Загадочные женщины XIX века - Бретон Ги (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Леони Леон верила Бисмарку. Ей казалось, что она действует во имя человечества. Поэтому она передавала Ганкелю списки тех, кто посещал Гамбетту, и пыталась вывести его из-под влияния воинствующих патриотов, таких, как мадам Адам или Поль Деру лед».
Она проводила политику Бисмарка, которому нужен был франко-русско-немецкий союз для того, чтобы запугать Англию. Этот союз, делавший невозможной войну между Францией и Германией, естественно, предполагал полный отказ от Эльзаса и Лотарингии. Именно с этим была связана нерешительность Гамбетты, который снискал популярность благодаря своей ярко-реваншистской позиции. Мог ли он стать сторонником франко-германского сближения, после того как поклялся перед народом сделать все, чтобы отвоевать эти провинции?
«Леони, — сообщает Поль Марион, — старалась представить все в лучшем свете. Для такого великодушного и доброго человека, каким был Гамбетта, перспектива прочного мира казалась особенно заманчивой. И к этому доводу Леони прибегала постоянно».
А вот что пишет Жозеф Флери:
«Мадемуазель Леон не была заражена крайними формами патриотизма, ненавидела войну и мечтала о союзе Франции и Германии, поэтому из нее пытаются сделать агента Бисмарка и шпионку. Это гнусная клевета, ложное обвинение, возведенное ненавистью реваншистов, не умеющих широко мыслить, этих недальновидных идиотов, готовых до второго пришествия вынашивать планы мести за все поражения, которые потерпела Франция.
На самом деле мадемуазель Леон была проницательной, умной женщиной. Теперь мысль о пакте между Францией и Германией никого не удивляет. В 1878 году эта мысль казалась кощунственной, но она свидетельствовала о безупречной политической интуиции. Если бы Гамбетта послушался своей возлюбленной (и если бы французы поддержали его), возможно, не было бы войны 1914 года».
По мнению этого историка, Леони Леон была тонким политиком, решившимся вопреки общественному мнению проповедовать идею Соединенных Штатов Европы, этаким Талейраном в юбке, смотревшим на восемьдесят лет вперед. Однако один факт мешает поверить в полное бескорыстие этой женщины.
Дело вот в чем: Альфонс Леон, сын Леони от Гирвуа, незадолго до смерти, которая унесла его в возрасте двадцати шести лет, некоторое время работал на одном из заводов Бедарио.
Этот завод был построен на деньги графа Генкеля де Доннемарка.
Так кто же была на самом деле Леони Леон?
Просвещенная нимфоманка, в приливе любви к человечеству захотевшая мира между Францией и Германией? Политиканша, стоящая наравне с выдающимися дипломатами, известными истории? Агент Бисмарка, воспользовавшийся чувственной натурой горластого депутата, который во всем подражал Мирабо?
Агенты тайных служб не имеют привычки поставлять для истории документы и бумаги, поэтому трудно ответить на этот вопрос однозначно. И ничто не может помешать некоторым историкам продолжать утверждать, что Леони, предаваясь любовным играм на широкой постели в обществе Гамбетты, работала на короля Пруссии…
Леони Леон навсегда останется загадкой и, как пишет месье Флоран Томази в свойственной ему эксцентричной манере, «мы никогда не узнаем, вздымалась ли ее грудь по-французски или же она была всего лишь немецким аванпостом на улице Бонапарта».
Как бы там ни было, ей удалось убедить своего любовника в необходимости встретиться с Бисмарком, и граф Генкель отправился в Берлин, чтобы информировать канцлера о благоприятном решении французского депутата.
Вернувшись из Германии, граф пожелал встретиться с Гамбеттой. 6 апреля он послал за ним, но его гонец воротился ни с чем. Гамбетта уехал в Ниццу, где 29 марта умерла мадам Женни Массаби, его «дорогая Тата».
— Похороны состоялись пять дней назад, — сказал Генкель. — Он вот-вот появится в Париже. Подождем. Он не знал, что Гамбетта решил совершить небольшое путешествие по Италии с Леони, чтобы прийти в себя после постигшего его горя. 12 апреля Генкель, не имевший никаких сведений о Гамбетте, забеспокоился и послал Бисмарку телеграмму, прибегнув к незамысловатому, но поэтическому шифру:
«Канцлеру Бисмарку. Берлин.
Ранних овощей найти не удалось, несмотря на все усилия. Ждите посылки не раньше, чем через неделю. Подробности вечером. Генкель».
Гамбетта вернулся в Париж только 22 апреля. Он сразу же сообщил Генкелю, что намерен 29-го отправиться в Германию. В особняке Пайвы были обговорены все детали путешествия, и Гамбетта в тот же день написал Леони, которая уехала в провинцию, чтобы навестить одного священника, умоляя ее как можно скорее прибыть в Париж:
«Любимая, я получил твое послание, и на расстоянии почувствовал ту радость, которая переполняет тебя и твоего друга.
Я сейчас занят весьма важным делом. Приезжай, малышка, сейчас не время мешкать.
Я был там и дал окончательное согласие. Чудовище вернулось, чтобы повидаться со мной, и я нуждаюсь в твоем совете. Будь в Париже не позже четверга.
Это все, что я могу тебе сообщить. У меня нет никакого желания ни делать выжимку из происходящих событий, ни особенно рассусоливать. Целую тебя. Я очень нуждаюсь в твоей поддержке, в твоей удивительной мудрости. Твой Леон».
Итак, Пайва, Генкель и Леони добились своего. Встреча, которой так опасались реваншисты, должна была состояться. Бисмарк узнал о победе из телеграммы.
Но на другой день Генкель получил следующее письмо:
«Месье де Генкелю.
Человек предлагает, а парламент располагает. Вчера я согласился на ваше предложение, но при этом совсем не подумал о том, что наши планы очень просто разрушить.
Вопросы, относящиеся к ведомству военного министерства, оказались одними из самых животрепещущих. Меня предупредили, что готовится большая схватка между военным министерством и Палатой депутатов.
В такое время я не могу оставить парламент и тем более подлить масла в огонь.
Поэтому в ближайшее время мне придется быть в Париже. Возможно, сессия не затянется надолго, и сразу же после ее окончания мы вернемся к плану, о реализации которого вы так хлопотали. Остаюсь по-прежнему признательным вам и надеюсь, что после разделения Палат вы позволите вновь прибегнуть к вашей помощи.
Примите мои глубокие сожаления и заверения в самых лучших чувствах.
Л. Гамбетта».
Предстоящие дебаты в парламенте были лишь предлогом, ведь Гамбетта с самого возвращения в Париж знал о том, что они должны состояться в ближайшее время.
Что же произошло?
Все очень просто: в дело вмешалась женщина.
24-го вечером депутат был приглашен к мадам Адам, которая, как сообщает Эмиль Пиллиа, «уже на протяжении нескольких месяцев с раздражением замечала, что роль серого кардинала ускользала от нее и что Гамбетта все больше попадал под влияние Леони Леон. Ее живой патриотизм оскорбляла новая политика, ответственность за которую она возлагала на свою соперницу».
После обеда мадам Адам весело сказала Гамбетте:
— Дорогой друг, вы знаете, что я немного умею ворожить. Давайте, я погадаю вам на картах.
Ничего не подозревающий Гамбетта покорно пошел за ней. Видя, что мадам Адам смутилась, глядя на разложенные на столике карты, он забеспокоился.
— Вам что-то не нравится?
— Да. Эта четверка пик означает опасность. Пятерка пик — бесчестье. Король пик — это дьявол. Вам грозит опасность покрыть свое имя позором, связавшись с самим дьяволом…
Гамбетта повесил нос. Тогда мадам Адам, указав на даму пик, добавила:
— Карты говорят, что вам следует опасаться советов женщин. Они могут столкнуть вас в пропасть или тянуть к сомнительным вершинам. Будьте для них любовником, другом, но советуйтесь лишь с мужчинами.
Депутат вернулся домой в крайне подавленном настроении и сразу же написал письмо Генкелю, которое мы привели выше.
Так рухнули планы Пайвы и Леони из-за вмешательства третьей женщины.
Патриоты поздравили мадам Адам с победой, восхищались ее предприимчивостью и умением предсказывать будущее.
