Кристиан (СИ) - Тюрина Елена Александровна (читать книги онлайн полностью TXT, FB2) 📗
Мана лишь сверкнула глазами. Ей нечего было сказать. Выбора у нее нет. И хотя она была еще очень юна, но, несмотря на боль от утраты и страх перед сегуном, девушка понимала, какие перспективы перед ней вырисовываются. Как невеста будущего правителя, она будет жить под защитой, в мире и покое. И у нее будет время, чтобы выносить план бегства отсюда и мести тому, кто умертвил ее родителей, лишил ее земель и будущего.
Потом ледяные глаза сегуна устремились на нагого Ихару, распростертого на ложе.
– Теперь ты… Поднимите его.
Самурая поставили на ноги. Он стоял меж двумя солдатами, и молча, исподлобья, с ненавистью глядел на своего врага. На его руках, которые крепко держали воины, напряглись мышцы и сильнее проступили под кожей узловатые вены. Глаза блестели, а на скулах ходили желваки. Мана, впервые увидевшая обнаженного мужчину, смущенно отвела глаза. Заметив это, несколько воинов усмехнулись. Но сам Токугава оставался бесстрастен.
– Я мог бы прихлопнуть тебя, щенок, – сказал он. – Но буду справедлив. Тебя есть, за что уважать, и ты достоин того, чтобы жить. Изаму когда-то купил тебя как раба, а я дарую тебе свободу. Скоро наши купцы отправятся в Европу, и ты поедешь с ними. Ты мечтал о том, чтобы вернуться домой, Касэн, и ты это сделаешь.
– Самурай не раб, – прорычал Ихара неожиданно дерзко.
Он хотел произнести еще что-то, но речь вновь отказалась слушаться его и вышла заминка, которой воспользовался сегун.
– Пусть оденется и уводите.
С этими словами он кивком приказал воинам следовать за ним. Через несколько минут солдаты уже волокли Ихару к выходу. Один из самураев выпустил, наконец, гейшу из своих железных рук. Амайя подошла к одиноко стоявшей посреди комнаты девушке, и положила ладонь ей на плечо.
Сквозь пелену слез, застилавшую глаза, Мана глядела на Касэна, которого уводили люди Токугавы. В какой-то момент он оглянулся, чтобы увидеть ее, и проговорил:
– Это моя вина. Не смог уберечь в-вас.
Когда их шаги затихли, девушка опустилась на циновку и закрыла лицо руками. Кто она – богатая невеста, или нищая сирота и почти монахиня?..
_____________________
[1] Футон – традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца.В XIII веке большинство японцев спало на соломенных циновках, но самые богатые японцы предпочитали спать на татами. Они были не такие мягкие, как современные футоны, а были тверды и неудобны.
В XVII веке японцы начали использовать иные постельные принадлежности – хлопчатобумажные матрацы (футоны), набитые хлопком и шерстью. Первоначально они были слишком дороги, и их покупали только самые богатые японцы. Позднее, в XVIII веке, такие матрацы стали более доступными.
[2] Юкайо – вымышленный персонаж. В реальности преемником сегуна стал Токугава Цунаёси (младший брат).
Глава III. Странствующий осенний ветер
Спустя 3 месяца
Осень, как одетая в богатое алое платье богиня Тацута-химэ[1], спустилась на землю и покрыла Японию золотом и багрянцем. Мане нравилось это время года. Она и сейчас шла по аллее сада, наслаждаясь бесподобным зрелищем – рубиновыми, словно выкрашенными в этот цвет нарочно, гроздьями барбариса. Весной здесь чудесно цвела сакура, а осенью созревал барбарис.
Как же свободно дышится вдали от всего – городов с их нагромождениями деревянных домишек и узкими улочками, людей с их беспрестанными склоками, дрязгами, борьбой за власть… Пожалуй, Мана была бы не прочь остаться здесь навсегда. Девушка взрослела и все больше становилась внешне похожа на мать, покойную Айано. Характером же она пошла в отца, князя Изаму Иоири, добрая ему память. Мана унаследовала его отвагу и почти безрассудное бесстрашие.
Время, на которое Токугава назначил их свадьбу с его сыном Юкайо, неумолимо приближалось. Она никогда не видела этого юношу, но Амайя говорила, что он довольно хорош собой. Да будь он хоть трижды красавцем, Мана заочно ненавидела этого человека. И поклялась себе, что не выйдет за него никогда в жизни. Но пока об этом ее решении не ведала ни одна живая душа.
Хотя, по правде сказать, сам отпрыск сегуна тоже совсем не жаждал жениться. Юкайо было уже почти 20, и он был умелым воином. А про юную невесту, которую готовили для него в Канадзаве, отзывался с пренебрежением.
– Зачем мне жениться, отец? Канадзава ведь и так уже наша.
– Она наша только потому, что я пожелал этого! – взревел Токугава, заставив вздрогнуть слугу, поднесшего им фрукты. – Раньше она принадлежала Иоири!
– Тогда отдай мне Канадзаву в безраздельное владение вместе с этой девкой! У меня будут земли, и я покажу тебе, каким могу быть правителем!
– Нет, иначе ты начнешь претендовать и на остальные территории, – отрезал сегун. – А девчонка… Она нарожает тебе детей, и твой первенец станет наследником всех наших земель, в том числе Канадзавы. Ее жители до сих пор бунтуют. Но эта провинция будет нашей, а не Иоири, навсегда! …А если выяснится, что эта сучка, чьего отца я собственноручно приколол к полу мечом, не чистая голубица, мы убьем ее. Я объявлю о том, что она не девственница, жителям провинции и сделаю Канадзаву своими владениями в качестве компенсации.
Не зная о том, какие споры ведут о ней самой и о бывших владениях ее отца ее жених с сегуном, Мана шла мимо фруктовых деревьев, собираясь вернуться в дом. Тем более что старая служанка Фо уже дважды ей махала, умоляя подойти ближе, поскольку передвигалась женщина с большим трудом. Должно быть, госпожа Кин желает ее видеть или готов обед. В любом случае Мане пора заканчивать прогулку. Но в тот момент, когда девушка оказалась в самой глубине сада, и была почти со всех сторон окружена деревьями, в ствол одного из них впилась, упруго задрожав, стрела. Ничуть не испугавшись, а, напротив, с радостным предчувствием Мана подошла к этому дереву. К древку стрелы был примотан маленький клочок бумаги: «Приходите вечером к дальней живой изгороди. Записку уничтожьте».
После ужина, как только приличия позволили покинуть госпожу Кин, Мана, одетая в домашнее кимоно, схватила цветную накидку, чтобы не продрогнуть осенним вечером, и отправилась на свежий воздух. Чем дальше она отходила от дома, тем более ускорялся ее шаг. И вот она уже стремглав неслась к живой изгороди в самом конце сада. При этом ее кимоно и накидка развивались так, что девушка становилась похожа на яркую диковинную птичку.
Мана знала, в каком месте можно протиснуться между ветками кустарников и оказаться на той стороне. Она так и сделала. Когда кто-то осторожно коснулся ее плеча, повернулась, и невольно вскрикнула от изумления.
– Ихара!
Это действительно был он. Кажется, так много времени прошло с того момента, когда люди Токугавы увели его ночью из дома гейши… Мана потеряла всякую надежду на то, что они когда-нибудь увидятся.
Смеркалось, поэтому их, укрытых побуревшей листвой деревьев, никто не мог заметить.
– Где ты был? Что пережил за это время? Почему не отправился в Европу? – в волнении спрашивала девушка, рассматривая бывшего самурая своего отца.
Тот был во всеоружии, как и положено воину. И вряд ли он явился сюда пешком, наверняка где-то поблизости был привязан его конь.
– Не важно, – коротко сказал Ихара.
И спросил, как все это время жила она.
– Я очень несчастна, Ихара, мне нечего ждать от жизни.
– Я так и д-думал… Я виноват во всем!
– Спаси меня, спаси от участи быть женой этого ненавистного человека!
За тем, чтобы выручить ее, он и приехал. Касэн считал себя обязанным помочь дочери умершего господина. Видя, как он задумчив, Мана решилась.
– Все, что я могу предложить взамен – моя невинность, – вдруг выпалила она.
От шока, что осмелилась такое сказать, Мана задрожала, будто от холода. Самурай отшатнулся, взглянув на нее, как на безумную.
– Ты с ума с-сошла! – воскликнул он и даже несколько раз запнулся от возмущения. – Н-нет.
