Рабыня страсти - Смолл Бертрис (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Воротилась Ома с несколькими рабами, несущими мебель, выбранную ею для госпожи.
— Эта старуха Валлада хотела заставить меня взять какую-то рухлядь… Но я победила, госпожа! — Заслышав за спиною шум, она обернулась:
— Поосторожней с диваном! Поставьте его вон там! — Затем вновь повернулась к хозяйке:
— Я подумала, что калифу должно быть удобно сидеть, пока мы будем развлекать его.
Ома и впрямь отыскала среди всяческого барахла несколько изысканных вещичек. Обивка дивана была голубой, с узором в виде павлиньих перьев. Гнутые ножки его были изящно вызолочены. Выбрала Ома также и несколько маленьких столиков, круглых и квадратных. Один из них, черного дерева, инкрустирован был отборным перламутром, медная узорная столешница другого покоилась на изящных ножках из слоновой кости, третий был украшен синими и белыми плитками… Рабы притащили также несметное множество ярких подушек — цвета изумруда, рубина и сапфира. Отыскалась и изящная лампа из позеленевшей бронзы, и несколько висячих светильников со стаканчиками для курения благовоний… Удостоился внимания лишь один стул с сиденьем, обтянутым мягкой кожей. Внесли несколько бронзовых жаровен, чтобы обогревать комнаты в прохладные дни. Собственно, больше ничего и не требовалось… Кровать для Зейнаб уже стояла на своем возвышении, а вокруг примостились ее сундучки с нарядами. А в крошечной комнатушке, смежной со спальней, Ома расстелила свой тюфячок. Надже полагалось спать в коридоре, у дверей госпожи.
Когда девушки остались вдвоем. Ома принялась распаковывать поклажу госпожи.
— Что ты наденешь нынче вечером?
— Что-нибудь простенькое… — отвечала Зейнаб. — Но сперва с удовольствием выкупаюсь. Наджа, баня действует все время?
— Да, госпожа, но обитательницы гарема обычно купаются по утрам. Тогда же и вволю сплетничают…
— Я купаюсь дважды в день, — сообщила ему Зейнаб. — Утром и поздно вечером. По вечерам к моим услугам должна быть массажистка. Каждый день! Мой аромат — гардения. Никаким другим я не пользуюсь. Проследи, чтобы банщицы это усвоили.
Она распустила золотой пояс — и юбка с шелестом упала к ее ногам. Изящно выступив из жемчужного одеяния, она расстегнула парчовую блузку и стянула ее.
— Ома, подай халат, пожалуйста! — Зейнаб передала блузку Надже, а Ома помогла госпоже облачиться в белоснежный шелк.
— Проводи меня в баню, Наджа, — приказала мальчику Зейнаб.
Юный евнух передал блузку Оме и повел свою новую госпожу по коридорам. Зейнаб, провожаемая любопытными взглядами множества женских глаз, шла вперед и вперед, гордо неся прекрасную голову. Баллада наверняка уже распускает сплетни… Когда они вошли в баню, Наджа почтительно представил госпожу Главной Банщице по имени Обана.
— Ну что же, — сурово сказала Обана. — Разоблачись. Посмотрим, над чем нам предстоит работать.
Обана была важной персоной в гареме и подчинялась лишь самому калифу. Она слыла неподкупной, к тому же не боялась никого, даже Захры. Красота и ухоженность девушки принесут Обане славу и почет, если калиф останется доволен новой своей наложницей. Если останется доволен… Калиф частенько щедро награждал Обану. Счастлива была та наложница, которой удавалось снискать благосклонность Главной Банщицы…
Наджа осторожно совлек с тела Зейнаб белоснежный шелк, и девушка, совершенно нагая, предстала перед критическим взором Обаны.
— Покажи мне руки, госпожа. — Обана внимательнейшим образом обследовала ручки Зейнаб с той и с другой стороны, ощупав каждый пальчик. — Теперь ноги, одну за другой. — Зейнаб покорно повиновалась. — Раскрой рот. — Женщина рассмотрела белые зубки и принюхалась. — Зубы здоровы, а дыхание чисто, — прокомментировала она.
Ладони Обаны быстро ощупали тело Зейнаб. В этом жесте не было ничего непристойного или бесстыдного — Обана осматривала Зейнаб подобно тому, как покупатель на рынке изучает племенную кобылицу, которую вознамерился купить.
— Твоя кожа на удивление мягка и упруга. Ты непохожа на типичных красавиц, которые, попав в гарем, быстренько заплывают жирком. — Пальцы Обаны придирчиво ощупали золотые локоны. — Мягкие как пух… Но это тебе наверняка прекрасно известно. Ты пользуешься соком лимона при мытье волос?
— Да, госпожа Обана. Меня этому научили, — нежным голоском отвечала Зейнаб. Взгляд ее был открытым, а выражение лица дружелюбным, но без тени фамильярности.
— Прекрасно! — одобрительно сказала Обана. — Скажу тебе честно, госпожа, что еще не видала в нашем гареме подобной тебе красавицы! Ходят слухи, что ты Рабыня Страсти. Это правда?
— Да, госпожа Обана. Слухи на этот раз верны. — Зейнаб не удалось остаться вполне серьезной. Да Обана и сама хихикнула:
— О тебе уже вовсю судачат… Ты ведь только что приехала в Мадинат-аль-Захра, а твое имя уже у всех на устах. Мне это показалось удивительным…
— Я — развлечение на один денек, госпожа Обана. Завтра сплетницы станут перемывать косточки кому-нибудь другому… — Губы Зейнаб тронула усмешка.
— Ну да Бог с ними… — Обана махнула рукой. — Когда ты купалась в последний раз, госпожа?
— Нынче поутру, — отвечала Зейнаб. — Я привыкла мыться дважды в день. Наджа уже в курсе всех моих привычек и расскажет все.
— Изумительно! — откликнулась Обана, но про себя решила, что лично будет присматривать за омовением Рабыни Страсти. Ведь эта дева наверняка околдует калифа… Как надолго — это уже другой вопрос. Обана не завидовала госпожам Захре и Таруб, двум любимым женам властелина. Они обе искренне любили мужа, а позволить вытеснить себя из его сердца такому юному и прекрасному созданию, как эта Зейнаб, пусть ненадолго, но все равно больно… Но не в обычае этих воспитанных женщин было выказывать недовольство, когда их господин уходил «попастись на зеленый лужок». Их места в сердце калифа никто занять не мог — обе они подарили калифу сыновей, и к тому же с мужем их связывали длительные и теплые отношения…
Выкупавшись и позволив проворным рабыням обработать ногти на ее руках и ногах, Зейнаб уже набрасывала на благоухающее тело белый шелковый халат, благодаря Обану, как вдруг послышался испуганный вздох Наджи. Обернувшись к двери, Зейнаб увидела, что мальчик склонился перед госпожою Захрой, входящей в комнату. Девушка тотчас же упала на колени — ее светлые волосы разметались по мраморным плитам.
На губах госпожи Захры заиграла усмешка:
— Тебе не нужно падать ниц передо мной, госпожа Зейнаб. Преклоняй колени лишь перед нашим владыкой и господином Абд-аль-Рахманом-аль-Назиром-аль-Дин Алла, великим и славным калифом Аль-Андалус.
Зейнаб тотчас же поднялась:
— Я лишь отдаю дань госпоже Захре, владычице сердца калифа, матери его наследника и той, в честь кого назван целый город. Я вовсе не слабое и покорное создание, но твое положение при дворе обязывает меня быть почтительной. Иначе осрамила бы я тех, кто послал меня в дар калифу и вышколил…
Раздался серебристый смех Захры:
— Да ты умна! Это хорошо… Ты позабавишь мужа. Ему необходимо поразвлечься: в последнее время он заскучал. Что ж, весели его сколько сможешь, Зейнаб… — и величавая женщина удалилась.
Ну-ну, думала про себя Распорядительница Бань. Да госпожа Захра боится этой.., этой… Она даже удостоила девушку визитом в первый же день. А ведь Захра никогда прежде не знала страха… Что особенного в этой юной деве? Интересно… И Обана приготовилась с удовольствием созерцать драму, которая будет разворачиваться перед ее глазами…
Зейнаб, гордо неся златокудрую голову, шла через весь гарем в свои покои. Теперь женщины глядели на нее не таясь: некоторые с завистью, другие с горечью — ведь потрясающая ее красота неминуемо заставит калифа позабыть их…
Когда двери ее покоев закрылись за нею, Зейнаб без сил рухнула на диван:
— Я виделась с госпожою Захрой, Ома. Она уже ревнует — впрочем, как и все остальные… Я всей кожей ощущала их ненависть!
Ома уже подогревала на жаровне мятный чай. Она насильно всунула в руки госпожи фарфоровую чашечку.
