Сладкая месть - Джеллис Роберта (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Перебралась Мари, и ее сестра не возражала против этого, как то бывало прежде. Во-первых, Жервез не хотела пока использовать Мари в качестве оружия против своего мужа; во-вторых, обе женщины пришли к мнению, что Уолтер был единственным подходящим мужчиной из всех, кого они видели. Из того, что они слышали, война, похоже, пока не близилась к концу, и даже после нее Ричард вряд ли будет в почете при дворе и станет стремиться туда. Да и в Нормандию – каким бы ни был исход войны – Ричард скорее всего не вернется и не позволит вернуться им без него. Фактически, он уже вел разговоры о поездке в Ирландию – еще более варварскую и примитивную страну, чем Англия или Уэльс. Таким образом, выбор будет не велик.
Более того, перед Жервез стояла собственная неразрешимая задача, заставлявшая ее внимательней обычного прислушиваться к советам Мари. Жервез не хотела уезжать в Ирландию. Ей не нравился Уэльс, и она не думала, что Ирландия понравится больше; однако, если бы Мари вышла замуж за человека, который пользовался уважением и доверием Ричарда, существовала вероятность того, что Жервез будет позволено остаться с Мари на попечении своего зятя. Жервез пришла к выводу, что это было бы лучше неотступного следования за своим мужем по тропе войны. Таким человеком должен был стать Уолтер, и Жервез с Мари подолгу обсуждали проблему, как разлучить Уолтера с Сибель.
Мари утверждала, что Уолтер выказывал ей неослабное личное предпочтение и сделал предложение семье Сибель только потому, что Ричард отказывался дать приданое или предлагал слишком незначительную для брака долю. Жервез не опровергала это мнение, но отметила, что вряд ли можно заставить Ричарда увеличить приданое, предложенное Уолтеру. Война обходится дорого; возможно, когда она закончится, Ричард решится на более высокое приданое, но тогда может оказаться слишком поздно, или, что еще хуже, Ричард потерпит поражение и подвергнется такому штрафу, что едва ли сможет что-то дать Мари. Ситуация, возможно, не улучшится даже в случае победы Ричарда. Ничего удивительного не будет в том, если он устремится в Ирландию и потащит за собой Жервез и Мари.
Нужно было как-то действовать, и действовать быстро, пока неформальное соглашение, о котором, похоже, знали все гости, не стало письменным договором. Жервез отметила, что свидетельств активной неприязни Уолтера по отношению к Сибель не было, предпочитал он Мари или нет. И Жервез сомневалась в том, что Сибель также испытывала к Уолтеру неприязнь. В конце концов, именно Сибель рассказала почти каждому человеку в Билте о своей помолвке.
При таких обстоятельствах Жервез и Мари пришли к единодушному мнению, что нужно предпринимать решительные действия. Прежде всего, Мари придется позволить Уолтеру соблазнить ее. Затем, в зависимости от количества того времени, что они проведут вместе, она могла надеяться, что забеременеет от него. Если это окажется невозможным, они заманят его в ловушку, и Жервез «застанет» их за актом совокупления. Любое обстоятельство должно было заставить Уолтера аннулировать свое соглашение (которое они считали совершенно случайным) с лордом Джеффри и жениться на Мари. И если он не предложит такой план сам, Жервез оповестит об этом Ричарда, который заставит своего вассала исполнить долг.
Поначалу Жервез решила действовать осторожно, опасаясь, что, принуждая Уолтера на брак с Мари, они заставят его возненавидеть Мари и дурно обращаться с ней. Однако Мари заметила, что винить он будет не ее; Жервез, а не она обо всем сообщит Ричарду, а сама Мари будет слезно сожалеть об этом и клясться, что не имела таких намерений. Она могла даже заявить, что умоляла свою сестру не выдавать ее, но Жервез не захотела слушать ее. Если Уолтер разозлится на Жервез, ей не будет от этого никакого вреда, поскольку он не имел власти над ней. И если Мари отлично сыграет свою роль, ему придется вскоре смириться с непоправимой ситуацией.
Итак, когда Уолтер предложил подыскать для непринужденного разговора более «удобное» местечко, Мари не стала ни дразнить его рассуждениями о сравнительном удобстве того или иного кресла, ни лукаво хихикать. Вместо этого она бросила на Уолтера исключительно чарующий взгляд тихо сообщила, что перебралась из апартаментов сестры и мужа в отдельную комнату.
– И благодаря вашей предусмотрительности насчет того, чтобы я прихватила с собой свою собственную мебель, на самом деле будет там удобно.
Хотя Уолтер был крайне удивлен таким необыкновенно откровенным приглашением, он не моргнул при этом и глазом. Когда он предлагал поменять их нынешнее местонахождение, то думал лишь о том, чтобы перебраться в место, не знакомое Сибель, где она вряд ли могла застать их. Взволнованный рыцарскими турнирами и углублением своих ношений с Сибель, Уолтер почти позабыл о своем флирте Мари. Он вспоминал об этом время от времени, когда его физическая неудовлетворенность перерастала в сущее неудобство, но все подобные ситуации в прошлом возникали в такие моменты, когда ничего было нельзя предпринять.
Однако сейчас все благоприятствовало тому, чтобы отнестись к предложению Мари как к манне небесной. Наспех осмотревшись по сторонам, Уолтер отметил, что в зале не было ни одного из хорошо знакомых ему людей, способных на сплетни. Более того, хотя его острое желание близости ослабло, общая мучительная потребность пронизала все тело. Он тотчас же воспылал страстью и, наклонившись вперед, ласково пробормотал Мари, что она столь же добра, сколь и красива.
Уолтер без стеснения ухватился за это предложение и решил не заявлять, что он уже был почти женат. Ричард присутствовал на заключении брачного соглашения с Сибель. Уолтеру ни разу не приходило в голову, что Ричард утаит такую интересную и безобидную новость, несмотря на замечания Джеффри не распространяться о соглашении. Вряд ли Мэри или Жервез представится возможность поговорить с королем Генрихом, пока не будет объявлен мир или перемирие. Всех женщин интересовали новости о брачных соглашениях.
Не думал Уолтер и о том, что Ричард мог просто не иметь времени для разговора со своими родственницами. Уолтеру казалось, что с момента утренней встречи минула целая вечность, тогда как на самом деле не прошло и часа. Ко всему прочему Уолтер уже начинал привыкать к радости, которую испытывал, спеша к Сибель с любой новостью и обсуждая ее с ней. Если бы он подумал об этом как следует, он бы вспомнил, что отношения Ричарда со своей женой отличались от его отношений с Сибель. Но Уолтер вообще утратил ясность мысли.
Таким образом, он не сомневался, что Мари, как и он сам, чувствовала физическую потребность в близости, и ничему другому, кроме этой близости, не придавала значения. Он был готов к этому и все же чувствовал смутное беспокойство, прорабатывая в уме всевозможные оправдания, случись ему столкнуться с кем-нибудь из членов своей новой семьи. Чувство вины не было для Уолтера чем-то новым, но раньше оно было связано с мужьями, которым он наставлял рога. Тогда чувство вины подавлялось очень легко. Дамы, предававшие своих мужей, имели на то все основания или, по крайней мере, убеждали его, что имеют таковые основания. Теперь же в обманутом положении оказывалась Сибель, и обман нелегко было оправдать.
Но в этом не было никакого предательства, твердил себе Уолтер, бормоча тем временем Мари комплименты. То, что он делал, не имело к Сибель никакого отношения; фактически, он хотел облегчить свою потребность в женщине отчасти из-за нее. Если она останется в Уэльсе, он будет представлять гораздо меньшую опасность для ее чести, если сможет утолить свою страсть. Это поможет удержать их обоих от искушения. Все же эти здравые рассуждения не удовлетворили его полностью, оставшаяся тревога вызвала у него раздражение, напомнив о негодовании, навеянном утверждениями Джоанны и Сибель, что он больше не был свободным человеком и единственным, после Бога, судьей своего поведения.
Среди этих рассуждений, негодований и похоти вина занимала последнее место. Входя в комнату Мари, снабженную камином, но не имеющую передней, Уолтер просто отбросил все размышления, не касавшиеся его физической потребности. Исходя из осторожности и из собственных соображений, она выбрала комнату неподалеку от апартаментов Ричарда, но такую, где не имелось места для служанки, если не считать пола спальни. Мари совершила тем самым акт доброты по отношению к своей служанке, которой пришлось остаться в покоях Жервез, и получила гарантию полной секретности, в которой она так нуждалась. Ее служанка не была глупа; жестокие уроки с помощью кнута сделали ее чрезвычайно сообразительной, и она понимала все с полуслова. Комната была в любой момент подготовлена для компании и оснащена вином, закрытым блюдом с готовыми пирожными и теплом огня, который поддерживался, пока дверь была открыта.
