Секрет для соловья - Холт Виктория (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
«Проект века», как она это называла, отныне занял все ее мысли. Она начала выполнять возложенную на нее задачу со страстью, достойной начинающего секретного агента.
Через несколько дней я, к своему величайшему удивлению, получила письмо из Минстера Сент-Клера. Дрожащими пальцами я вскрыла конверт и увидела, что письмо написано Амелией.
Оно гласило:
«Моя дорогая Анна,
Ты будешь удивлена, что я пишу отсюда. Дело в том, что Джек и я теперь живем здесь. Нам посоветовали приехать, так как Обри очень серьезно болен. Его состояние ухудшалось с каждым днем с тех пор.
Доктор считает, что Обри не протянет долго. Ему дают регулярные дозы лауданума – а он, как известно, содержит опиум, пристрастие к нему довели Обри до его нынешнего состояния. Доктора считают, что совсем лишить его этого лекарства нельзя. Без наркотика он впадет в опасное буйство.
Мне очень жаль, что приходится сообщать тебе о таких печальных вещах – ведь, несмотря на то что между вами произошло, я уверена, ты сохранила к нему остатки прежнего чувства. Временами его сознание проясняется, и он непрерывно говорит о тебе. Если бы ты могла приехать и побыть с ним хоть какое-то время, это утешило бы его. Так считают врачи.
Моя дорогая Анна, я знаю, письмо получилось очень печальным, и если ты не сможешь приехать, я пойму тебя. Пишу тебе по просьбе доктора. Он считает, что Обри – обречен… Может быть, твой приезд в какой-то степени скрасил бы его последние дни. Мне кажется, твоего мужа тяготит чувство вины перед тобой, и перед кончиной он бы хотел с тобой помириться.
Люблю тебя, как прежде, и надеюсь на встречу с тобой.
Амелия».
Я была потрясена прочитанным письмом. Мне и в голову не приходило, что я еще когда-нибудь увижу Обри и Минстер.
Первой моей мыслью была следующая: нет, я ни за что не поеду туда! Опять ворошить старые воспоминания… Нет, это невозможно!
Целый день я обдумывала, как мне поступить.
Генриетта заметила мое состояние и пожелала узнать, в чем дело. Я показала ей письмо.
– У меня нет сил поехать туда! – вырвалось у меня. – Это оживит все то, что я так старательно пытаюсь забыть. Там меня повсюду опять будут преследовать воспоминания о моем дорогом сыночке. Благодаря тому, что со мной за последнее время произошло, горе перестало быть таким острым. Если же я приеду в Минстер, старые раны откроются вновь!
– Анна Плейделл, – торжественно произнесла Генриетта, – если вы не поедете, этот грех останется на вашей совести. Вы разочаровались в своем муже и решили уехать от него. Я прекрасно понимаю, от чего вы бежали и к чему стремились. Да, вы правы – старые раны откроются вновь. Вы будете страдать, но поверьте – если вы не поедете сейчас, то всю оставшуюся жизнь будете страдать неизмеримо больше.
Я долго размышляла над тем, что сказала мне подруга. Несмотря на все свое внешнее легкомыслие, она порой рассуждала весьма здраво, и после некоторых раздумий я все-таки решила поехать.
На станции меня встретил Джек Сент-Клер.
По дороге в Минстер он сказал мне: – Вы найдете Обри сильно изменившимся.
– Я к этому готова. Все это случилось довольно неожиданно, не так ли? – Вы ведь уже почти год не видели его, если я не ошибаюсь?
– Да, это так, – ответила я.
– Доктор говорит, что агония длится недолго.
– Вы хотите сказать, что он умирает?
– Я не думаю, что он долго сможет прожить в том состоянии, в котором сейчас находится. Он сильно похудел, очень нервозен, легко раздражается и почти ничего не ест. Мне кажется, когда он пытается хоть что-нибудь проглотить, у него начинаются сильные боли. Без наркотика, как считают доктора, ему уже не прожить ни дня.
– Вы имеете в виду, что он не отвечает за себя?
– Да, если полностью лишить его наркотика, он не остановится ни перед чем, чтобы достать его.
– Его непременно нужно держать дома?
– Дело в том, что он больше нигде и не смог бы находиться. Каждый день он получает небольшую дозу лауданума, к которому чувствует болезненную тягу. Поистине он представляет собой сейчас жалкое зрелище, особенно если вспомнить, каким он был, и представить себе, каким мог бы быть. Доктор считает, что вы должны отдавать себе полный отчет в его состоянии. По его мнению, уже ничто не способно повернуть течение болезни вспять, но ваше присутствие может хоть как-то утешить больного.
Дальше мы ехали в молчании, и я со страхом думала о том, что ждет меня впереди.
Амелия тепло приветствовала меня.
– Почему-то я была уверена, что ты непременно приедешь, – сказала она.
Меня провели в комнату Обри. Он спал, дыхание было тяжелым. В этом сильно постаревшем человеке я с трудом узнала моего мужа.
– Ты можешь пойти в свою комнату, – предложила мне Амелия, – а когда он проснется, мы скажем ему, что ты приехала. Я распорядилась, чтобы тебе приготовили другую комнату, а не ту, где ты жила раньше.
Как хорошо она понимала меня!
Я прошла по знакомой галерее, где со стен на меня взирали портреты предков Обри, в том числе порочный Гарри, казалось, проводивший меня презрительной усмешкой. Отведенная мне комната находилась в переднем крыле дома и выходила на подъездную аллею. Выглянув в окно, я мысленно представила себе Джулиана, играющего в траве рядом с домом. Нет, я обязана отогнать эти воспоминания, которые, похоже, уже готовы нахлынуть на меня здесь с новой силой.
Через некоторое время меня позвали к Обри. Глядя на изможденное лицо моего мужа, я не могла не испытывать жалость к нему.
– Сусанна, – увидев меня, пробормотал он, – ты все-таки приехала.
Я села у его постели. Он протянул мне руку, которую я схватила и прижала к груди.
– Вот так, – сказал Обри, – очень хорошо. Мне всегда нравились твои руки, Сусанна. Они успокаивают меня. Видит Бог, как я нуждаюсь сейчас в успокоении! Я очень рад, что ты приехала. Спасибо тебе! Я хотел бы извиниться перед тобой.
– Все, что было, прошло. Не надо никого винить.
– Все могло бы сложиться по-другому.
– Так можно сказать не только о нас с тобой.
– Это казалось так легко, – сказал он. – Ты помнишь?..
– Я помню все, что с нами произошло.
– Мне казалось, что наступит какой-то перелом. Я собирался оставить свои дурные привычки.
– Теперь я это понимаю.
– Если бы только…
– Не надо горевать о том, чего уже не исправишь, – сказала я.
– Прости меня, Сусанна! – проговорил он со вздохом.
– И ты меня тоже.
– О нет! – воскликнул Обри. – Тебя не за что прощать, Сусанна. В последнее время я много думал о том, что все могло бы быть по-другому.
– Да, я знаю.
– Побудь со мной немного!
– Конечно. Для этого я и приехала.
– Мне уже недолго осталось жить.
– Не говори так! Возможно, ты еще поправишься.
– Да разве можно исправить мою порочную жизнь? Нет-нет, Сусанна. Однажды я видел человека… он умирал, как я сейчас умираю. Страсть к наркотикам… это ужасно. Ты можешь пойти на все, чтобы достать зелье – даже убить. Это такой ужас!
– Да, я понимаю.
– Люди должны знать об этом, прежде чем начинать их принимать.
– Они знают, но это их не останавливает, – сказала я.
– Поговори со мной о Венеции… О тех первых неделях, пока я не принялся за старое. Если бы я тогда остановился!.. Меня еще можно было спасти.
Я начала вспоминать Венецию, гондольеров, наш милый палаццо, Дворец дожей, прекрасные венецианские мосты… На какое-то время к нам обоим вернулось очарование тех дней.
Все это время Обри держал меня за руку и не отпускал. Было видно, что это его успокаивает. Потом он уснул, сон его был глубоким и безмятежным.
О, если бы он мог остаться таким, каким был в те минуты!..
Позже в этот же день я услышала его крики – он находился в агонии. Ему требовалась новая доза наркотика, которой ему не давали. За Обри ухаживал медицинский брат, больше Похожий на тюремщика. Это был очень сильный мужчина, которому приходилось сдерживать Обри, когда тот находился в очередном припадке.
