Украденные чары - Эшуорт (Эшворт) Адель (электронная книга TXT) 📗
Натали с сомнением посмотрела на Джонатана, он ободряюще улыбнулся ей.
— Я имею в виду, что невозможно предсказать, как человек может повести себя в той или иной ситуации. Нельзя судить людей по тем поступкам, которые они совершили прошлом.
Натали замерла на мгновение.
— У моего отца не было прошлого…
— Это только та правда, которую знаешь ты, — убежден но произнес Джонатан. — И у твоей матери тоже наверняка не было прошлого. Готов поклясться, что твой отец стал ее первым мужчиной, но тем не менее она все равно нарушил, клятву супружеской верности.
Эта мысль привела Натали в замешательство, и Джонатан испытал нечто похожее на триумф.
Затем она глубоко вздохнула и решительно посмотрела ему в глаза.
— Я никогда не выйду замуж за того, кто может причинить мне боль. Богатый опыт человека, делившего любовное ложе со многими женщинами, сразу же подскажет ему, чего он лишается, как только медовый месяц останется позади.
— Ты не знаешь этого, — сдержанно заметил Джонатан.
— Разумеется, я не могу быть абсолютно уверенной в том, что это правда, но я просто не хочу рисковать, — убежденно проговорила Натали. — Я выйду замуж только за человека, который будет меня любить точно так же, как мои отец любит мою мать. Он знает ее любимый цвет; ее любимое вино, ее любимые цветы, ее любимое блюда. Отец тонко чувствует малейшие изменения в ее настроения и обожает мою мать, несмотря ни на что.
Наклонившись вперед, Натали в возбуждении вцепилась подушку, с трудом сдерживая свои чувства.
— Я хочу, чтобы любовь для меня была удовольствием, чем-то всегда новым и увлекательным, романтическим секретом только для нас двоих Я хочу, чтобы мой муж знал, что я ненавижу вышивать, скакать на лошадях и сплетничать с другими леди, что я обожаю шоколад, ненастные дождливые дни и комедии Шекспира; загадочные, сверкающие огни ночного города; что мой любимый цвет — темно-синий; что я всегда хотела побывать в опере в Милане и хотя бы один день провести в Китае. — Немного помолчав, Натали добавила с презрением в голосе — Джеффри Блайт не знает этого обо мне Он знает только, что я из хорошей семьи и имею неплохое приданое, которое пойдет на уплату его будущих долгов Но хуже всего то, что он даже и не стремится знать, что я люблю и чего хочу. Его, как и других джентльменов, интересует только мое благородное происхождение, являющееся необходимым условием для того, чтобы произвести на свет законных наследников. Но тем не менее моя мать без колебания выдаст меня замуж за любого из них. Они не любят меня как женщину, и я им безразлична как человек, а это значит, что очень скоро я надоем своему мужу в постели и он постарается подыскать мне замену. Моя мать не знает, что отцу нравится жить осенью в деревне, что он обожает гулять по лесу и читать стихи. Она не любит его. Я выйду замуж только в том случае, если полюблю.
Ее страстность поразила Джонатана; в эту минуту Натали показалась ему потрясающе красивой. После такого пылкого признания он был не в силах заговорить. Он просто смотрел в ее большие прекрасные глаза, чувствовал тепло ее тела и хотел только одного — покрепче прижать ее к себе. Он прекрасно осознавал, почему она так думает, и жаждал, чтобы она поверила ему, узнала о его прошлом, поняла, какие мотивы руководили его поступками, какие надежды питало его сердце. Но больше всего ему хотелось чтобы Натали доверяла ему.
Действуя безотчетно, Джонатан стал нежно гладить шею. Она никак не ответила на его прикосновение, а лишь продолжала молча смотреть на него. Джонатан знал, Натали думала о том, что только что ему сказала. Она старалась понять, какое впечатление произвели на него ее слова.
— Если бы ты только знала, — медленно прошептал он, продолжая смотреть ей в глаза, — как я хочу заняться с т бой любовью! Не с твоим телом, Натали, а с тобой! Знаешь ли ты, как трудно ждать чего-то удивительного?
Ее решимость вдруг несколько ослабла. В глазах девушки мелькнуло сомнение, и Джонатан чутко уловил перемену ее настроения.
И именно эта неуверенность Натали, которую он расценил как положительный знак, и его страстное желание подтолкнули его к решительным действиям. Он протянул руку развязал завязки на ее ночной рубашке.
Натали почувствовала, что и сама страстно хочет того же, о чем говорил только что Джонатан.
С каким-то благоговейным трепетом, которого он никогда раньше не испытывал, Джонатан положил свою ладонь ей на грудь и ощутил исходящее от ее шелковисто кожи тепло. И прежде чем она успела что-то возразить, о стал ласкать ее обнаженное тело.
Натали нервно глотнула воздух, почувствовав прикосновение, но продолжала смотреть Джонатану в глаза, хотя в ее взгляде не было страха, а лишь удивление и ожидание чуда.
По его телу пробежала горячая волна, к горлу подступил комок. Очень медленно Джонатан стал гладить ее грудь, ласкать сосок, пока не почувствовал, как он затвердел под его пальцами.
Натали посмотрела на Джонатана глазами, полными слез а затем, прикрыв их, взяла его за руку и достала ее из своей ночной рубашки, но не отпустила, а прижала к своему телу, словно это была какая-то драгоценная вещь, которую она боялась потерять.
Молодой человек продолжал неподвижно лежать около Натали и глядеть ей в лицо, чувствуя, как бьется ее сердце под его рукой; девушка медленно начала погружаться в сон.
Глава 13
Джонатан вышел из полутьмы Сорбонны на яркий солнечный свет. Он медленно спустился по ступеням мимо студентов в черных пиджаках и темно-синих брюках и оказался на улице, заполненной рабочими, художниками, писателями и элегантными джентльменами в клетчатых брюках и красивых вышитых камзолах, которые прогуливались по бульвару без определенной цели.
Политическую обстановку в Европе можно было охарактеризовать как крайне нестабильную. Экономический кризис на родине Джонатана, так же как и на континенте, обострялся с каждым днем. Весь Париж превратился в авансцену революционных дебатов между легитимистами, радикалами и республиканцами; между крестьянами, ремесленниками и представителями среднего класса. Напряженная обстановка в городе заставила молодого человека подыскать жилье за его пределами, что не слишком понравилось Натали, которая любила Париж и развлечения
Сначала Джонатан побывал в Управлении национальной гвардии Франции, где, впрочем, ему не смогли предоставить никакой информации о Поле Симаре и его семье. Это учреждение, обойденное вниманием и заботой Луи Филиппа в течение семи лет, работало уже не столь эффективно, как в прежние годы Луи Филипп являлся королем парижан, городским королем, как его еще называли, а не королем Франции и, как человек, ненавидевший конфликты, предпочитал просто не замечать их и игнорировать недовольство тех, на плечах которых покоился его трон. И такое отношение монарха к проблеме заставляло его национальную гвардию идти на открытую конфронтацию со своим королем. Джонатан не знал, плохо это или хорошо. Единственное, в чем не оставалось сомнений, так это в том, что подобная настойчивость в сохранении мира любой ценой способствовала подрыву государственной власти и вырывалась на улиц в виде демонстраций и требований различного рода реформ. Но тем не менее Луи Филипп имел союзника в лице английской королевы Виктории, в основном одобрявшей его поди тику и закрывавшей глаза на семейные скандалы французское монарха, последний из которых случился в прошлом году был связан с желанием короля женить своего сына на сестре испанской королевы. Показателем отношений между английской королевой и Луи Филиппом стало вручение последнему ордена Подвязки в Виндзоре. На следующий год внутренние скандалы во Франции разгорелись с новой силой. На этот раз их причиной стали неправильно организованные выборы и уличение во взятках главы военного министерства.
Развитие последних событий предвещало печальный конец. Предчувствие этого уже витало в воздухе. Все социальные классы французского населения открыто выражали свое недовольство, и оппозиция взяла на себя ответственность за преобразование этих групп в различные политические партии. На всевозможных митингах и банкетах звучали гневные обвинительные речи в адрес правительства. Сэр Гай не ошибся в своих предсказаниях — король проиграл битву, и его свержение с трона было лишь делом времени. Луи Филиппа ожидало либо изгнание, либо смерть от рук политической группировки, во главе которой стоял Анри Лемьер.
