о признании брака недействительным? И тем не менее на днях мне пришло уведомление.
– И что же? Вам следовало этого ждать. Ведь я предупреждал вас, не так ли? Можете теперь высказать ваше мнение.
– Отдаете ли вы себе отчет в том, что вся Венеция только об этом и говорит? Вы выставляете нас на посмешище!
– Не понимаю, каким образом. Я вынужден был на вас жениться, теперь стараюсь вернуть себе свободу: что может быть естественнее? Но, если я правильно понял причину вашего гнева, вас беспокоит ваше положение в свете? Вам следовало побеспокоиться об этом прежде, чем бросать мне вызов.
Сожалея о том, что чья-то нескромность – знать бы чья – раскрыла ей его планы, Альдо без труда представил себе, как венецианское общество, настоящее, а не та шумная толпа космополитов, что заполняла Лидо, «Гаррис-бар» и прочие увеселительные заведения, могло оценивать положение подозреваемой в убийстве первого мужа женщины, от которой теперь старался отделаться второй муж.
– Чего я понять не могу, так это каким образом слухи могли распространиться. Падре Герарди, которому я вручил свою просьбу, а вслед за ним кардинал Лафонтен не склонны болтать, и я сам ничего никому не говорил...
– Это известно. К счастью, у меня есть превосходные друзья, которые готовы поддержать меня, помочь мне... даже в вашей семье! Вам не победить, Альдо, так и знайте! Я останусь княгиней Морозини, а вы будете опозорены. Вы забыли, что я беременна?
– Так, значит, это правда? Я думал, вы только пытались возбудить мою ревность, посмотреть, какое у меня станет лицо...
Она расхохоталась так визгливо, что Альдо даже огорчился. Эта молодая женщина, такая обворожительная, что первым побуждением нормального мужчины было желание броситься к ее ногам, становилась почти уродливой, когда открывалась ее подлинная натура. Лицо-то у нее было ангельским, но никак не душа...
– У меня для вас приготовлено медицинское свидетельство, – в бешенстве выкрикнула она. – Я беременна целых два месяца. Так что, дорогой мой, вам рано успокаиваться. Вам очень трудно будет добиться признания брака недействительным.
Альдо презрительно пожал плечами и намеренно повернулся к ней спиной:
– Не будьте слишком уверены в себе: можно сегодня быть беременной, а завтра перестать. В любом случае, запомните накрепко: вам не суждено прожить здесь всю жизнь, и по очень простой причине. Рано или поздно дом вас отвергнет. Вы никогда не станете настоящей Морозини!
И он вышел, столкнувшись за дверью с Чечиной, которая, судя по всему, подслушивала. Кухарка была бледна как смерть, но ее черные глаза сверкали.
– Ведь это неправда – то, что она сказала сейчас? – прошептала толстуха. – Она же не беременна, эта дрянь?
– Похоже, что это так. Ты же слышала: она была у врача...
– Но... это же не ты?
– Не я и не Дух Святой! Я подозреваю одного англичанина, который еще совсем недавно объявлял себя ее врагом. Сюда не приходил некто Сэттон? – прибавил он, уводя Чечину подальше от двери, которая могла в любую минуту открыться снова.
– Вроде бы нет. Но вообще мужчины сюда приходят, и всегда только иностранцы. Она всеми силами изображает траур, но это не мешает ей развлекаться.
– Прошу тебя, Чечина, что бы ни произошло, никому не говори о том, что услышала, и веди себя так, словно ничего не знаешь. Обещаешь?
– Обещаю... Но если она попробует еще раз проделать то, что проделала в Англии, придется ей иметь дело со мной. Клянусь перед ликом Мадонны! – заключила Чечина, простирая над парадной лестницей недрогнувшую руку.
– Не волнуйся! Я о себе позабочусь...
Начиная с этого дня, во дворце Морозини воцарилась странная атмосфера. Адальбер вскоре уехал в Париж, а дом превратился в своеобразный храм безмолвия. Анелька часто выходила по вечерам – видимо, со своей американской компанией, которую все-таки больше не решалась приводить в дом. Альдо был поглощен делами, то и дело отправляясь в короткие поездки. И что странно – ему больше не удалось встретиться с Этель Солманской. Когда он, через два дня после первого знакомства, пришел в гостиницу, ему сообщили, что молодая женщина внезапно уехала, получив телеграмму. Она не оставила адреса, куда следовало пересылать ее корреспонденцию, впрочем, той почти и не было. Затем Альдо уехал в Рим – там должен был состояться интересный аукцион, надеялся он также навести там справки о Сигизмунде. Напрасный труд! Несмотря на многочисленные связи Морозини в Вечном городе – а он предпринял там в крупных отелях целое тайное расследование, – ему так и не удалось ничего разузнать. Никто не только не видел графа Солманского, но даже и не слышал о таком. Пришлось смириться...
– Позвольте дать вам совет, – сказал Ги Бюто. – Никогда не надо отчаиваться...
Морозини бережно закрыл белый кожаный футляр, убрал его в сундук и улыбнулся старому другу.
– Раз вы советуете, Ги... Но признайте все же, дела идут неважно. Мое прошение о признании брака недействительным ни на йоту не сдвинулось с мертвой точки. Анельку все время словно напоказ тошнит, и она переходит только с кровати на шезлонг и обратно, а если я случайно встречаюсь с Вандой, та смотрит на меня с такой смесью упрека, страха и отвращения, словно я отравил ее хозяйку. Наконец, Симон Аронов исчез, и рубин тоже. Невеселые итоги!
– Что касается последнего, позвольте дать вам еще один совет: не упорствуйте! До сих пор вам в этом деле сопутствовала удача, и не надо удачу подстегивать. Наберитесь терпения и дождитесь, пока что-нибудь само приплывет к вам в руки... а если, к несчастью, вам не суждено больше увидеть Хромого из Варшавы, значит, надо отступиться и предоставить Истории идти своим чередом...
– Не так-то это просто, Ги! Если судьба целого народа действительно зависит от этой пекторали, я не признаю за собой права отступиться, и если я узнаю о смерти Симона, я попытаюсь сам продолжить поиски. Я знаю, где находится пектораль, я держал ее в руках. Беда только в том, что я вряд ли сумею отыскать в подвалах и подземельях варшавского гетто дорогу к тайнику... Более того, Видаль-Пеликорн разделяет мою решимость. Мы не собираемся опускать руки – ни один, ни другой. Главное на сегодняшний день – отыскать этот проклятый рубин, а он скорее всего в руках Солманского.
