Шотландец в Америке - Поттер Патриция (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
— Спасибо. Спасибо вам обоим.
Дрю в ответ только пожал плечами.
— А где лопаты?
— В моем фургоне, — отозвалась она едва слышно, глядя в золотисто-карие глаза и стараясь проглотить застрявший в горле комок. Тут ребенок зашевелился, и это вернуло Габриэль к действительности.
— Что ты хочешь сделать с мальчиком?
— Как ты узнал, что это мальчик?
— Он не болтает, — ухмыльнулся Дрю. Габриэль возмутилась было, но все же ощутила слабую надежду. Если он ее поддразнивает, значит…
— Женщины тоже не болтливы. Я, например, — отрезала она.
Долговязый нетерпеливо прервал их пикировку:
— Ну, я пойду седлать лошадей, а ты, Скотти, возьми лопаты. Надеюсь, ты успеешь до рассвета, — добавил он хмуро и направился к коновязи.
Дрю пошел за Габриэль к фургону.
— Так что ты собираешься делать с младенцем?
— Кормить его.
— Чем?
— Молоком от Сэмминой мамаши.
— Ты когда-нибудь доила полудикую корову?
— Нет.
— А вообще хоть раз в жизни доила?
Габриэль помедлила, но, видя, что лицо Дрю окаменело, робко ответила:
— Не приходилось.
— Тогда не начинай. Пусть корову подоит кто-нибудь из погонщиков. Большинство из них в прошлом фермеры.
— Но они…
— Да просто улыбнись им. Лучше всего Хэнку. Он же влюблен в тебя по уши.
— Но…
— И не беспокойся о младенце. Никто из погонщиков его и пальцем не тронет.
— Из-за тебя?
— Нет. Они просто на словах воинственны. У них, конечно, есть основания ненавидеть индейцев, но ребенку никто не причинит вреда.
Они дошли до фургона. Габриэль, поколебавшись, протянула Дрю ребенка. Тот с готовностью принял малыша, взял крепко, но бережно, и без тени замешательства или неловкости улыбнулся, глядя на крошечное личико. Габриэль, очарованная этим зрелищем, секунду смотрела на них, затем поднялась в фургон, нашла две лопаты и взяла лоскут, который оторвала от одеяния женщины. Когда она вышла, Дрю печально взглянул на нее.
— Тяжкая жизнь предстоит этому младенцу, как бы ты ни старалась ему помочь.
— Вот уж нет, — отрезала она решительно. — Уж будь уверен, я позабочусь, чтобы ему было хорошо.
— И как же ты это устроишь, девушка?
— Я сама его воспитаю, — сказала Габриэль, и это было не пустое обещание — она отдавала себе в этом отчет.
— Но ведь это не теленок, которого можно вернуть матери-корове, — возразил Дрю.
Габриэль прямо взглянула ему в лицо. Возражать бесполезно. Он твердо уверен, что она — легкомысленная и ветреная глупышка. Значит, придется доказать, что он ошибается. Неизвестно как, но доказать.
Подъехал Долговязый, ведя в поводу вторую оседланную лошадь. Он посмотрел на ребенка, которого все еще держал на руках Дрю, потом на Габриэль — и покачал головой, словно при виде двух умалишенных.
— Ты готов, Скотта?
— Угу.
Дрю взглянул на Габриэль.
— Так, ты говоришь, собака приведет нас на место?
Габриэль нагнулась, погладила Верного по голове, затем достала из кармана лоскуток и дала ему понюхать.
— Иди, мальчик, ищи, — только и сказала она.
Собака вильнула хвостом, будто давала знать, что поняла, — и легко побежала в западном направлении.
Дрю улыбнулся и вручил ребенка Габриэль. На секунду их пальцы встретились, но он отдернул руки, словно обжегся. Подал лопаты Долговязому и одним легким, изящным, словно парящим в воздухе, движением вскочил на вторую лошадь.
— Не пытайся сама доить корову, — напомнил он. — Поклянись, что не будешь.
Дрю уже слишком хорошо изучил Габриэль. Вот бы и ей так же хорошо его узнать!
Девушка кивнула.
— Этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты дала честное слово, — настаивал Дрю.
— Я не буду сама доить корову, — послушно повторила Габриэль.
Он в последний раз пронзил ее взглядом, еще полным сомнения, и два всадника скрылись во тьме.
16.
Дрю ехал вровень с Долговязым. Пустив коней легкой рысцой, они следовали за собакой, бежавшей впереди.
Да, пес чертовски смышленый, думал Дрю. Габриэль была, несомненно, права, решив, что Верный в прошлом был сторожевой собакой. Ему приходилось видеть таких псов в Шотландии, они с удивительным проворством охраняли овец и коров.
Дрю изо всех сил старался думать только о предстоящем деле, а не о женщине, оставшейся в лагере. Да, Габриэль лгунья, но добрая, в этом сомневаться не приходится, хотя эта доброта касалась только четвероногих и младенцев. Все же вряд ли ее привязанности к малышу хватит надолго. Конечно, настроена она очень решительно, но взять на себя заботу о ребенке далеко не то, что дать приют теленку, лошади или собаке.
Нет, ее последняя привязанность долго не продлится. Его собственная мать доказала непрочность таких чувств. У Дрю сохранились смутные воспоминания из самого раннего детства. Мать любила и ласкала его… но потом пристрастилась выпивать и к опиуму и всегда старалась скрыться, когда ее муж вымещал свою ярость на ее сыне. Ему исполнилось уже восемнадцать, прежде чем он узнал причину этого, и хотя Дрю отчасти жалел мать, но другая, уязвленная часть его существа не могла простить ей этого предательства.
Его доверие к людям тогда было подорвано, и Дрю не думал, что оно когда-нибудь может восстановиться. Да и вряд ли он этого хочет. Опыт общения с Габриэль только утвердил его во мнении, что желать подобного может только сумасшедший.
Ее уловки и обман еще раз убедили Дрю, что людям нельзя доверять. О, в этой женщине многое достойно восхищения, но это лишь пуще убеждало Дрю избегать ее. Уважение к ней — недопустимая роскошь, он не может себе этого позволить. Габриэль удалось взломать его защитный панцирь, сорвать маску напускного равнодушия и легкомыслия, в которой Дрю Камерон общался с миром. Он нешуточно боялся того, что последует, если он сблизится с ней по-настоящему. Дрю не желал ставить опыты и вообще не был уверен, что сможет сызнова пережить боль и отчаяние, обман и предательство со стороны той, что, казалось, полюбила его.
Дрю взглянул на своего спутника.
Долговязый подмигнул ему.
— Думаешь о мисс Габриэль? Вот уж не думал, что под грязной одеждой скрывается такая хорошенькая леди.
Собака побежала быстрее, заставляя всадников тоже прибавить прыть, — и Дрю получил возможность не отвечать на вопрос. Долговязый прав. Габриэль — хорошенькая леди. Слишком хорошенькая. Он замечал все мужские взгляды, направленные на нее, и маялся ревностью, когда она улыбалась другим погонщикам.
Его мысли прервал собачий лай. Очевидно, пес нашел, что искал, — и теперь ему есть чем заняться.
«Я обещала», — твердила себе Габриэль, переходя от одного погонщика к другому и прося кого-нибудь подоить корову.
Увы, все они, конфузясь, отказывались. Некоторые, потому, что Дэмиен запретил им помогать Габриэль и ребенку, другие твердили, что никогда в жизни не доили коров, а третьи просто исчезали из виду при ее приближении.
Габриэль мысленно прокляла Дэмиена и его козни и вернулась к младенцу. Тот уже громко плакал от голода. Она раскрошила печенье в воде, но младенец не стал есть вязкую жижу. Девушка еще не теряла надежды уговорить его, когда брезент, служивший дверью в фургон, приподнялся, хлопнул — и она увидела Керби Кингсли. Габриэль ощетинилась и приготовилась сражаться за младенца.
— Дэмиен сказал, что ты нашла ребенка.
Девушка стиснула сверток в руках и кивнула.
— Сколько ему?
Она едва заметно пожала плечами.
— Точно не знаю. Наверное, три-четыре месяца.
Кингсли покачал головой.
— Скотти зовет твой фургон Ноевым ковчегом. Скольких еще сирот ты намерена приютить?
Их взгляды встретились в свете масляной лампы, и Габриэль внутренне содрогнулась, приготовившись к категорическому отказу, — но вместо этого с изумлением увидела в глазах Кингсли веселый блеск.
— Я не… я хочу сказать… они сами меня находят… — пробормотала она нерешительно и в то же время с некоторым задором.
