Ангел во тьме (СИ) - "May Catelyn" (книга регистрации txt) 📗
На пропускном пункте быстро посмотрели его документы и внимательно уставились на заднее сидение, где в наручниках сидела худенькая девушка, с большими испуганными глазами. Предупредив их вопрос, обергруппенфюрер кратко объяснил.
— Эту заключенную приказано доставить для разбирательства по делу о взрывах. Я не могу задерживаться.
Отдав честь, постовые пропустили машину Мельбурга.
Когда пропускной пункт был пройден, он обреченно вздохнул, подумав, что сейчас совершает самую большую глупость в своей жизни, рискуя всем, чего удалось достичь за долгие годы.
Отъехав подальше, за город, он остановился. Вокруг них умирала осень, На деревьях уже не осталось и следа от роскошного наряда, только мокрый ковер из опавших листьев под ногами был напоминанием об ускользающей красоте.
Выйдя из машины, он открыл заднюю дверь и помог ей выбраться. Достав из кармана ключи, Уильям снял с Виктории наручники, с досадой отметив, что железо оставило красный след на ее нежной коже.
Она дико смотрела на него, не понимая, зачем он привез ее сюда. Что собирается делать? Но она была давно ко всему готова. — Все равно лучше умереть здесь, в лесу, чем в мрачных сырых застенках. Даже если она попробует убежать, он догонит ее в считанные минуты. Только бы все это продолжалось не долго. Виктория зажмурила глаза. Он, наверное, прикажет ей повернуться спиной, чтобы легче было стрелять. Нет! Это не возможно! Почему-то она была уверена, что он не сможет так поступить.
И, словно прочитав ее мысли, он сказал:
— Вам не нужно бояться, я не собираюсь причинить вам вред. Сейчас вы должны внимательно меня выслушать. Я не мог быть откровенен при допросах, ведь нас могли прослушивать, поэтому мне нужно поговорить с вами на нейтральной территории. Может быть, в это трудно поверить, но я искренне хочу вам помочь.
Он увидел в ее глазах недоверие и страх.
— Помочь?! Ей?! Почему?! Это очередная игра? — в смятении думала девушка, не зная, что отвечать.
— Я, к сожалению, не могу рассказать вам большего, но знайте, что мне не безразлична ваша судьба. Вы должны довериться мне, иначе вам и вашим товарищам грозит верная смерть. Если вы не расскажете мне, где они прячут оружие, завтра отряды СС начнут прочесывать лес вдоль и поперек, пока не перебьют всех, кто в нем укрывается и не найдут то, что ищут.
— Это очередная уловка? Вы думаете что я так наивна и глупа для того чтобы поверить вашим словам? Вы же наверняка отправили за собой машину с картельным отрядом, в надежде, что я поддамся и все вам расскажу, — произнесла Виктория, стараясь выйти из оцепенения, вызванного его словами.
— Понимаю, вам трудно поверить, но это единственный шанс, который у вас есть. Если сегодня я доложу своему руководству, что расследование закончено, и подпольный склад с оружием найден, они перестанут вами интересоваться. Тогда я напишу рапорт о том, что вы казнены. Никто не станет проверять. Ежедневно, подобным образом расправляются с сотнями людей. Я хочу, чтобы вы жили Виктория.
— Почему именно я? А как же Марк и Адам? Что будет с ними? — почти выкрикнула она в звенящую осеннюю тишину леса.
— К сожалению, я не смогу их освободить. Но им сохранят жизнь. В числе группы рабочих они будут отправлены в Германию. Сейчас там не хватает людей и поэтому Рейх направляет туда жителей оккупированных территорий, в качестве бесплатной рабочей силы. Это незавидная участь, но она лучше, чем верная смерть.
Он ненавидел себя за эту ложь, ведь спасти ее друзей было невозможно, но как еще он мог убедить ее принять помощь.
— К тому же, — сделав паузу, неожиданно, добавил он, — я уверен, что силы вермахта на исходе. Скоро настанет их последний час. И я один из тех, кто будет рад этому.
В глазах Виктории застыло недоумение — Такое не может говорить обергруппенфюрер СС! Это просто невозможно! — стучало в воспаленном мозгу, между ее бровями появилась тревожная складка.
— Кто вы? Я должна знать…чтобы поверить! — вдруг напрямую спросила Виктория.
Два ледяных аметиста смотрели на него в упор, не давая шанса уйти от ответа.
— Я тот, кто давно не слышал своего настоящего имени, — после мучительной паузы произнес он на одном дыхании, сам удивившись, как это легко получилось.
Он почти видел, как его фигуры слетают с шахматной доски.
Ей не потребовалось больше ничего объяснять, она сразу поняла, о чем идет речь и пораженная застыла на месте, не зная, что сказать в ответ. Теперь все части головоломки сложились. Только сейчас она поняла, чем рисковал этот человек, помогая ей. Оказалось, что монстр, которого она видела в черной эсэсовской форме , существует лишь для прикрытия кого-то другого, того кто смотрел на нее из глубины печальных нефритовых глаз.
Он сам был шокирован своей откровенностью. То, что он сделал, было недопустимо и смертельно опасно. Но каким-то непостижимым образом он полостью доверился этой девочке, которая сейчас изучала его своим проницательным удивленным взглядом, стараясь осмыслить открывшуюся перед ней правду.
Виктория молчала, по-прежнему во все глаза, глядя на него, пытаясь осознать то, что услышала. Он предлагал ей жизнь и свободу. У нее все равно нет выбора. Или она доверится ему или умрет, так и не отомстив за своих родных. Голос разума кричал ей, что, быть может, это ловушка, в которую ее умело заманили, что она, возможно, предаст своих друзей. Но сердце призывало верить, а еще где-то в глубине души уже ясно и отчетливо проступало сильное и опасное чувство, которое уже нельзя было уничтожить.
Как должно быть странно и подозрительно они выглядели сейчас — маленькая хрупкая девушка и высокий офицер СС в черном кожаном пальто, возвышающийся над ней словно каменный утес. Ей нужно было решить, кто он — демон, который толкает на малодушное предательство, или ангел, явившийся среди этой тьмы, чтобы подарить ей жизнь.
Мама говорила, что у каждого человека есть ангел хранитель, он наблюдает за тобой с небес и в самый трудный момент всегда приходит на помощь, нужно только верить. Виктория перестала верить в тот страшный день, когда бежала, как загнанный зверь, по темным непроходимым дебрям, потеряв семью, друзей и родной дом.
— Это место не далеко отсюда, в старых римских катакомбах, — вдруг решительно произнесла она, глядя ему в глаза, но уже без презрительного вызова.
Святые небеса! Она, наконец, доверилась ему! Мельбурн не мог скрыть своего ликования, которое наполнило и излечило его измотанную душу за считанные секунды. Больше он не ощущал себя ее надсмотрщиком и врагом. Но плата за эти мгновения была баснословной.
Он подошел к машине, сняв пальто и китель, надел простую куртку и кепку, быстро справившись со своим перевоплощением. Теперь Мельбург больше походил на обычного жителя этих мест, который вышел проверить свои капканы. Уильям отметил, что у нее была прекрасная возможность сбежать, но она ею не воспользовалась.
Виктория показала ему нужное направление, и они окунулись в лесную чащу. Она все вела его по каким-то, ведомым только ей, лесным тропам, прислушиваясь и осматриваясь, словно маленький юркий зверек. Было очень странно и непривычно идти за ней в шелесте опавших листьев, смотреть на ее сосредоточенное лицо, наблюдать за ее движениями, когда она отодвигала руками преграждавшие путь ветви деревьев. Это было сплошное безумие, которому он поддавался с легкостью мотылька летящего на огонь. Они поменялись местами. Теперь уже его жизнь была в ее руках. Сейчас она запросто могла сдать его партизанам, которые бы не стали разбираться кто он на самом деле.
Наконец, перед ними оказался небольшой скальный выступ, внутри которого хорошо угадывался вход в затерянные римские катакомбы. Виктория оглядела все вокруг, прислушалась к шорохам леса.
Предупредив его вопрос, девушка сказала:
— Они приходят сюда только ночью, мы долго следили за этим местом, прежде чем взять, что нужно.
Он достал карманный фонарь, чтобы осветить им путь в подземелье. Полностью доверившись ей, он шел по узкому лабиринту, словно зачарованный лесной феей странник. Но все сомнения остались позади, и он теперь просто повиновался своему бесстрашному проводнику. Внезапно, луч света выхватил из кромешной темноты просторное помещение, в котором плотными рядами лежали ящики и мешки. Уильям сразу понял — они на месте.
