Околдованная - Смолл Бертрис (книги TXT) 📗

Маркиз впервые ощутил, что она больше не стеснена никакими условностями. Отем словно таяла в его объятиях, ее губы были мягки и сладостны, предлагая ему все наслаждения мира.

Маркиз задрожал от нахлынувшего желания и, взяв в ладони ее лицо, покрыл его поцелуями. Его рот касался закрытых век, лба, щек, кончика носа и снова возвращался к губам, принадлежавшим ему безраздельно.

Отем обхватила руками его шею и прижалась к мощной груди, отдаваясь несказанному блаженству, и не вскрикнула, не выказала ни малейшего сопротивления, когда они пустились на пол у камина. Не испугалась, когда его рука скользнула под ее юбки и подняла их так высоко, что она почувствовала холодок вечернего воздуха, коснувшийся голых ног. Пальцы Себастьяна дерзко ласкали ее живот, ноги, внутреннюю поверхность бедер, запутались в темных волосках, покрывавших венерин холмик. Длинный палец прошел по границе, разделявшей сокровенные складочки.

Отем вздрогнула.

— Я остановлюсь, — тихо пообещал он.

— Нет, — возразила она, уже влажная от возбуждения.

Себастьян проник между мягкими складками плоти, легко нашел маленький бутон любви и стал осторожно потирать его, чувствуя, как набухает и наливается кровью доселе неприметный бугорок. Отем застонала, застыла на миг и испустила громкий вздох. Наклонившись, он поцеловал ее. Язык быстро мелькал, играя с ее языком. Палец оставался на прежнем месте. Себастьян снова стал ласкать ее.

— Опять? — удивилась она.

— На этот раз мы пойдем чуть дальше, — пообещал он.

Отем была так восхитительно влажна и готова к любовным битвам, что маркиз отчаянно хотел положить голову между ее мягкими бедрами и попробовать на вкус ее хмельное вино. Но нет. Она еще не готова к столь изысканному пиршеству. Вместо этого он осторожно, но решительно проник пальцем в ее тесные ножны. Отем ахнула, но Себастьян быстро успокоил ее поцелуями и словами любви и, немного помедлив, снова двинулся вперед.

Отем затаила дыхание. Его вторжение было таким интимным… таким властным! При всей своей наивности она поняла, что палец — всего лишь замена мужской плоти, и выгнулась, стараясь вобрать его внутрь, хотя боялась… самую чуточку, но боялась. Он словно побуждал ее открыться, подобно цветку, но внезапно остановился.

— Нет… нет, .. — тихо попросила она. — Еще, дорогой!

Еще!

Но Себастьян уже отнял руку.

— Нет, малышка, я возьму твою невинность, только пронзив тебя своим копьем, — твердо объявил он с поцелуем, оправляя ее юбки.

— Тогда возьми ее сейчас! — безрассудно предложила она. — Я хочу почувствовать тебя в себе, Себастьян.

Себастьян сел и, обняв Отем, пригладил ее растрепавшиеся волосы.

— Ты еще новичок в страсти, малышка, но в нашу брачную ночь мы дойдем до границ желания. Только тогда, но не раньше. Отныне я не дотронусь до тебя, Отем, иначе могу не сдержаться. А ты… ты, обретя знание, безусловно сделаешь со мной все что захочешь, и я стану твоим покорным рабом.

Не так ли, дорогая?

Отем тихо рассмеялась.

— Так, — без всякого стыда подтвердила она.

Они долго молча лежали у камина, потом Отем неохотно встала. Себастьян последовал ее примеру. Они вместе поднялись наверх и разошлись но комнатам. Но прежде чем открыть дверь, он поцеловал девушку на ночь. Отем ответила на поцелуй и, улыбнувшись, покачала головой.

— Отчего твои поцелуи будят во мне желание сорвать с тебя одежду? Впрочем, и с себя тоже.

— Ах ты, похотливая девчонка, — засмеялся он.

— О, месье, что поделаешь, если я горю страстью только к вам! — заверила она, жадно глядя в его красивое лицо.

Серебристые глаза ярко блеснули.

— Знаю, — многозначительно прошептал Себастьян. — И еще знаю, что ты совсем не такая, как Элиз, малышка. А теперь послушай, Отем. Завтра я возвращаюсь в Шермон. Не могу оставаться в Бель-Флер, потому что желание мое безбрежно, и я за себя не ручаюсь. Но я приглашаю вас с матушкой ко мне в замок посмотреть дом, хозяйкой которого ты скоро станешь. Тридцать первое августа — вполне подходящая дата. Как раз перед сбором урожая. Договорились?

— Договорились, — кивнула Отем.

— Вы еще хуже меня, дорогой Гонди, — пожаловался принц. — Повсюду видите несуществующие заговоры!

— Лучше чрезмерная осторожность, чем глупая беспечность, — последовал сухой ответ. — У Мазарини везде полно шпионов и доносчиков, для этого он достаточно умен. Он был бы дураком, не имея осведомителей, а нам обоим известно, что дураком его не назовешь. Согласитесь, он прекрасно знает обо всем, что происходит в Париже.

К сожалению, на этом этапе игры слишком поздно уничтожать его сеть, зато есть один верный способ лишить его влияния на короля.

— Какой? — оживился Гастон Орлеанский.

— Королева. Власть сродни партии в шахматы. Стоит взять ферзя, и король в наших руках.

— Вы с ума сошли! — вскричал принц. — Убить королеву?! Невозможно! Даже я, ее враг, не посмел бы взять такой грех на свою бессмертную душу! Кстати, Гонди, вы когда-нибудь думаете о своей?

— Еще успею, когда получу обещанную кардинальскую шапку, — цинично ответил Гонди. — Кроме того, я вовсе не имел в виду убийство, мой бедный принц. Просто указываю на то, что если королевы не будет рядом с молодым Людовиком — а вы отлично знаете, кто стоит за ее спиной, — король может прислушаться к словам его верных защитников. Пусть по французским законам монарх может быть коронован в тринадцать лет, но все же он остается неопытным юнцом, нуждающимся в наставлениях и добрых советах.

— И что же вы предлагаете? — опасливо осведомился принц.

— Королева увидит коронацию сына в будущем месяце, даже если ей для этого придется собственноручно убивать драконов. Пусть Людовик официально утвердится на троне, это в наших интересах. Если мы попытаемся воспрепятствовать коронации, нас назовут изменниками. Но как только корона будет возложена на голову Людовика, мы становимся советниками и ближайшими наперсниками его величества.

— А моя невестка?

— Удалится на покой, дорогой мой Гастон, — усмехнулся архиепископ. — Придется ей жить вдали от Парижа и своего обожаемого сына, в почетном заточении и роскоши. Я не допущу, чтобы короля посчитали жестоким в отношении своей верной дорогой матушки. Где находится тот замок, что вы посещали после Пасхи? Тот, который на Луаре?