Гордая американка - Бенцони Жюльетта (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Что же привело вас в подобное состояние? Вы поссорились с месье Риво?
Эмити фыркнула.
– Он?.. Бедняга! Он хотел было меня удержать, он побежал за мной, но я спряталась. Я бы умерла со стыда… если бы мне пришлось… взглянуть ему в глаза!
– От стыда?
– От стыда…
Рыдания возобновились с новой силой. Александра взяла себя в руки, чтобы не растеряться и не потерять голову. Она вызвала звонком коридорного и потребовала рюмку коньяку или какого-нибудь другого взбадривающего средства. Приказание было исполнено с рекордной скоростью; затем Александра вернулась к тете, которую застала лежащей поперек кровати: руки ее были безвольно раскинуты, а из глаз непрерывными потоками лились слезы. Племянница принудила тетю одним глотком выпить половину рюмки.
Мисс Форбс сперва закашлялась, а потом, отплевавшись, вырвала рюмку из рук племянницы и осушила ее. Затем, возвращая пустую посуду, произнесла несколько более отчетливо:
– Я опозорена в глазах лучшего моего друга! Мне необходимо немедленно возвращаться домой!
Терпение никогда не фигурировало среди достоинств миссис Каррингтон. В этот вечер оно истощилось даже быстрее обычного, и она решила прибегнуть к сильнодействующим средствам.
– Тетя Эмити! Либо вы рассказываете мне, что стряслось, либо я звоню месье Риво и требую объяснений у него.
– Ни в коем случае!
– Тогда выкладывайте! Вы не ходили на спиритический сеанс?
– Еще как ходила! – мрачно отозвалась мисс Форбс. – Оттуда и пошла вся беда!
– Теперь вы сказали то ли слишком много, то ли недостаточно. Вам известно, что я не одобряю эти вызовы духов, и меня совсем не удивляет, что там с вами случилась какая-то неприятность. Осталось уточнить, насколько можно доверять вашим ответам.
С этими словами Александра вторично наполнила рюмку, которая на всякий случай оставалась у нее под рукой, и присела рядышком с тетей, дожидаясь исповеди.
Исповеди предшествовала серия вздохов; наконец, мисс Форбс, глотнув еще коньячку, объявила:
– Ты еще слишком молода, чтобы знать такие вещи, но в жизни человека случается, что события, которые казались надежно похороненными в прошлом, внезапно напоминают о себе, и остается гадать, с чего бы это….
– Вот оно что!
– Увы…
Еще несколько мольб, новая угроза обратиться к Риво, еще глоток коньяку – и истина начала выплывать на поверхность.
В начале сеанса мисс Форбс, полная доверия к способностям женщины-медиума, передала ей перчатку племянницы вместе с собственной записочкой, в которой объяснялось, что ту обокрали и что было бы желательно выйти на след злоумышленника. Позже Эузапия Палладино, низенькая женщина лет пятидесяти, седоволосая и востроносенькая, завладела этой перчаткой и заявила, что речь идет о дорогих драгоценностях и что кражу совершил мужчина; ей, впрочем, не удалось дать описание его внешности: она видела только темный костюм и лицо с неясными чертами. Она все еще держала в руках перчатку и записку мисс Форбс, когда внезапно голос ее изменился и превратился в мужской, вернее, юношеский; молодой человек изъяснялся наполовину по-английски, наполовину на неаполитанском диалекте. Языковая смесь получилась невразумительной, и бедная Эмити так ничего и не разобрала. Вызванный дух принадлежал некоему Виргилио, ловцу кораллов с острова Капри, с которым Эмити Форбс связывали в молодости, когда она путешествовала с дядюшкой Стенли и гувернанткой, узы страсти.
– Он был необыкновенно красив! Обликом он походил на «Персея» Бенвенуто Челлини, украшение Флоренции… – Эмити вздохнула. – Он уговорил меня прогуляться с ним ранним утром, чтобы посмотреть термы Тиберия, сказал, что любит меня… и я поверила ему.
– До какой же степени? – негромко спросила Александра.
– До такой… которую невозможно забыть. Еще он уговаривал меня уехать вместе с ним. Мы доплыли в лодке до Амальфи и там укрылись у его сестры…
– Каковы же были ваши намерения? Выйти за него замуж?
– А как же! Я не могла помыслить о чем-нибудь более прекрасном, чем жизнь с ним в маленьком домике среди скал, ожидание возвращения рыбака с промысла, стряпанье для него еды, воспитание его детишек…
– Иными словами, вас ожидало жалкое существование. Вы этого хотели?
– Да. Пусть это покажется тебе бредом, но – да! Мне хотелось жить с ним рядом, проводить с ним дни… и ночи. Тебе не дано знать, что это такое – познать в семнадцать лет страсть молодого, пылкого мужчины. Я обязана ему… незабываемыми часами, тайну которых я надеялась унести с собой в могилу.
– Как же все закончилось?
– Банальнейшим образом. Стенли не стоило больших трудов меня разыскать. Как-то утром, когда Виргилио ушел в море, он вырос передо мной в компании полицейского, запасшись кругленькой суммой денег. Сестра Виргилио, и так не слишком осчастливленная моим появлением под ее крышей, с радостью приняла у него взятку. Возможно, она так и не поделилась деньгами с братом. Что до меня, то я тщетно пыталась возмущаться, отбиваться, даже хотела сбежать, однако это ни к чему не привело. Подлая женщина помогла им погрузить меня в экипаж. Спустя несколько часов меня посадили в Неаполе на пароход, отходивший в Лондон, а потом еще на один, который и доставил меня в Нью-Йорк. Страдая от качки, я отказывалась покидать каюту, то борясь с тошнотой, то заливаясь слезами. До Филадельфии я добралась полумертвой, однако меня спасли мать и сестра – то есть моя мать и ваша. Они окружили меня любовью и ускорили мое выздоровление. Они добились успеха… а остальное сделало время. Я всегда любила собак, лошадей…
– И Томаса Джефферсона?
– О, история его жизни всегда меня влекла! Мне казалось, что любить великого человека, пусть почившего, гораздо удобнее, чем мелкого, пусть и живого: ведь Виргилио я потеряла навеки. Признаюсь, что с годами я стала относиться к этому своему приключению, как к прекрасной истории, которую можно вычитать в романе, словно она произошла с кем-то другим. Вот так я и сделалась старой девой, невыносимой мисс Форбс.
Александра нежно взяла тетю за руки и стала ее укачивать, как малое дитя:
– Я никогда не считала вас невыносимой… Я вас очень люблю!
– Знаю, малышка. Я всегда считала, что если мне когда-нибудь придется рассказать кому-то эту историю, то это будешь именно ты. Вспомни-ка: на «Лотарингии» я говорила тебе, что у меня есть кое-какие воспоминания, которыми я, быть может, когда-нибудь с тобой поделюсь. Видишь, так и получилось. Я, конечно, не могла себе представить, что это произойдет при столь плачевных обстоятельствах…
– Так что же случилось на сеансе?
– В такое трудно поверить, но эта впавшая в транс итальянка вдруг заговорила голосом Виргилио… Теперь я знаю, что он мертв, но, услышав, как он зовет меня прежним именем «Amitia mia» и говорит, что никогда не переставал меня любить, я чуть было не сошла с ума. Он говорил о нашей любви… о том первом утре в термах Тиберия… о ночах в Амальфи… Я не вынесла этого и сбежала, наверняка произведя грандиозный скандал.
– Простите… но ваш друг Риво ничего не предпринял?
– Как же! Он бросился за мной вдогонку и поймал у выхода. Я была сама не своя… Я крикнула ему в лицо, что Виргилио был моим возлюбленным и что я не хочу больше видеть его, Риво!
– О, да вы к нему сильно привязались!
– Да, должна сознаться, что это так. Он и впрямь очаровательный человек. Представляешь, он принимал меня за девицу! А теперь я, наверное, предстала в его глазах Мессалиной!
– Если я правильно помню наш разговор на «Лотарингии», то вы как раз говорили, что не похожи на Мессалину. Кстати, мне тоже хочется думать, что для такого сравнения нет оснований…
– Возможно, это было бы чересчур. Но я все равно окончательно утратила его уважение… а возможно, и твое, милочка.
– Отчего же, скажите на милость? Потому что, полюбив, вы уступили возлюбленному?
– Ах, где тебе понять меня!
Александра встала, налила себе коньяку, который опрокинула одним глотком, а потом вернулась к жертве спиритизма и присела с ней рядом.
