Неблагоразумная леди - Смит Джоан (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Лучший аргумент трудно было придумать, чтобы поднять Дэмлера рано утром и заставить поспешить к дому мисс Мэллоу. Но, увы, его ожидала печальная весть, что Пруденс уехала на экскурсию со Спрингером и компанией молодых людей, чтобы полюбоваться замком Блейз.
Помощь пришла оттуда, откуда ее меньше всего ждали. В честь гостя, а также чтобы похвалиться новыми пурпурными портьерами, графиня решила устроить вечер. Дэмлеру было разрешено пригласить несколько человек не старше семидесяти, и он тут же послал записку мадам Мэллоу и Кларенсу. К несчастью, кузину осенило пригласить Спрингера тоже, изменить что-либо было невозможно. Вечер должен был состояться через три дня. За это время Дэмлер издалека видел Пруденс на галерее всего два раза. Остальное время он был занят.
Званые вечеринки считались главным событием в жизни графини и тщательно готовились.
– Вы, молодежь, сейчас называете это раутами, – объясняла она кузену. – Карты, беседа для цивилизованных гостей, танцульки – для дикарей. Хочу нанять скрипача.
– И кто-нибудь пусть аккомпанирует на рояле, – предложил Дэмлер.
– Нет, нет, Аллан. Будет всего несколько сельских танцев. Папа всегда приглашал только скрипача.
– Но, в наши дни, кузина…
– Только скрипка, – вынесла окончательный приговор графиня.
Стол тоже был сервирован в правилах чопорной старины. Никаких крепких напитков только лимонад и пунш. Не было даже намека на шампанское. Еда предполагалась скромная ни лобстеров, ни устриц, ни даже жареной дичи. Дэмлеру начало казаться, что вечер будет отвратительным и что лучше было бы обойтись без него. Но приглашения были уже разосланы, согласие от большинства людей получены, жребий брошей. Украшения состояли из одного пальмового дерева, взятого напрокат в цветочном магазине, и дополнительных свечей в главном салоне, чтобы лучше были видны новые портьеры.
Аскетичность собрания подчеркивалась условием присутствия в официальном платье. Графиня настаивала на том, что встречать прибывающих гостей должен дворецкий и официально объявлять их имена. Она делала необходимые записи для хроники в местной газете, которая должна была отвести полосу этому событию, и посылала кузена с сотней бесполезных поручений, чтобы подготовить все необходимое для «оргии». Единственным утешением для Дэмлера было то, что Пруденс увидит его в новом свете – респектабельном, безупречном. Тогда она поймёт, что он может быть серьезным и достойным членом приличного общества.
Наконец торжественный момент наступил. Леди Клефф облачилась в строгое черное платье, которое оживляла камея на вороте и накидка из серого брабантского кружева. Дэмлер занял место рядом с миледи в дверях главного салона. На нем был черный сюртук, серые брюки и неотразимая улыбка на лице. Большинство гостей, ровесники хозяйки салона, не замечали комизма ситуации, но Спрингер, а затем и мисс Мэллоу были поражены. Пруденс удивленно наблюдала за Дэмлером, серьезно исполнявшим свою роль в этой шараде, стоя по стойке смирно рядом со старухой, пожимая трясущиеся руки древних приятелей и приятельниц. Она вспомнила его в опере, улыбающегося и беспечного, на балу у Хетти, в других собраниях, известных ей из рассказов. Трудно было поверить, что это тот же самый человек. Сама мисс Мэллоу была одета в новое платье из бледно-сиреневого шелка, низко вырезанное спереди, с веточкой сирени на корсаже. Леди Клефф навела лорнет на ее плечи, затем перевела его на Дэмлера, словно спрашивая:
– Что это значит?
Пруденс заметила и тоже вопросительно посмотрела на Дэмлера. При первой возможности она сказала ему:
– Нужно было предупредить, что это траурный вечер, я бы надела черное, как все. Чувствую себя павлином среди ворон.
– Кузина очень консервативна и старомодна, но даже она не считает, что все должны быть одеты в черное на рауте.
– За исключением не очень изысканных барышень, – добавила Пруденс, обводя взглядом гостиную. Все чопорно сидели в молчании. Никто не танцевал, не играл в карты.
– Вы выглядите прелестно, Пруденс, – заметил Дэмлер, стараясь запомнить каждую деталь ее туалета.
– О, благодарю. Моими плечами здесь в Бате все восторгаются, но лучше бы мне захватить шаль, по возможности черную.
Дэмлер ревниво спросил:
– Кто это восторгается вашими плечами в Бате, Пруденс?
– Джентльмены, – ответила она задорно. – Не припомню, чтобы хоть одна леди сделала мне комплимент по этому поводу.
– Леди, которые носят нескромные платья, сами напрашиваются на нескромные комплименты, – ответил он сердито.
Пруденс была так поражена, что не ответила на оскорбительное замечание. Она знала, что платье у нее красивое и невызывающее и не может казаться таким человеку, привыкшему к стилю Лондона.
– Вам не угодишь, милорд, – сказала она, когда снова обрела дар речи. – Раньше вы упрекали меня за фасоны прабабушек, но я не подозревала, что это платье вам может тоже не понравиться.
– Мне не нравится, что джентльмены делают вам сомнительные комплименты и что вы поощряете их к этому.
– Не понимаю, чем я заслужила подобную нотацию.
Дэмлеру не везло в этот вечер. Первым к Пруденс подошел Спрингер. До Дэмлера долетели слова:
– Вы сегодня потрясающе хороши, мисс Мэллоу. Какое прелестное платье.
Дэмлер не слышал конца разговора, но увидел: Пруденс поняла, что его снедала ревность. Маневрируя между двумя стульями, он умудрился сесть рядом с мисс Мэллоу.
– Извините за резкость, Пруденс, – сказал он покорно. – Нервы что-то не в порядке.
– Не мудрено, если проводите здесь время, как сегодня.
Пруденс окинула взглядом гостиную, где разыгрывался спектакль под названием званый вечер, и засмеялась – настолько несовместим был Дэмлер с этой обстановкой.
– Здесь разрешают говорить вслух или нужно перейти на шепот? – спросила она.
– Можете говорить вслух, только не смейтесь громко, просто улыбайтесь.
– Жаль, что дядя не захватил красок. Целая галерея моделей пропадает зря, все сидят не двигаясь, и так будет до конца вечера.
– Может быть, вы правы, что раут не из веселых, но согласитесь, что он очень респектабельный, – отметил Дэмлер.
– Разве одно исключает другое?
– Боюсь, что именно так считает моя кузина. Не хотите ли потанцевать?
– Обязательно, это даст нам возможность выйти из этого музея древностей. Но разрешат ли нам выйти вдвоем или приставят пять-шесть надзирателей?
– Спрошу у леди Клефф.
Графиня объявила танцы для молодежи, и Пруденс, сопровождаемая Дэмлером, вошла в крошечный бальный зал. Спрингер шел следом за ними.
– Если образуется больше шести пар, то расстояние между партнерами грозит сократиться до минимума, позволенного правилами благопристойности, и даже перейти за эти границы – заметила Пруденс.
– Несколько большая степень интимности меня лично не смущает, – ответил Дэмлер.
– Ах, к вам возвращается ваша обычная свобода выражений. К концу вечера вы начнете щипать благородных старушек за мягкие места.
Этот разговор напомнив Дэмлеру о том, что он хотел покончить со свободой выражений и что нужно быть осторожнее, если не хочешь перейти границу приличий.
– Не думаю, мисс Мэллоу, – сказал он почти чопорно. – Нам придется открывать бал.
Во время танца поговорить не удавалось, в конце они поменяли партнеров. Мистер Спрингер ждал возможности потанцевать с Пруденс. Со второй партнершей Дэмлеру не повезло, ему досталась учительница из женской семинарии, некая мисс Миллиган. Она поведала ему старую историю о девочке, которую ожидало наказание за то, что она сказала неправду, что в школе ее побили. Затем партнеры снова поменялись, а после трех танцев скрипач попросил перерыв и стакан крепкого напитка. Но то, что ему поднесли, сильно смахивало на лимонад.
Дэмлер перешел на ту сторону комнаты, где стояла Пруденс.
– Довольны? – спросил он.
– Примерно так же, как и вы, обществом мисс Миллиган. По вашему выражению лица я поняла, что она рассказывала про «ложь».
