Рыцарская честь - Джеллис Роберта (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
С видом безусловного победителя он отправился лично препроводить Элизабет. По пути к ней Певерел говорил себе, как хорошо он сделал, что не поддался искушению взять ее к себе в постель. Он убеждал себя, что, посягая на нее, просто хотел припугнуть, но если быть честным, то, конечно, желал ее. Увидев Элизабет, он поразился, и от его самодовольства не осталось и следа. Элизабет улыбалась, ее глаза сияли, как раскаленные угли, а на его приказ одеться и следовать за ним она ответила взглядом, полным спокойного презрения. Ничто не напоминало в ней ту потрясенную и дрожащую женщину, которую он оставил здесь две ночи назад. Певерелу видеть это было невыносимо: он стал описывать, что сейчас ей предстоит увидеть, и даже упомянул о намерении нарушить договоренность с Херефордом, если де Кальдо «подведет». Элизабет, даже не взглянув на него, с готовностью пошла, куда ее повели, легко шагая, даже беззаботно, но держалась она одним мужеством. Она не страшилась поражения Роджера, не боялась, что Певерел обманет и не освободит ее; к счастью, она почти ничего не знала про де Кальдо. Больше всего ее пугала встреча с мужем. За две ночи и день, прошедшие после ее благодарственного моления, она полностью осознала, чем ради ее спасения жертвовал Роджер и что ему еще придется за это отдать. Он был вынужден уйти со своих надежных позиций, где мог уверенно сразиться с армией Стефана и нанести ей серьезный урон, может быть, даже полностью разгромить ее. Теперь же он оказался во враждебном краю, плохо ему известном, где враг был силен и опасен. Если Стефан подойдет, Херефорд окажется окруженным: с севера – Певерел, с юга – Стефан, а сторонники короля на западе отрезают Херефорда от своих друзей. Его могут ранить на этом безумном суде с помощью меча, Певерел не давал заверений, что его наемник – истинный поборник чести. Если ранение окажется серьезным, он может не поправиться до приезда Генриха, и результатом ее своенравия будет полная катастрофа.
«Боже, Боже, – думала Элизабет, гордо вскинув голову и выпрямив спину, – нет на земле большей грешницы, чем я! Меня мучит не беда, которую я навлекла, и не тяготы и муки, причиненные собственному мужу, а то, что он мне больше не будет верить. Стараясь всю свою жизнь подняться выше уровня обычных женщин, я поступила так абсурдно и мелочно, так по-бабьи, что являю собой образец человеческой глупости, тупости и непорядочности».
Для тех, кто, словно крысы в ловушке, пытались прогрызть двери своего подземелья, дни и ночи шли неотличимо. Они не вели счет времени, им казалось, что они уже годы отщипывают от двери щепку за щепкой. С того момента, когда в крепости начали переносить оружие, никто не подошел к их башне. У них не было еды, а что хуже всего, не было воды, и они исступленно ковыряли дверь и запор, понимая, что пропадают от голода и жажды, и это только подстегивало их усилия.
– Ш-ш-ш, тихо, – прошептал Герберт. – Скажи сэру Алану, что кто-то идет к нам. Спроси, что делать, если нам несут еду и воду.
Вопрос пошел от одного к другому, все ждали, притаившись в темноте. Они слышали, как на внешней двери отодвигали засов, как она заскрипела на несмазанных петлях. Герберт нервно кусал губы. Если сэр Алан быстро не ответит, шанс будет упущен; ему и в голову не пришло действовать без команды. Тем временем Алан Ившем приходил в себя из беспамятства. У него даже не было сил рассердиться, что его пробуждают для новых страданий и страхов. Он пытался понять, о чем так настойчиво спрашивают его, но смысл отдельных слов до него не доходил, другие в голове мешались с воспоминаниями прошлого, голова кружилась, пока не зацепилась за одно слово.
– План! – сумел он выговорить распухшими губами. – По плану…
Все вздохнули с облегчением и прижались к стене. Они еще больше ослабели, но шестеро из них были в состоянии справиться с двумя, несущими в руках бадью с бурдой и флягу с водой. Они знали, что будет дальше. Дверь откроется, потом закроется, и вошедшие или вошедший бросят свой груз на пол, расплескав больше половины по грязи, и уйдут. Притаившиеся сглатывали голодную слюну, лизали растрескавшиеся губы, пытаясь отвлечься от навязчивой мысли о питье. Времени на это не будет. Им придется их убить и сразу выходить, сразу всем. Там будет вода, вдосталь воды, говорили они себе, не надо будет ползать за ней по грязи.
За дверью раздались шаги, тела приготовились к броску.
– Отставить! – прошептал громко Герберт. – Ложись, это целый отряд!
– Поехали! – хрипло сказал Вальтер Херефорд своему брату. – Они опускают мост. Пора.
– Да. – Роджер кивнул с недоброй усмешкой, он уже горел желанием сразиться с противником, и это прогнало все страхи. – Да, едем!
Противники почти одновременно показались на поле. Отряд Сторма выстроился далеко у западного угла, в то время как из крепости потянулась колонна к восточному краю. Херефорд один приблизился к этой процессии и убедился, что среди ехавших там женщин была Элизабет. Он должен был сердиться на жену, его жизнь из-за нее висела на волоске, но в этот момент он не испытывал ничего, кроме ошеломляющей радости видеть ее живой и здоровой. Тут же были и его рыцари, одни шли, других, словно мешки с зерном, везли на спинах лошадей. Херефорд сжал кулаки. Так обращаться с благородным противником нельзя. Он крутанул коня, ударил его шпорами и галопом поскакал на свой край поля. Церемония открытия была краткой, бой не был состязанием в ловкости, где победа присуждается по очкам. Тут не было правил, разноцветных флагов и красочных знамен. Доспехи Херефорда тронуты ржавчиной, а плащ забрызган грязью; щиты обоих противников так избиты, что гербы на них совсем стерлись. Судьями в турнире были сила и искусство бойцов; их бой прекратится, только когда один из них сдастся, будет не в состоянии продолжать бой или окажется убит. Стояла мертвая тишина, слышались только глухой стук конских копыт по выжженной земле, когда Херефорд и де Кальдо разъезжались по местам, да бренчание сбруи у лошади кого-то из зрителей. Противники обернулись лицом друг к другу и стали опускать копья, наблюдая за противником. Херефорд крепко прижал древко копья локтем. Оно ровно и твердо лежало в его руке под правильным углом, хорошо отточенное острие блестело, но сердце у него колотилось с такой силой, что слышно было его стук, во рту у него пересохло. Если он выдержит эти три съезда, у него будет преимущество, он сможет тогда побить де Кальдо. Если… Он был много легче противника, и ему требовался больший разбег для хорошего удара.
Херефорд отвел в сторону ноги и с силой вонзил шпоры в бока своего серого скакуна. Конь рванулся с места галопом. Мгновением позже тронулся де Кальдо. Сквозь конский топот раздался треск ломающегося дерева и сдавленный выкрик двух мужских глоток, когда страшный удар вытолкнул воздух из легких. Копье Херефорда угодило точно по центру щита де Кальдо, но тот не шелохнулся, а копье сломалось. Де Кальдо, то ли слишком самоуверенный, то ли забавляясь, был невнимателен. Его копье ударило выше центра щита и скользнуло поверх плеча Херефорда, даже не задев его.
Вздох облегчения раздался с обеих сторон наблюдавших. Вальтер Херефорд нервно облизывал сухие губы. Лорд Сторм, затаив дыхание, бормотал бесполезные указания и советы своему другу. Элизабет, которая разбиралась в тонкостях турнирного боя не хуже любого мужчины, впервые увидев, с кем сражается муж, испугалась и стала молиться. Алан Ившем, почувствовав на лице весеннюю свежесть, увидел себя много лет назад в поле, слышал хорошо знакомый ему треск ломающихся копий, звон мечей, стук копыт. Ему виделось, как он едет за своим смеющимся красивым господином, ему казалось, что он уже на свободе, его бойцы невредимы, к чести его и ее светлости… Он чувствовал, как ветер овевает его горячее тело, стал тихо, тихо погружаться в забытье и спокойно, почти с радостью отошел…
Бойцы взяли у своих сквайров новые копья и вернулись на исходные позиции. Херефорд разжал и снова сжал пальцы, держащие щит, чтобы восстановить в руке кровообращение. Удар де Кальдо, хоть и не меткий, был такой силы, что рука занемела. Один съезд пройден, но это не утешало, ему было ясно, что де Кальдо просто играл с ним. В подтверждение этого тот не стал ждать, когда двинется Херефорд, и погнал коня первым. Мастер турнирных боев удивился силе своего легкого противника: челюсть, куда ударило краем щита, сразу распухла. Но никакого беспокойства он не испытывал; его рассердила собственная неосторожность. Кони снова неслись навстречу друг другу. Де Кальдо, приноравливаясь к ходу своего коня, нацелился в правое плечо Херефорда, выставленное вместе с рукой, держащей копье. Он и сейчас не думал сразу убить противника, как того желал Певерел, он хотел ударить и обезвредить его Правую руку, сделав его беззащитным. Это упрощало дело перед пешим боем на мечах. За миг до столкновения Херефорд предпринял отчаянный маневр. Верно оценив характер своего противника, но рискуя жизнью, он перенес щит на правую сторону, открыв свой левый бок. Он угадал правильно: де Кальдо был упрям и прямолинеен, не способен быстро переменить план действия. Его копье не дернулось в сторону не прикрытого теперь сердца Херефорда, а скользнуло по краю щита и снова прошло мимо цели.
