Шалун в ее постели - Джеффрис Сабрина (читать книги TXT) 📗
— Не было времени, — ответила Аннабел со вздохом. — На другой день он уехал.
— Но твой брат, по-видимому, считал, что время есть, раз он пытался его нагнать. Руперт ведь мог получить специальное разрешение, и утром, перед его отъездом, вы успели бы обвенчаться.
— Для этого потребовалось бы родительское согласие, — со вздохом ответила Аннабел.
— Но твой отец наверняка не возражал бы, если бы узнал, что Руперт лишил тебя девственности. И я не понимаю…
— Я была не нужна ему, — проговорила Аннабел с отчаянием в голосе.
Джаррет уставился на нее с удивлением.
— Что ты имеешь в виду?
Она снова вздохнула.
— То, что у нас с ним случилось… Этого не должно было случиться. В тот вечер он пришел к нам на прощальный ужин. И мы с ним вопрошались. Хью даже оставил нас ненадолго, чтобы мы могли поцеловаться… — Ее голос понизился до шепота. — Но у меня… У меня прямо-таки сердце разрывалось. Я не могла смириться с мыслью, что он уезжает. Поэтому собрала в узелок кое-какие вещи и сбежала из дома. Я хотела уехать с ним. Умоляла его, чтобы взял меня с собой. Я говорила, что мы можем пожениться и что я буду следовать за ним в обозе. Но он не позволил.
— Еще бы он позволил! — воскликнул Джаррет. Ни один мужчина не подверг бы такой опасности женщину которую любит.
Она пристально посмотрела ему в глаза.
— Знаешь, Джаррет, я гораздо сильнее, чем ты думаешь. Я бы справилась. Я могла бы ему готовить и обстирывать, как другие женщины.
— Но другим женщинам было не по шестнадцать лет. И они не были дочерьми состоятельных пивоваров, получившими хорошее воспитание. Скорее всего это были дочери солдат и офицеров, а также их сестры, выросшие при полках. Или же просто неимущие женщины, не имевшие выбора. Поверь, у тех, кто следует за обозом, очень тяжелая жизнь. И трудно винить Руперта в том, что он не хотел для тебя такой жизни. К тому же простым солдатам далеко не всегда разрешают брать с собой жен. Вполне возможно, что ему не дали бы такого разрешения.
— А если бы дали? Может, он не погиб бы, если бы я была с ним рядом. Кто знает, сколько времени пролежал он на поле боя, пока его не нашли? А я бы заботилась о нем, перевязывала бы его раны, ухаживала бы за ним…
— Милая, он все равно мог умереть. — Джаррет провел ладонью по ее волосам. При мысли, что Аннабел винит себя в смерти любимого, у него, казалось, разрывалось сердце. — Ведь в битве при Виттории погибли пять тысяч англичан. Это была очень жестокая война… Так что он правильно поступил, не взяв тебя с собой.
Аннабел немного помолчала, потом сказала:
— Но он должен был на мне жениться перед тем, как уйти. Ты ведь об этом думаешь, да?
Джаррет уже жалел, что заговорил на эту тему. И почему-то ему казалось, что Аннабел рассказала не все, умолчала о чем-то очень важном. Заметив, что на глаза ее снова наворачиваются слезы, он проговорил:
— Дорогая, я уверен, что он хотел на тебе жениться, вот только…
— А я в этом не уверена, — перебила Аннабел. И опять вздохнула. — Ведь он ни словом не обмолвился о женитьбе. Только пообещал, что скоро вернется. И сказал, что любит меня. Обещал, что мы всегда будем вместе. Пообещал — и ушел, ни о чем не заботясь. Потому что я была не нужна ему.
— Думаю, ты ошибаешься, — возразил Джаррет. — Дело в том, что мужчины относятся к войне совсем не так, как женщины. Кроме того… Возможно, он полагал, что не сможет тебя содержать на солдатское жалованье. Вероятно, он был уверен, что вернется домой. Поэтому и не счел необходимым жениться на тебе сразу. Или, может быть… Скорее всего он решил, что будет лучше, если оставить тебе право выбора. Не исключено, что он все-таки не был уверен в том, что вернется…
— Но тогда, если бы он все-таки женился на мне, я бы стала уважаемой вдовой. И могла бы снова выйти замуж, вместо того чтобы скрывать… — Аннабел всхлипнула и отвернулась, пряча слезы.
— Милая, ты неправильно меня поняла, — пробормотал Джаррет. Он проклинал себя за то, что начал этот разговор. — Видишь ли, я хотел сказать, что он мог бы вернуться домой с тяжелым ранением. Ведь солдаты иногда возвращаются с войны не только со шрамами, но и без рук, без ног, с помутившимся рассудком… Возможно, он не хотел подвергать тебя подобному испытанию.
Утирая слезы, Аннабел пробормотала:
— С твоей стороны очень любезно, что ты пытаешься меня успокоить. Но я-то знаю, что он просто… Просто не хотел обременять себя женой, отправляясь в свое увлекательное путешествие.
— Значит, он был дурак! Полный и законченный! Любой мужчина был бы счастлив, если бы его ждала дома такая женщина, как ты, Аннабел.
— Нет, не любой, — возразила она.
Джаррет промолчал. Конечно же, Аннабел была права. Он не имел права так говорить, потому что сам не хотел бы, чтобы она его ждала. Или все-таки хотел бы?
Аннабел, внезапно улыбнувшись, вновь заговорила:
— Как бы то ни было, все это давно в прошлом. И теперь никто не знает, что думал Руперт на самом деле. Ведь его мысли тоже остались в прошлом. А вот я ужасно сглупила. И теперь живу так… как живу. Впрочем, живу не так уж и плохо. У меня есть племянники и племянницы, которых я очень люблю. К тому же я в любое время могу прийти на пивоварню.
— Но, Аннабел, ты ведь…
Она поднесла палец к его губам.
— Джаррет, довольно о моем прошлом, — Она прильнула к нему. — Расскажи лучше что-нибудь о себе. Ведь ты неплохо разбираешься в пивоварении, и тебе это дело, похоже, нравится. Почему же ты стал игроком?
Джаррет невольно нахмурился, ему ужасно не хотелось говорить о своей жизни. Деланно рассмеявшись, он проговорил:
— Но я и в карты играю очень неплохо. Почему же я должен был отказываться от карт? Полагаю, это было бы неблагоразумно.
Она пристально посмотрела ему в глаза.
— Джаррет, если не желаешь говорить об этом, так и скажи.
Он со вздохом пожал плечами:
— Да ведь говорить-то, в сущности, не о чем. Бабушка хотела, чтобы я стал адвокатом, что, по ее мнению, соответствовало бы моему общественному положению. Поэтому она отправила меня в Итон. А там я обнаружил, что люблю карты больше книг. Понимаешь? Ты без конца твердила, что я бездельник. Так оно и есть. Любому полезному занятию я предпочту колоду карт в руках. К тому же я никого не люблю, кроме себя самого, и я…
— Неправда, — перебила Аннабел. С нежностью глядя на него, она добавила: — Я знаю, что ты совсем не такой, Джаррет.
— Ты ничего не понимаешь, — проворчал он. — И знаешь… Через несколько часов я уезжаю в Лондон, и мне бы не хотелось тратить время на разговоры. — Он провел ладонью по ее бедру. — Неужели нам нечем больше заняться? Между прочим, мне еще предстоит выполнить свое обещание…
Аннабел взглянула на него с удивлением.
— Какое обещание?
— Ну… Я сказал, что заставлю тебя умолять о продолжении…
Она хотела возразить, но в этот момент Джаррет впился в ее тубы долгим и страстным поцелуем. И он тотчас же добился своего — забыв обо всем на свете, она обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Но потом, когда он наконец отстранился, она взглянула на него с лукавой улыбкой и хрипловатым шепотом проговорила:
— Но все же я никогда никого ни о чем не умоляю, понятно?
Он рассмеялся и заявил:
— А меня будешь, прекрасная Венера. Непременно будешь!
Через несколько минут Джаррет снова добился своего.
Он принялся ласкать Аннабел точно так же, как в тот памятный дождливый день в сарае. И она действительно громко стонала и умоляла, чтобы он овладел ею побыстрее. Что он с величайшим удовольствием и проделал. А потом он, как ни странно, задремал в полном изнеможении — такого с ним прежде никогда не случалось в постели с женщиной.
— Джаррет!.. — услышал он сквозь сон резкий голос.
— Хм-м… В чем дело, дорогая?
Открыв глаза, он увидел, что Аннабел стоит перед ним уже в сорочке, панталонах и чулках.
— Джаррет, тебе придется помочь мне одеться. Уже почти четыре. Я должна вернуться в дом, пока никто не заметил моего отсутствия.
