Маскарад в лунном свете - Майклз Кейси (список книг TXT) 📗
На мгновение она выскользнула из его объятий и накинула свою прозрачную с золотыми блестками шаль на голову, стремясь скрыть лицо. Сумерки быстро сгущались, и внизу, под высокими стройными елями, было уже совсем темно. Перебегая от одной тени к другой, как озорные дети, скрывающиеся от своей гувернантки, они помчались вперед, и вскоре достигли конца сада, где стоял закрытый экипаж.
Оглядевшись, чтобы удостовериться, что за ними никто не наблюдает, Томас распахнул дверцу кареты и почти что внес внутрь Маргариту, после чего запрыгнул сам. Кучер щелкнул кнутом и лошади рванулись вперед.
От резкого толчка Томаса бросило на Маргариту, и с хохотом они оба упали на обитое бархатом сиденье, чувствуя себя в эту минуту настоящими заговорщиками. Они одурачили общество, обойдя все налагаемые им на своих членов ограничения, и были сейчас на пути к приключению, которое, несомненно, запомнится им обоим на всю жизнь.
Выпрямившись, Томас усадил Маргариту себе на колени и снял у нее с головы шаль, дабы увидеть ее сверкающие от возбуждения изумрудные глаза.
— Я думала, мы прогуляемся лишь по саду. Куда ты везешь меня, Донован? — спросила она прерывающимся от волнения голосом и, накинув ему на шею свою шаль, притянула к себе его голову. Взгляд ее был прикован к его губам.
— На небеса, мой нежный ангел, — прошептал Томас, стараясь не забыть, что при всем ее нетерпении, она все же была невинной девушкой. — На небеса, — повторил он, целуя по очереди ее щеки, нос, подбородок, нежное горло и ложбинку между полуобнаженными грудями. — На небеса, в ад и во все места между ними.
Поддерживая Маргариту одной рукой за плечи, другой он высвободил из платья одну из ее округлых грудей и начал слегка сдавливать сосок. Маргарита, откинувшись на руку Донована, позволяла ему делать с собой все, что он хотел. В сущности, она даже поощряла в этом молодого человека, прижимая ладонью его руку к своему телу, когда карету подбрасывало на камнях мостовой.
Он был почти невменяем, когда экипаж наконец остановился и до него дошло, что они достигли цели своего путешествия. Поцеловав Маргариту в последний раз, он поправил на ней платье, посадил ее рядом с собой на сиденье и достал плащ с капюшоном, который предусмотрительно захватил с собой.
— Надень-ка это, дорогая, и закутайся.
Послушно Маргарита накинула на себя плащ и позволила Доновану затянуть у нее на шее завязки и надеть на голову капюшон, который опустился ей почти до бровей.
— Где мы? — спросила она, отдергивая одну из кожаных шторок на окне кареты. — Донован, что, черт возьми, все это…
— Мы за Пултни, — ответил он, проводя дрожащей рукой по волосам. — Я взял ключ от черного хода. — А теперь наклонись и, ради Бога, Маргарита, ни слова.
Он почти вылез из кареты, когда она затащила его снова внутрь.
— Так вот, значит, как проводят джентльмены в свои комнаты женщин… ну, ты знаешь, каких. И, Донован, откуда тебе известно, как это делается?
— Я же просил тебя помолчать, — он стиснул зубы, напоминая себе, что Маргарита невинная девушка и не может знать, в какой степени ему сейчас не до разговоров. — И не сравнивай себя с этими женщинами. Ты — моя нареченная… я, правда, не просил тебя выйти за меня замуж, но, думаю, мы оба можем со всей определенностью сказать, что не станем прятаться по лондонским закоулкам оставшуюся жизнь, дабы быть вместе.
— О?! — Маргарита бросила на него странный взгляд, словно собиралась в следующую минуту расплакаться, затем плотнее натянула на голову капюшон и протянула Доновану руку, чтобы он помог ей выбраться из кареты.
Бесшумно они проникли в дом с черного хода и начали быстро подниматься по лестнице. Роясь в кармане в поисках ключей от своей комнаты, Томас чувствовал себя последним негодяем.
На площадке четвертого этажа он остановился и окинул взглядом коридор, чтобы удостовериться, что он пуст, после чего быстро провел Маргариту к своей комнате и, сунув ключ в замок, втолкнул ее поспешно в открытую дверь. Как только дверь за ним захлопнулась и глаза его привыкли к тусклому свету единственной свечи, которую он, уходя, оставил зажженной, Томас несколько расслабился. В глубине души он все еще чувствовал себя последним негодяем, но мысли его сейчас занимала главным образом кровать, находившаяся совсем рядом, в соседней комнате за закрытой дверью.
Пока Маргарита снимала с себя плащ, Томас зажег еще несколько свечей.
— Мой Бог, Донован! — воскликнула, оглядевшись, Маргарита. — Да тебя обокрали!
— Правда? — Опустив стеклянный колпачок на последнюю из зажженных им свечей, Томас обернулся и окинул взглядом комнату, в которой, как всегда, царил давно не замечаемый им беспорядок. — Да нет, все на месте. Все точно так же, как и было, когда я отсюда уходил.
— Ну, Донован, — положив плащ на спинку дивана, рядом с сюртуком Томаса, в котором он был утром, Маргарита широко развела руки, словно пытаясь охватить весь этот беспорядок, — в таком случае… как бы ты узнал, что тебя ограбили?
Мгновение он размышлял над ее словами, затем вдруг рассмеялся, вспомнив, как выглядит спальня. Он собирался прибраться, действительно собирался, но его голова была столь занята мыслями о Маргарите, что он совсем забыл об уборке.
— Ты права. Вряд ли бы я это заметил. Извини меня, я тебя на минуту оставлю, хорошо? Мне… мне нужно кое-что проверить в соседней комнате.
— Конечно, — она присела на краешек кресла, почти все сиденье которого было занято утренней газетой. — Не обращай на меня внимания. А потом мы поговорим. Мы ведь должны поговорить, я права?
Томас этого не считал, но ему было ясно, что к ней вернулись прежние страхи, и он решил дать ей время успокоиться и прийти в себя.
— Хорошо, — ответил он и прошел в соседнюю комнату, где тут же схватил валявшиеся на кровати галстуки и быстро огляделся, пытаясь сообразить, куда их спрятать.
— Может, подойдет вон тот стенной шкаф? Рывком обернувшись, он увидел в дверях Маргариту. В руках у нее был его сюртук.
— Я… м-м… я думала, ты захочешь… убрать его, — взгляд широко раскрытых глаз Маргариты был прикован к громадной кровати, на которой с самого их приезда в Лондон спали Томас с Дули. — Неожиданно девушка улыбнулась. — Тебе нужна горничная, Донован. Никогда в жизни я не видела еще такого беспорядка.
— Пэдди говорит, мне место в свинарнике. — Томас забросил галстуки в угол и шагнул к Маргарите, которая сейчас, когда на нее сзади, из гостиной, падал свет свечей, казалась особенно прелестной. — В юности у меня была лишь пара костюмов, более напоминавших собой тряпье, но теперь, когда я кое-что добился в жизни и одежды у меня прибавилось, я нанял камердинера, Дженкса, который и убирает за мной. К сожалению, он остался дома, а Пэдди с большой неохотой выполняет его обязанности.
Говоря, он продолжал идти к двери и, остановившись наконец прямо перед Маргаритой, обнял ее за талию.
Несколько мгновений они не отрываясь смотрели друг на друга. Внезапно Томас улыбнулся и спросил:
— Ты тоже волнуешься, как и я?
— Больше, — ответила она со вздохом и, стиснув его руки, подняла на него глаза, в которых было полное доверие. — Я думала об этом весь день, гадая, думаешь ли и ты о том же, готовишься ли, как и я, к сегодняшнему вечеру. Но сейчас, когда все это происходит в действительности, я…
— Я отвезу тебя назад, — прервал он ее, решив сделать то, что считал правильным, даже если это и убьет его, как, скорее всего, и произойдет, поскольку от нестерпимой боли в груди он едва держался на ногах.
— Вероятно, это было бы самым лучшим. — Она облизала пересохшие от волнения губы кончиком языка. Ее влажного розоватого языка. — Кажется, мы слишком увлеклись… м-м… мы действовали под влиянием минуты, не подумав о последствиях. Если у нас…
— Я любил бы нашего ребенка больше жизни, Маргарита, — вновь прервал ее Томас, не в силах оторвать взгляда от нежных девических губ. — У меня в Филадельфии большой дом. Мы были бы там очень счастливы, ты, я и ребенок, если он родится. Обещаю.
