Усобица триумвирата (СИ) - "AlmaZa" (библиотека электронных книг txt, fb2) 📗
О Полоцке никто не вспомнил, промолчали и Ярославичи. Чего напрасно воду баламутить? Перешли к последнему и самому главному: как им, сыновьям Ярослава, ставить свою власть? Ведь отец велел им держаться вместе. Накануне, без лишних ушей, они уже условились сплотиться, и всегда быть рядом друг с другом, насколько позволят обстоятельства. Воспитанные в одной детской, рожденные одной матерью, зачатые одним отцом и привыкшие везде идти плечом к плечу, могли ли они мыслить иначе? До сих пор ни разу их жизненные пути не расходились, и так они желали, чтобы оставалось впредь.
В боярско-воеводской массе, наконец, очевидно не стало единомыслия. Приехавшие со Святославом его приближенные, не откровенно, но понятно высказывались, что справедливо бы их князю где-то тут остаться, всё же, по рождению третий, а теперь, по злому року, второй сын великого Ярослава, а не ратник обычный, чтоб на границе с Польшей сидеть. На польскую тему где-то позади зашушукались те, кому не нравился Изяслав, что ему бы там самое место, поближе к родине жены, Елизаветы, авось, там бы ему мозги вправил Казимир. В основном это были самые старые и религиозные знатные лица, с ханжеством или богобоязненным осуждением смотревшие на образ жизни Изяслава.
Люди же Святослава были покорены Киевом, они увидели большие и светлые церкви, каменные храмы, поражавшую величием Святую Софию. Возвращаться в Волынь уже не хотелось, жить на постоянном боевом посту, сменяясь, день через день, на дежурствах, чтобы не упустить вторжения коварных ляхов – кто их знает, нападут когда-нибудь или нет? Тут-то, в центре земель, в стольном граде, безопаснее.
Но братья не пришли в замешательство, они осторожно предлагали свою версию правления, гнули своё, и сумели навязать так, что все подумали, будто общими усилиями решили задачу. Изяслав оставался в Киеве. Святослав и Всеволод отправлялись хозяевами в ближайшие города, куда было по одному дневному переходу пути. Первый взял Чернигов, выбив в придачу Тмутаракань с ещё некоторыми землями, второй взял Переяслав, дополнив это удаленными северо-восточными землями, ровно посреди коих лежал Ростов, отданный племяннику – чтобы не пытался ни в какую сторону расшириться и силы умножить.
На середине пути к Новгороду от Киева стоял Смоленск. В него назначили князем Вячеслава, а младшего, Игоря, отправляли на место Святослава, в Волынь, править Червенскими территориями. Игорю едва исполнилось восемнадцать, ему ещё не приходилось участвовать ни в одной битве, на его безбородом лице ещё не появилось ни одного шрама, поэтому, во-первых, ему дали земли, где царил порядок, наведенный железной рукой Святослава, во-вторых, ему дали те земли, где он имел возможность, при случае, набраться ратного опыта. Да только обженить его сначала надо было. Ещё при отце Игоря обручили с дочерью графа Лувенского (9), и по весне она должна была прибыть, чтобы начать свадебные приготовления. К тому же, супруга Вячеслава была на сносях, тянуть её в дальнюю дорогу было бы опасно, вот Ярославичи и огласили вердикт: до лета посидят в Киеве вместе! А там уж видно будет.
И только Мстислава поскорее надо было собирать в Новгород, чтобы он с грамотой передал Ростиславу, своему кузену то, к чему пришли в Киеве.
Через несколько дней Изяслав стоял на крыльце, провожая старшего сына в далёкий путь. Мальчишка сиял, видя грядущую поездку чем-то завораживающим и увлекательным, и едва не бил ногой, как бил копытом конь, поджидавший его.
- Ну, друг мой сердечный, - наклонившись, великий князь обнял сына, прижал к груди, похлопал по спине. Отстранив - поцеловал в лоб и, в чувствах, даже перекрестил. На него многие смотрели, во дворе собралась толпа провожатых, может и поэтому, по привычке соответствовать, сорвался этот невольный жест. – Слушайся дядек, особенно Богдана, - указал Изяслав на брата свой любовницы, которую за связь незаконную, по Уставу (10) Ярослава, отправили в монастырь.
За измены жене муж обязан был платить князю штраф, но Изяслав был сыном того князя, которому он обязывался законом платить за своё поведение. Ярослав устраивал ему нагоняи, разумеется, а не деньги требовал, поэтому Изяслав старался при отце развлекаться незаметно. Но что теперь? Если выше него князя нет, выходит, наказание нести не перед кем? По некоторым статьям Устава, опороченную девицу из монастыря можно было выкупить после того, как она замолит свои грехи, но если прежде, при Ярославе, сделать это было никак нельзя, то по смерти его… Изяслав делал каждый вдох с ощущением, что пьёт свободу. Насколько легче становилась жизнь! Хоть он и искренне любил отца, и горевал по нему, а всё же всему своё время, и закономерность в том, что старое отмирает, а молодое продолжает жить была.
Елизавета, стоявшая за спиной супруга, после него тоже обняла мальчика, расцеловала в красные от пощипывающего мороза щёки, прочитала чуть обветренными губами над ним молитву. На глазах её стояли слёзы. Хоть когда-то и была она ранена в самое сердце рождением этого ребёнка, но, воспитав его, привыкнув к нему, прикипев, она видела, какое он ещё дитя, и безумно переживала, не случится ли с ним что вдалеке от семьи.
- Мстиславушка, хороший мой, - погладила она его по голове, что не очень понравилось пареньку, приготовившемуся считать себя взрослым. А тут, при дядьках и отце, гладят как котёнка! – Ты мне хоть с кем-нибудь весточку подавай о том, как ты там. Ты же учил грамоту. Ну, самому не время будет, так надиктуй писарю какому. Обещаешь?
- Хорошо, матушка, - кивнул Мстислав, нетерпеливо косясь на оседланного коня. Как только княгиня развела руки, он стрелой унёсся к нему. Изяслав за это время успел перекинуться словцом с Богданом, обменявшись прощальными рукопожатиями.
Кавалькада тронулась. Провожающие простояли на местах, пока хвост последней лошади не скрылся за воротами, и только потом разбрелись по своим делам. Изяслав обернулся и, наткнувшись взглядом на жену, бросил ей, пойдя подниматься по лестнице:
- Что, довольна?
- Да что же ты говоришь такое, милостивый князь? – утерев уголки глаз, пошла за ним Гертруда. – У меня в груди всё переворачивается. Ну, куда вы его посылаете? Зачем? Да ещё зимой! Холода-то какие…
- Тебя спросить забыли, много ты понимаешь? – Остановившись и обернувшись, Изяслав не стал развивать эту мысль. Жена его не была глупа, понимать-то она понимала, да вот эмоции могли взять верх. Потому и старалась она почаще молиться – это спасало её от брани и упрёков, считавшихся недостойными княгини. – Некогда ждать весны, Ростислава надо убрать из Новгорода, а Мстислав уже не младенец!
- Для меня он всё крошка из колыбельки…
- Как ты умильно о нём говоришь! А прежде? Сколько грязи вылила на невинную голову! Будто это позор, да несмываемое оскорбление!
- Господь да простит меня за слова, сказанные о не заслужившем их, - перекрестилась Гертруда, - но разве я не была права в том, что ты оскорбил меня? Не Мстиславом, нет! Своей неверностью, нарушением брачных клятв, данных перед Богом! Ведь грех-то какой!..
- Олисава! – повысил голос, войдя в хоромы и опять остановившись, Изяслав. – Прекрати! – оглядевшись, что вокруг никого нет, князь позволил себе высказаться: - Обидели её, посмотрите! Да разве ж я тебе сказал хоть слово дурное? За волосы тебя таскаю, как холоп свою жинку? Сестра моя вышла замуж за короля Норвегии, который добивался её руки пятнадцать лет! Отец отказал Харальду, ведь тот был никем, когда увидел бегающую под ногами Елизавету; ей было пять, и Харальд сказал, что женится на принцессе руссов! И через пятнадцать лет, став королём, приехал и уговорил отца. И знаешь, чем всё закончилось? Увезя Елизавету в свою Норвегию, он взял там вторую жену, вот так просто – как язычник, как самовластный король, который что хочет, то и делает (11)! И ничего, моя сестра терпит это и продолжает с ним жить. Так разве же по сравнению с такой историей, я плохо к тебе отношусь?
Гертруда помолчала и, не выдерживая горячего, гневного взора мужа, опустила глаза и прошептала:
